братья богатыря Суранирмалы, ещё мальчика, жаловались отцу, что этот младший брат их "ничего не делает и сидит дома праздный, пока все они бывают на работе". Вследствие этого отец и велит Суранирмале отправляться на царскую службу. В четвёртой повести рассказывается: "Богатырь Готиимбира был необыкновенно силён, ещё будучи мальчиком; но, несмотря на всю свою силу, он не хотел ходить на работу. Прочие его шесть братьев, расчищавшие поле и рубившие толстые деревья для того, чтобы потом засеять то поле, оставили часть земли нерасчищенною: пускай, дескать, там поработает младший брат. Готиимбира пошёл на поле и вытаскал с корнями все там стоявшие деревья, точно это были какие-нибудь коренья, и обгородил то место брёвнами; в то же время он выворотил там всю почву мотыгой. Потом он пошёл и рассказал всё братьям; те стали смеяться и не хотели сначала верить; но, увидав на месте, что всё правда, они были просто поражены удивленьем, благодарили младшего брата за его чудный подвиг и дали ему прозвание Готиимбира. После того он отправился на царскую службу.
Что касается договременного сиденья Ильи Муромца на одном месте, то собственно эту именно черту мы встречаем ещё явственнее выраженною в некоторых других восточных рассказах. Так, например, в одной песне минусинских татар богатырь Канак-Калеш рассказывает, что "в детстве своём он пролежал 40 лет на одном месте, накрытый камнем". Одна песня сибирских киргизов говорит, что богатырь Ак-Хан 70 лет просидел, не вставая с места. Таким образом, в приведённых отрывках восточных поэм и песен заключаются следующие черты: богатырь-мальчик во время ранней молодости бездейственно остаётся на одном месте в продолжение долгих лет; эта совершенная бездейственность кончается тем, что он идёт на поле и совершает там такие необыкновенные работы, расчищая поле от деревьев и корней, что родственники его приходят оттого в крайнее изумление; после этих подвигов дома богатырь покидает родину и поступает на службу к царю своей страны в качестве богатыря. Всё это повторилось, буква в букву, в начале наших сказаний об Илье Муромце.
Нашего Илью Муромца выводят из его бездействия старцы, калики перехожие, пришедшие к нему, пока он был один дома. Сначала они велели ему выпить первое ведро (первую чашу) — он выпил, и они спросили: "Что ты в себе слышишь?" "Слышу силу великую, — говорит он". Они велят выпить второе ведро (вторую чашу) и опять спрашивают, что он в себе слышит. "Если б, — отвечает он, — от земли столб стоял до неба и в столбе ввёрнуто было бы кольцо, за кольцо бы я взял и поворотил бы землю святорусскую". "Ну, это много", — сказали старцы и велели ему пить третье ведро (третью чашу). "Много ли теперь чуешь ты в себе силушки?" — "Во мне силушки половина". — "Ну, будет с тебя". Сказали так калики и ушли. После их ухода Илья встаёт со своего места и идёт к своим родителям в поле; тут он и совершает вышеупомянутые сельские подвиги. Подобного эпизода мы до сих пор не знаем во всей его целости и последовательности в произведениях восточной поэзии и, следовательно, должны покуда оставить его в стороне. Но тем не менее настоящий эпизод русских былин об Илье побуждает нас к некоторым частным соображениям и сравнениям. Прибывание силы от напитка — мотив очень обыкновенный в восточных поэмах и легендах. Так, в Гаривансе Рама (воплощение бога Вишну), отправляя на богатырские подвиги Кришну с его братом Санкаршаной, даёт им выпить молока от своей коровы, обыкновенно служащего ему для жертвоприношений; от этого молока они получат новую силу; в другом месте той же поэмы рассказывается, что мать Прадиумны (сына Кришны) давала своему сыну пить чудодейственные напитки, от которых он получил необыкновенно быстрый рост и силы. В Магабгарате богатырь Бхима, выступая на последний решительный бой с богатырём Карной, пьёт напиток, который удваивает его силу. Но всё-таки, мне кажется, мы не должны ещё на основании приведённых данных выводить заключение, что в нашей былине представлен богатырь во время своей молодости, который много лет сидит на одном месте сиднем, потому что расслаблен, лишён сил, а потом встаёт и начинает действовать, получив от калик перехожих силу посредством чудного напитка. Мне кажется, в настоящем случае следует принимать дело наоборот: т. е. что по нашей былине Илья-сидень и сидит в бездействии не от недостатка, а от избытка сил.
В одном месте "ШН" мы встречаем рассказ, который имеет для нас в настоящем случае особенную важность. Во время единоборства Рустема с Сограбом в первой схватке победителем остаётся Сограб (как мы это видели при рассмотрении сказки о Еруслане Лазаревиче). Тут рассказывается дальше следующее: "Рустем получил первоначально от Бога такую силу, что когда становился на камень, обе ноги его углублялись туда. Его печалила такая чрезмерная сила, и он стал просить Создателя, чтобы тот взял у него часть его силы для того, чтобы ему можно было ходить по дорогам. Пресвятой Бог убавил у него силы. Но, находясь теперь (во время единоборства с неузнанным сыном) в опасности и одолеваемый страхом Сограба, Рустем пошёл к находившемуся там протоку, выпил из него воды, омыл себе лицо, тело и голову и потом обратился с такой молитвой к Богу: "О всемогущий и пресвятой Боже! Отдай мне ту силу, какую вначале даровал мне!" И Бог отдал ему прежнюю силу и увеличил её настолько же, насколько прежде убавил". В этом рассказе мы опять встречаемся с обычным восточным мотивом прибывания силы от напитка (и именно от воды); но сверх того он особенно важен для нас тем, что здесь ясно выражен мотив не только прибавления, но и убавления силы. Как мы ещё ниже увидим, некоторые похождения Ильи Муромца имеют немало пунктов сходства с Рустемовыми похождениями, и в одной песне об Илье Муромце находим следующее.
Однажды, побеждённый вражескою силою в бою, "взмолился стар казак Илья Муромец угоднику Божьему Николаю: "Погибаю я за веру христианскую!" И у Ильи после того силы вдвое прибыло, садился он на добра коня и бил татар чуть не до единого". Этот эпизод вполне соответствует приведённому выше эпизоду о Рустеме: с обоими героями это происшествие случается, когда они отражают нашествие иноплеменников на своего царя и царство: Рустем отражает в это время нашествие туранцев на царство Кей-Кауса, Илья отражает тут нашествие татар на Киев князя Владимира. Оба героя обращаются к божеству, их силы после того увеличиваются чудным образом,
