Левые кадеты и социалисты были сильны сохранявшимся в 1906 г. массовым народным недовольством властью, почти всеобщим среди крестьян желанием «черного передела» земли. «Ну што ж! Если Царь нам не поможет, то солдаты изделают забастовку: придут к Царю, побросают ружья у кучу и скажут: Ваше Императорство! Возьмите ваш струмент. Вы об нас не заботитесь, так и мы Вам больше служить не хочем», – вспоминал летний 1906 г. разговор с крестьянином своей старооскольской деревни историк Сергей Пушкарев. «Есть вопрос, в котором мы с вами всё равно согласиться не можем – это аграрный вопрос. На нём конфликт неизбежен, а тогда к чему тянуть?» – откровенно сказал Столыпин посетившим его кадетам (Струве, Маклаков, Челноков и Булгаков) в ночь перед роспуском Думы.
Не рискуя распускать Думу «на крестьянском вопросе», власти нашли другой повод. Среди депутатов социал-демократической фракции был раскрыт «заговор против государства и царской воли», и правительство потребовало выдачи «заговорщиков». Желание Думы разобраться, создав специальную комиссию под руководством кадета А. А. Кизеветтера, было объявлено «пособничеством разложению государства».
3 июня был издан Императорский Манифест о роспуске II Думы. В нем объявлялось, что распущенная Дума «не оказала в деле водворения порядка нравственного содействия правительству». Далее в Манифесте говорилось, что «двоекратный неуспех» деятельности Думы обусловлен как «новизной дела», так и «несовершенством избирательного закона», в результате чего Дума наполнилась лицами, «не явившимися настоящими выразителями нужд и желаний народных». Объявлялось, что новая Дума должна быть «русской по духу»: «Иные народности должны иметь в Думе представителей своих, но не будут являться в числе, дающем им возможность быть вершителями вопросов чисто русских».
II Дума просуществовала 103 дня. Наученные строгим наказанием «выборжцев», лишенных навсегда права избираться на общественные должности, депутаты II Думы от антигосударственных воззваний и демонстраций воздержались.
Литература:
Ф. А. Головин. Вторая Дума по воспоминаниям ее председателя // Исторический архив. М., 1959. Т. 4–6.
А. А. Кизеветтер. На рубеже двух столетий. 1881–1914 гг. Прага, 1929.
В. А. Маклаков. Вторая Государственная Дума (Воспоминания современника). Париж, 1946.
1.2.11. Нравственное состояние общества и Церковь во время Первой революции
В 1905–1906 гг. Россия переживала не только государственный, но и духовно-нравственный кризис. Православные публицисты указывали на совершенно неудовлетворительное нравственное состояние русского общества, на его религиозное равнодушие. Революция 1905–1906 гг. показала, что религиозность «простого народа» весьма шатка и что богоборчество в его среде, как правило, соединялось с антиправительственными настроениями. Одной из причин равнодушия крестьян к Церкви православные клирики считали большое влияние в деревне тех ее жителей, кто работал на фабриках и заводах, познакомился с жизнью и бытом рабочих. «Не подлежит сомнению, – пишет генерал А. А. Киреев, – что глубокие слои русского народа религиозны, церковность наша загнана была в эту глубь Петром Великим. Но вот беда. Как только эти религиозные слои выворачиваются наружу плугом истории и приходят в соприкосновение с нашей культурой ложной и гнилой, они ей подчиняются и теряют свою религиозность. Самую скверную часть нашего народа составляет именно распропагандированный мужик (рабочий)».
Уровень преступности рос из года в год – в 1900 г. общее число уголовных дел в Империи на 48 % превысило аналогичные показатели 1884 г., в то время как население за указанный период выросло на 24–25 %. Причем число преступлений, повлекших за собой смерть или телесные повреждения, возросло за этот период на 171 %. Личность человека перестала рассматриваться простым народом как «священная и неприкосновенная». До того уважение «господ мужиков» друг к другу было деревенской нормой. Теперь эта норма ушла в прошлое: общественный организм России воспроизводил преступность независимо от уровня уголовной репрессии.
