четыре первые греха — грехи назагладимые, непрощаемые. Окончив своё благочестивое путешествие, странники эти обыкновенно возвращались в монастыри, леса и пустыни, откуда вышли на странствие и где проводили всю свою жизнь.
Все эти черты вполне повторены в нашей былине о сорока каликах со каликой. По этой песне калики живут в монастыре, в пустыне и оттуда отправляются в своё странствие, а по окончании его снова возвращаются в монастырь: "А из пустыни было Ефимьевы, из монастыря из Боголюбова, начинали калики наряжатися ко святому граду Иерусалиму", а в конце: "Собрались они и в путь пошли, до своего монастыря Боголюбова и до пустыни Ефимьевы. Цель их странствия: "святой святыне помолитися, Господню гробу приложитися, в Ердань-реке искупатися" — это переложенные на христианские нравы черты из обычаев индийских монахов-странствователей. Отправляясь в благочестивое своё путешествие, калики нашей былины налагают на себя зарок, который заключает в себе (согласно требованиям дальнейших событий песни) три из приведённых выше главнейших обетов: "А в том-то ведь заповедь положена: кто украдёт, или кто солжёт, или кто пустится на женский блуд". По дороге наши калики заходят в гости к князю Владимиру и не столько просят, сколько требуют страшным богатырским голосом угощения как чего-то привычного, должного; и это, во-первых, потому, что им присуща натура богатырей, всегда и во всём употребляющая насилие, а во-вторых, потому что по заведённому обычаю восточные странствующие духовные нищие непременно всегда бывают угощаемы царём, князем или вообще всякою светскою правительственною властью.
Впрочем, не только эти главные черты, но и второстепенные подробности былины указывают нам здесь на привычки древневосточной жизни. Так, например, вырывание глаз и закапывание по пояс в землю — это чисто восточные казни и наказания. Примеры вырывания глаз бесчисленны как в собственно исторических, так и поэтических книгах Востока: несколько примеров мы видели при рассмотрении сказки о Еруслане Лазаревиче, былин о Садке и о сорока каликах; сверх того можем привести здесь очень характеристический рассказ из "Записок о западных странах": "Во время оно, в царстве Сравасти шайка разбойников из 500 человек опустошала деревни и посады, грабила города и царства. Царь Прасенаджит захватил их всех, вырвал у них глаза и покинул в густом лесу. Разбойники, мучимые болью, обратились к Будде и умоляли его о сострадании. Он услышал их жалобные вопли, растворил сердце своё милосердию и велел подуть чистому ветру, который принёс со снежных гор целебные растения, они снова получили зрение и увидели перед собой Будду. Они предались радости и поклонились ему в ноги. Потом бросили свои палки и ушли. Эти палки остались воткнуты в землю и пустили там корни". Закапывание же в землю есть наказание, весьма употребительное на Востоке, в особенности за прелюбодеяние; мы его встречаем уже и у сербов, и у новых греков, поэтические создания которых носят столь сильные следы восточных влияний; так, например, в сербских песнях богатырь Новакович Груйо, убедясь в неверности своей возлюбленной, Максимии, зарывает её по пояс в землю, а потом, обмазав её горючими составами, зажигает, как свечу; в одной греческой сказке палачи ведут замужнюю женщину, обвинённую в прелюбодеянии, в лес, закапывают её до самых плеч в землю и оставляют там на произвол судьбы. Эта казнь не вышла из употребления на Востоке и до настоящего времени: по свидетельству Базинера и Вамбери, в Хиве до сих пор женщину за прелюбодейство зарывают по пояс в землю и потом побивают каменьями.
Подробности костюма и внешней обстановки наших калик равномерно указывают на восточное происхождение рассказа о них. Обратим внимание на четыре пункта: 1) одежду, 2) палку, 3) сумку, и 4) книгу наших калик.
Как настоящая песня, так и многие другие приписывают каликам: кафтаны, штаны, иногда бархатные, шубы соболиные, шапки земли греческой: ясно, что тут мы не можем искать никакой действительно исторической древней одежды; это все подробности или поздние, или вымышленные. Напротив, гораздо более соответствуют описываемому времени те пересказы, где говорится, что на каликах надета "гуня", т. е. "худая, ветхая, истасканная одёжа, заплатанник, ветошь, обносье, тряпьё"; эту "гуню" наши былины зовут "Сорочинской", т. е. иноземного, восточного происхождения. И действительно, если б былины разумели, что костюм калик состоял не только из хороших, но и из роскошных кафтанов, шуб, шляп и т. д., то зачем было бы богатырям переряжаться в каличье платье, а это часто случается в песнях. Ведь у богатырей тоже всегда описываются кафтаны, шубы и т. д. Таким образом, кажется, всего вероятнее будет считать настоящею каличьею одеждой гуню. Но именно такая гуня — коренной, постоянный костюм буддийских монахов, странников и нищих: по основному правилу буддийства, они всегда должны носить на себе лишь самое худое платье, род рубахи и плаща из шерстяной материи, в лохмотьях и из сшитых вместе обношенных кусков, выброшенных людьми и валяющихся на навозных кучах. Далее всегдашняя принадлежность наших калик — палка в руке: это не только предмет, вообще необходимый для странников и стариков, но и предмет, предписанный брахманскими и буддийскими правилами веры и старым, и молодым людям. В законах Ману читаем: "Брахман должен носить палку из дерева вильва или палаза; у кшатрия она должна быть из дерева вата или хадира; у купца — из дерева пилу или удумбара. Палка брахмана должна достигать вышины его волос, у кшатрия — вышины его лба, у вансия — вышины его носа. Все эти палки должны быть прямые, чистые, хорошие, со всей своей корой и не обожжённые". Что касается до буддийцев, то палка была предписана их духовным лицам в особом дисциплинарном трактате. Поэтому-то палка часто упоминается в брахманских и буддийских рассказах при описании их духовных, особенно странствующих, как наши калики. В Магабгарате и Гаривансе все аскеты являются с палками, всё равно, старые они или молодые, и даже в числе благочестивых действий аскета упоминается то, что он "опирается на палку". В "Записках о западных странах" говорится, что одни купцы, тонувшие на корабле во время бури, призвали имя Будды, и тотчас появились в воздухе сраманы (странствующие аскеты) с палкой в руке, шедшие к ним на помощь; в другом месте тут же сказано, что три срамана, пускаясь в путь, взяли в руки "палки духовных". У буддийских монголов и татар Сибири их ламы и духовные также всегда описываются с палками. В-третьих, наши былины говорят про сумки калик перехожих: "Клюки-посохи в землю потыкали, а сумочки исповесили". Эти сумки, по всему вероятию, появились
