(res propriae), как мы уже отмечали, точно так же не были типичными землевладельцами и сельскими хозяевами, напротив, прежде всего торговцами и городскими жителями. Лионский епископ Амулон в своих жалобах на службу христиан у евреев в домах и на полях равным образом вполне определенно говорит именно о евреях, живущих в Лионе и других городах. «Еврейская земля», упоминаемая в городах Виенне, Лионе, Маконе, частью, как определенно указывается в документах, находилась даже внутри самых городских стен. Такую же, в сущности, городскую недвижимость представляют и еврейские виноградники, упоминаемые в городах Меце, Вюрцбурге, Вене. Относительно принадлежавшего регенсбургскому еврею поместья Ширштадт прямо указал его местоположение в городском предместье. В грамотах императора Генриха IV шпейерским и вормсским евреям также имеются в виду горожане, живущие в этих городах, причем о принадлежащей им недвижимости говорится как о находящейся частью внутри, частью вне городских стен. Из принадлежавших евреям, по-видимому, в качестве залога деревень в окрестностях Бреславля, по крайней мере, относительно одной из них нам известно, что она находилась не далее 13 километров от города [185]. Сообщение о евреях, занимающихся сельским хозяйством в пределах Бейтенского кастелланства, представляет таким образом, кажется, единственный случай, когда нельзя решить с точностью, идет ли здесь речь о городских или сельских жителях, причем по аналогии с остальными данными и в этом случае более вероятным является первое предположение. Что касается, наконец, свидетельства еврейских источников, то и в этих последних имеется в виду точно так же прежде всего, по-видимому, городское землевладение.
Итак, даже немногие известные нам данные относительно еврейского землевладения представляют почти исключительно факты городского, а не сельского землевладения. Обладание более или менее значительными земельными участками, виноградниками, иногда даже целыми поместьями не мешало, таким образом, владевшим ими евреям оставаться не только городскими жителями, но и торговцами или менялами и ростовщиками по профессии. Это, во всяком случае, можно с несомненностью утверждать относительно евреев, получавших различные привилегии от императоров Людовика и Генриха IV, так как в выданных ими грамотах, главным образом, идет речь именно о свободном производстве торговли и денежных операций. Особенно показательным в этом отношении представляется также и тот факт, что мы не встречаем почти ни одного указания на личное занятие евреев земледельческим трудом в Германии. Факт убийства двух евреев из Майнца крестоносцами в 1146 году (во время сбора винограда) не может служить доказательством обратного. Сбор винограда не может еще быть причислен к земледельческому труду. Обладание виноградниками, а следовательно сбор винограда и изготовление из него домашнего вина, как мы видели, было широко распространено между жителями средневековых городов вообще. В частности, среди евреев виноградарство должно было бы быть особенно распространено, так как, как мы знаем, вино составляло один из главнейших предметов их торговли. Относительно другого известного нам факта обработки земли евреями в Бейтенском кастелланстве нельзя с определенность сказать, идет ли в данном случае речь о действительной личной обработке земли или же только об ее эксплуатации при посредстве чужого труда. Во всех остальных, кстати немногочисленных, известных нам случаях эксплуатации евреями принадлежащих им земельных участков эксплуатация эта производится исключительно при помощи труда наемных христианских рабочих, либо те или иные угодья и сельскохозяйственные статьи сдаются в наем христианам же. Так, и папа Стефан III, и епископ Амулон лионский говорят о еврейском землевладении именно в связи с применением на еврейских полях и виноградниках труда христиан. Пользование трудом христианских рабочих, как известно, неоднократно воспрещалось евреям постановлениями соборов как предшествовавшего, так и описываемого времени. Рядом с обработкой еврейских полей и виноградников руками наемных христианских рабочих нам известны также случаи залога или передачи в пользование евреями своих полей и виноградников неевреям.
И в Англии владение земельными участками на правах родовой наследственной собственности встречалось между евреями лишь в редких исключительных случаях. Такой исключительный случай представляет, например, отмеченный еще в Domesday Book факт приобретения евреем Манассией земельного владения в Оксфордшире. Впоследствии такие случаи приобретения имений покупкой почти не встречаются. Ссудо-залоговые операции, напротив, как мы видели, получили между английскими евреями более широкое и исключительное распространение, чем в какой-либо иной из стран средневековой Европы. Еврей с самого начала являлся в Англии не столько торговцем, сколько именно ростовщиком. Неудивительно поэтому, что и в Англии путем залоговых операций в руках евреев скопились крупные земельные владения. Зомбарт прямо называет их «наследниками богатых крупных землевладельцев» Англии. Однако само собою разумеется, такое залоговое держание не представлялось, с одной стороны, равносильным с полной собственностью на приобретаемую таким путем землю. «Если они (евреи. — А.Т.) держали землю, то это был залог, которым они владели, а не имение, на которое они имели полные права», — так характеризует Кеннингэм еврейское землевладение в Англии [186]. С другой стороны, мы не имеем никаких оснований предполагать со стороны евреев эксплуатацию таких заложенных им земель. Получая в залог то или иное поместье, еврей-заимодавец, естественно, не становился вместе с этим сельским хозяином и не изменял своей профессии. Таким образом, и среди английских евреев землевладение (а не залоговое держание земель) и собственно земледельческое хозяйство распространено было так же мало, как и среди евреев континентальной Европы.
Итак, подводя итоги нашему обзору экономического положения западноевропейских евреев за время с восьмого по одиннадцатое столетие, мы можем констатировать прежде всего возвращение их к привычным условиям городской жизни и к занятию почти исключительно городскими профессиями. Землевладение, то есть собственно сельское землевладение, связанное с сельскохозяйственной эксплуатацией различных земельных угодий, если и встречается в редких случаях, то лишь в первую половину средневековья; начиная же с двенадцатого столетия евреи владеют землей почти исключительно лишь в качестве залога. Исключение представляют только испанские евреи, среди которых не только землевладение, но и земледелие встречались до позднейшего средневековья. Однако и в жизни испанских евреев ни то, ни другое не являлось типичным или господствующим родом экономической деятельности.
Преобладающим родом деятельности евреев в Испании и, в особенности, в Италии являлись ремесленная промышленность и различные интеллигентные профессии, торговля же и денежные операции, на почве которых евреи почти с самого начала описываемого периода встречались с могущественной конкуренцией со стороны туземного населения, стояли на втором плане. Напротив, в странах средней и северной Европы — во Франции, Германии, Англии — именно торговля и денежные операции, в области которых евреи здесь в течение долгого времени почти не имели конкурентов, оказывались если, быть может, и не исключительно распространенными, то, во всяком случае, наиболее типичными для туземных евреев профессиями.
В том и другом случае деятельность евреев