В эти годы возникло и тут же выросло до огромных размеров хулиганство – существование «себе в удовольствие», вседозволенность, отсутствие морально-нравственных ограничений, которое проявилось вдруг в жизни социальных низов российского общества. «Хулиганство, – писал киевский протоиерей Клавдий Фоменко, – явление сложных явлений русской обыденной жизни. Хулиганство есть и месть за прошлое крепостничество. Хулиганство есть и озлобленное чадо тех, кто причислил себя „к безработным“. Хулиганство в родстве и с пролетариатом. Одним словом, хулиганство есть полное отрицание общественно-государственного порядка».
«Мы ребята ёжики – в голенищах ножики, Любим выпить, закусить, в пьяном виде пофорсить», – пела деревенская молодежь (по дневниковым записям Ивана Бунина).
Дикий размах хулиганства в эти годы отмечался самыми различными людьми – священнослужителями, государственными и общественными деятелями, правоведами. Обсуждалась даже необходимость законодательной борьбы с этим, названным юристами «безмотивным», преступлением. В русские словари слово «хулиганство» впервые попало только после революции – в 1909 г.
Гибель Казанской иконы Божией Матери
В ночь на 29 июля 1904 г. шайкой Чайкина (фамилия-псевдоним Варфоломея Стояна, крестьянина села Жеребцово), специализировавшейся на воровстве церковных драгоценностей (до этого ими были ограблены церкви в Рязани, Туле, Ярославле, Казани), была украдена величайшая православная святыня русского народа – Казанский образ Божией Матери, находившийся в Казанском девичьем монастыре в Казани. Грабители были вскоре пойманы, но иконы у них не оказалось. На следствии было установлено, что с украденной иконы грабители сняли драгоценный древний золотой оклад, вынули из него драгоценные камни. Оклад, распиленный предварительно на куски, и камни были проданы по частям. Сама же икона была разрублена и сожжена в печи. Сознавшиеся грабители показали эту печь следователям – в выгребенном пепле при тщательном изучении были действительно найдены частицы иконного левкаса (обмазки). Грабителями были простые русские люди, по крещению – православные. Так погибла перед началом революции чудотворная Казанская икона, явленная, по преданию, в 1579 г. в Казани.
В 1611 г. «список» с этой Казанской иконы становится главной святыней Второго ополчения Козьмы Минина и князя Пожарского. Этот список после воцарения Михаила Романова помещается в Казанский собор на Красной площади в Москве. Эта икона Второго ополчения была украдена в 1918 г. и пропала. Судя по уцелевшему фотоснимку, она действительно относилась к концу XVI в.
В начале XVIII в. Петр I привозит в Петербург другой список «Казанской» иконы, помещая его в еще деревянный Казанский собор. В 1812 г. перед этой иконой долго молился только что назначенный главнокомандующим русской армией М. И. Кутузов. Этот список иконы исчезает в 30-е гг. XX в. при переоборудовании храма в музей истории религии и атеизма.
Все остальные известные списки – более позднего времени. Казанская икона, которая была подарена Русской Церкви Папой Иоанном-Павлом II, датируется серединой XVIII в. Ныне она находится в Казани.
Источник:
Процесс о похищении Казанской явленной иконы Божьей Матери с портретом подсудимых и полными речами обвинителя и защитника. М., 1905.
В годы Первой революции прозвучала фраза: «Мы ваши храмы превратим в наши конюшни», которую можно считать суммированным выражением всего того, с чем пришлось столкнуться православным клирикам в 1905–1907 гг. Демонстрация собственного неверия стала в революционную эпоху весьма распространенным явлением в русском обществе, прежде всего в социальных его низах. В течение 1906 г. приходская жизнь во многих местностях Империи нарушилась; нередкими стали факты прерывания хулиганами богослужения; пресса сообщала о толпах, собиравшихся возле храмов и оскорблявших верующих. К осени 1906 г. жизнь во многих православных приходах замерла.
Молодежь давала наибольший процент правонарушений. Критика молодежи в то время постоянно сопровождалась указанием на ее религиозное равнодушие. «Привыкли считать простой русский народ религиозным, верующим, „богоносителем“, – отмечал автор журнала «Приходский священник» Н. Смоленский. – Это одно из благонамеренных, общепринятых мнений, которые люди принимают без проверки и убаюкивают ими свою совесть. Последние годы отчасти разбили эту иллюзию, но только отчасти. Не могли не бросаться в глаза повсюду теперь наблюдаемое отхождение крестьянского населения от храма, ослабление, особенно в молодом поколении, религиозно-нравственных начал».
