с петициями о равноправии 420 еврейских общин союзных государств. Особенно горячо взывали к рейхстагу «из глубины своего горя» евреи герцогства Мекленбург-Шверин, которых местные фараоны держали в оковах старого рабства. Они просили, «чтобы священный принцип гражданского равноправия был, наконец, к чести немецкого отечества, осуществлен по отношению к мекленбуржцам иудейского исповедания». Горячими защитниками этой петиции в рейхстаге выступили мекленбургские прогрессивные депутаты Виггерс и Прош; они настаивали на том, чтобы союзная конституция гарантировала фактическое равноправие евреям всех государств, входящих в состав Союза. Рейхстаг отклонил это требование, считая неудобным вмешиваться во внутренние дела отдельных государств. Такому исходу содействовал и Ласкер, которому тогда бисмарковское единство Германии было дороже свободы евреев. Он заявил, что сами евреи не расположены требовать от рейхстага специального для себя охранительного закона и что, во всяком случае, ради них не следовало бы отступить от общего принципа невмешательства в дела отдельных стран. В опровержение ссылки Ласкера на настроение евреев еврейские общины Мекленбурга заявили во второй своей петиции (сентябрь), что они ждут защиты своих прав именно от парламента объединенных государств. Рейхстаг только отчасти пошел навстречу этому требованию. При обсуждении вопроса о свободе передвижения на территории союзных государств было принято следующее общее решение (ноябрь 1867): «Никому из подданных Союза не может быть отказано, по мотивам вероисповедным, в праве жительства, поселения, занятия промыслами и приобретения земельной собственности».
Этот пункт союзной конституции имел особенно важное значение для евреев двух стран бесправия: Саксонии и Мекленбурга. Занимавшая видное место в Северогерманском Союзе, Саксония покорилась своей участи: в 1868 г. она предоставила евреям полную свободу передвижения и промыслов. Христианские купцы Дрездена и Лейпцига должны были отныне, скрепя сердце, терпеть рядом с собою свободного еврея-конкурента. Не так скоро сдался Мекленбург. Здесь правительство, вынужденное подчиниться решению рейхстага о свободе передвижения и приобретения земли, умудрилось сохранить для евреев ограничения в праве участия в исполнительных органах городского и земского самоуправления. Неутомимый депутат Виггерс сделал по этому поводу запрос в рейхстаге 1868 года и потребовал, чтобы и в Мекленбурге «Северогерманский Союз содействовал устранению средневековых учреждений, несовместимых с союзной конституцией», а затем внес предложение, чтобы рейхстаг принял общее решение «об отмене всех ограничительных законов, вытекающих из различия вероисповедания». Во время прений по этому вопросу консервативный депутат граф Бассевиц, выдвигая принцип невмешательства, сказал: «Каждому государству должно быть оставлено право развиваться по типу христианского государства, и я не сомневаюсь, что и евреи ни на минуту не поколебались бы образовать свое еврейское государство со всеми его особенностями, если бы они к тому имели возможность». Молчавший во время прений Ласкер счел нужным возразить на полемический выпад графа замечанием, что клевещет на евреев тот, кто обвиняет их в склонности к обособлению; этому банальному возражению Ласкер предпослал следующее странное предисловие: «При обсуждении подобных вопросов, столь близко касающихся меня в моих единоверцев, я принципиально не высказываюсь, ибо это производило бы впечатление, будто я одновременно защищаю себя лично». Так низко пало еврейское самосознание со времени Риссера, что его политический преемник «принципиально» отказывался выступать по еврейскому вопросу в парламенте, из боязни быть заподозренным в «личном» пристрастии, и предоставлял защиту еврейского дела адвокатам-христианам, как будто речь шла об отводе родственников в суде над преступником!.. К счастью, обязанности еврея Ласкера с необычайной добросовестностью исполнял немец Виггерс; да и большинство рейхстага было настроено либерально. К концу сессии 1868 года рейхстаг принял предложение Виггерса, а в следующем году это решение, одобренное и Союзным советом (Bundesrath), получило королевскую санкцию.
Декрет от 3 июля 1869 г., подписанный королем Вильгельмом и скрепленный Бисмарком, гласил: «От имени Северогерманского Союза, согласно решению бундесрата и рейхстага, мы повелеваем: все еще существующие, вытекающие из различия вероисповедания, ограничения гражданских и политических прав (der bürgerlichen und staatsbürgerlichen Rechte), сим отменяются; в частности, должно быть независимо от вероисповедания право участия в городском и земском представительстве и занятия публичных должностей».
Так наконец в парламенте объединенных германских государств повторен был тот основной закон, который двумя десятилетиями раньше был исторгнут у немецких правителей мартовской революцией. Тогда каждый правитель в отдельности, в годы контрреволюции, считал возможным отнять у своего народа вырванную силою конституцию; теперь это уже было труднее, ибо торжественное подтверждение гражданского равенства состоялось в союзном совете государств. Первая должна была подчиниться Союзному декрету предводительница Северогерманского Союза, Пруссия, которая раньше особенно противилась допущению евреев на государственную службу. Министерство юстиции открыло евреям доступ в адвокатуру без ограничений; оно даже стало допускать их, хотя и в небольшом числе, к судейским должностям. Министерство просвещения лишь позже (с 1872 г.) начало предоставлять евреям должности преподавателей в средних и высших учебных заведениях. Однако до полного уравнения здесь было еще далеко. Подчинились союзному декрету и другие государства Северогерманского Союза. Уступил даже упорный Мекленбург, которому, как Саксонии, сразу пришлось перейти от средневекового закрепощения евреев к признанию их полного гражданско-политического равенства.
Вне влияния Северогерманского Союза остались не примкнувшие к нему южные государства: Бавария, Баден и Вюртемберг. Но и в них постепенно проявилось действие либеральных веяний 60-х годов. В Баварии, после назначения либерального министерства Шенка (1859), возобновилась борьба против ограничительных законов. Еврейские общины вновь стали штурмовать петициями правительство и ландтаг и наконец добились того, что крепость сдалась. В обеих палатах почти единогласно было принято решение об отмене закона о «матрикулах», и баварский король утвердил это решение (10 ноября 1861). В порыве радости по случаю снятия цепей, сковывавших свободу передвижения, фюртская община отправила к королю депутацию с восторженным благодарственным адресом, — та самая община, которая в 1848 г. требовала решения еврейского вопроса «одним росчерком пера» ... Мечту об осуществлении политических прав пришлось отложить до лучших времен. Они наступили только после франко-прусской войны 1870 года, в силу акта присоединения Южной Германии к общегерманскому имперскому союзу. Одновременно с Баварией завершилась борьба за право в Бадене. Здесь евреи находились в юридически ненормальном положении: обладая по конституции всеми правами «штаатсбюргер», они еще были лишены элементарных прав «гемейндебюргер» и не могли поселиться в том или другом месте без особого разрешения местных властей. В 1862 г. либеральное министерство Ламея внесло в законодательные палаты проект отмены последних ограничений для евреев и, несмотря на поток юдофобских петиций, провело его с большим успехом (в нижней палате единогласно). Таким же путем было окончательно санкционировано равноправие и в Вюртемберге (1864). Оба южных государства вступили в общеимперский союз, после войны 1870 года, уже с эмансипированными евреями.
Объединенная Германия освободила евреев, но и евреи, в свою
