Поражение венгерской революции дало императорской Вене возможность попытаться вернуть положение дел в империи в предреволюционное состояние. С помощью террора и полицейского режима хотя и удалось на время усмирить проявления недовольства и центробежные тенденции у венгров, но парализовать себя надолго они не дали. Неоабсолютизм не оправдал себя ни политически, ни экономически, так что поражение в северной Италии и потеря Ломбардии явились уже только последним толчком, чтобы он рухнул в 1859 г.
Ожидания словацкой элиты, которая не оставляла лояльного служения монарху, после подавления революции не сбылись. Напротив, в пятидесятые годы словаки за свою верность получили в награду то, чем других (венгров) наказали. Победитель быстро забыл своих меньших союзников и не осуществил ни одного из их чаяний. Назначив группу вокруг Яна Коллара, «отца (неполитической. — Р. Г.) славянской взаимности» и проводника идеи внедрения словакизованного чешского в качестве словацкого литературного языка, доверенными лицами правительства, по принципу «divide et impera» (разделяй и властвуй) удалось довести словацкую политическую сцену до полного развала. Политические и военные лидеры революции (Людовит Штур, Йозеф Милослав Гурбан, Михал Милослав Годжа) в глазах двора были слишком радикальными личностями и оказались в полной изоляции. Умеренный противник революционных методов Коллар снова стал зачинщиком дискуссии вокруг проблемы языка, когда ему удалось на правительственном уровне в Вене узаконить чешский язык в качестве литературного словацкого. Общественность оказалась в глубокой депрессии, и разочарование охватило весь словацкий лагерь. Трагическая гибель Л.Штура усугубила чувство безнадежности. Таким образом, упорядочение штуровской кодификации и окончательная победа штуровского словацкого языка остались для словаков единственным положительным результатом неоабсолютистского периода.
Примечательно, что период неоабсолютизма, несмотря на политические путы, оставил после себя важные предпосылки для старта процессов модернизации в экономике и в обществе. Централизация государства позволила отменить внутреннюю таможенную границу, узаконить по всему государству освобождение крестьянства от феодальной зависимости, расширить возможности для мелкого предпринимательства и унифицировать органы административного управления и судопроизводства или создать новые современные институты. С приходом чешских чиновников и учителей в Словакию в обиход официальных учреждений вошел чешский язык, да и в школах стали обучать на этом, понятном всем языке.
Восстановление конституционных отношений в Октябрьском дипломе (1860 г.) и февральском патенте (конституции) 1861 г. устранило гнетущую внутриполитическую напряженность и оживило политическую деятельность в государстве, Венгрия избрала свой парламент, восстановила комитатское административно-территориальное устройство и принялась заново обсуждать свои национально-освободительные концепции в стремлении найти более устойчивое государственно-правовое решение своего статуса в Габсбургской монархии. Активизировались и невенгерские народы, включая словаков. После публичной дискуссии вокруг изложения общенациональных требований на июньском собрании 1861 г. в Мартине был принят «Меморандум словацкого народа», суть которого заключалась в форме ограниченной автономии (так называемый Округ — Okolie) в рамках Венгрии. После роспуска общевенгерского сейма Веной словаки в декабре 1861 г. направили лично императору так называемый венский Меморандум — самую разработанную государственно-правовую программу словаков до 1918 г. Ее ядром была политическая и культурная автономия с четким механизмом отношений с Веной и Пештом.
Создание общенациональной надконфессиональной организации Матицы словацкой, равно как и нескольких средних школ явилось скромным результатом всей кампании прошений и меморандумов. Отдельные представители национального движения расходились в отношении оценки этих результатов и политической тактики, что послужило толчком к формированию двух идейно-политических лагерей: традиционной и основывающейся на штуровской программе провенски настроенной Старой школы и новообразованной Новой школы словацкой, которая прагматически взвесила политические возможности словаков исключительно в рамках Венгрии и в договоренности с венгерскими политическими партиями. Оба течения являлись показателем политического колебания между Веной и Пештом, а также возникновения некоторых новых моментов в словацкой политике (стремление привлечь так называемое словацкое дворянство, пролетариат, словацких предпринимателей и еврейский элемент).
3.2. В период оборонительной тактики и пассивности
Австро-венгерское соглашение 1867 г. открыло второй этап развития словацкой политики, содержанием которого стала адаптация к условиям дуализма. Закон о национальностях (1868 г.) официально утвердил идею единой политической венгерской нации и ограничил положение невенгерских народов в новых государственно-правовых условиях рамками чисто фольклорных групп. Он не признавал их существования, не признавал за ними общественных и политических прав. По этой причине со стороны политических элит невенгерских народов он столкнулся с категорическим неприятием, которое нисколько не изменили даже уступки в вопросах языка, культуры, школьного образования и объединений, внешне придававшие закону характер либеральный и идущий навстречу национальным чаяниям. Однако действительность свидетельствовала об обратном. На практике закон никогда не соблюдался, и потому последующий период явился для словаков временем тяжких испытаний, когда они подвергались безжалостной мадьяризации и когда попирались основополагающие атрибуты их национального бытия.
Антагонистичная позиция венгров привела к отмиранию концепции Новой школы словацкой. Старая школа в начале 70-х гг. преобразовалась в Словацкую национальную партию (СНП), которая более чем на 20 лет стала монопольной и более чем на 40 лет — доминирующей политической партией. Она стояла на платформе традиционализма, русофильства и идеологического консерватизма, но по мере развития словацкого общества, а также из-за собственных неудач была вынуждена перестраиваться, пересматривать и менять свои позиции.
Венгерско-хорватское соглашение (1868 г.) и предоставление статуса автономии хорватам ослабило прежде в сущности единый антивенгерский фронт. Следом за этим словацкое население (впрочем, это касалось и сербов, и румын, и русинов) подверглось чрезвычайно сильному мадьяризаторскому давлению, жертвой которого вскоре стали все институциональные завоевания предыдущего периода — Матица словацкая и словацкие школы. А поскольку после соглашения о дуализме чехи становятся одной из составляющих западных частей империи, чешская политика переориентировалась на концепцию исторического права в стремлении добиться равноправия для своего национального бытия. Таким образом, она потеряла интерес к словакам как своим союзникам и к словацкому вопросу как составной части более широких концептуальных решений. Словаки с их концепцией естественного права, отвергая историческое право как «старый хлам», оказываются в сложном положении. Преследование словацкой печати, неполитических объединений, отдельных личностей, а также беспардонное запугивание участников избирательных кампаний заставляют перейти к бойкоту выборов в качестве своего рода демонстрации сопротивления политической системе. Видимость потенциального союзника и «защитника» в представлениях словацких политических лидеров играет славянская Россия, вера в которую усилилась особенно после ее «освободительной» миссии на Балканах в семидесятых годах.
3.3. Появление новых течений и концепций
Начальный рубеж третьего целостного периода в развитии словацкой политики мы связываем с наступлением девяностых годов, которые хотя и не отмечены никакой вехой ни в государственно-правовом, ни в государственно—политическом отношении, но с точки зрения модернизации общественной жизни и внутреннего идейно-политического и социально-экономического развития являются ключевым периодом и в общегосударственной, и в венгерской, и в словацкой истории. В сфере экономики совершается промышленная революция и окончательно преодолевается затяжной аграрный кризис. Вследствие этого ускорилось экономическое развитие, что нашло выражение в качественных изменениях в промышленности, сельском хозяйстве и в финансовой сфере, В 1890 г. в Венгрии пало правившее 15 лет правительство Кальмана Тисы, в 1893 г. — 14-летнее правление Эдуарда Таафе в Цислейтании. В общегосударственном масштабе наступает период внутриполитической нестабильности, проявляющейся в частых сменах кабинетов министров, в обострении внутриполитической борьбы и австро-венгерского антагонизма. Наиболее выпукло он выразился в незаключении австро-венгерского экономического соглашения в 1897 г. и в росте влияния партий венгерского политического национализма, опирающихся на традиции революции 1848—1849 гг. Им противостояла правительственная Либеральная партия, стоящая на платформе австро-венгерского соглашения.
