Как и в 1923 году, мятежных генералов подвела несогласованность. Мятеж планировался на 27 марта одновременно в Веракрусе и в Соноре (как это имело место и в 1923-м). Но Кальес решил сам спровоцировать мятежников на выступление, приурочив его к открытию съезда НРП в Керетаро. На съезде ожидалась ожесточенная борьба кальистов и сторонников Саенса. Мятеж генералов-обрегонистов, которые тоже были сторонниками Саенса, именно в этот момент практически подрывал шансы последнего на выдвижение кандидатом в президенты. Кальес получал все основания апеллировать к единству «революционной семьи» перед лицом военного мятежа.
Поэтому в начале марта 1929 года генералу Агирре (командующему армией в штате Веракрус) был отдан приказ направить часть вверенных ему сил в столицу. Если бы Агирре подчинился, то не смог бы поднять мятеж, поскольку в Веракрусе у губернатора Техеды было под ружьем несколько тысяч вооруженных крестьян, которые уже сорвали мятеж де ла Уэрты в 1923 году.
Генерал Эскобар
Агирре решил схитрить и сообщил в Мехико, что готов выполнить приказ, но не может этого сделать, так как мятеж якобы поднял губернатор Техеда[61]. Этому, конечно никто не поверил, и генералы братья Агирре, которые командовали армейскими частями в Веракрусе, решили все-таки выступить против правительства и захватить Мехико самостоятельно, чтобы не делить власть с северными генералами.
1 марта 1929 года открылся учредительный съезд НРП, а уже 4 марта 1929 года председатель съезда Мануэль Тревиньо сообщил делегатам о начале военного мятежа в Веракрусе. Губернаторам Топете в Соноре и Каравео в Чиуауа не оставалось ничего иного, как присоединиться к преждевременному выступлению.
Главнокомандующим силами мятежников, которые называли себя Армией обновления революции, был назначен генерал Гонсало Эскобар[62]. В «плане Эрмосильо» (принятом путчистами в одноименном городе-столице штата Соноры) Портес Хиль и все поддерживавшие его губернаторы и депутаты Конгресса объявлялись низложенными. Кальес именовался «Иудой мексиканской революции» и виновником убийства Обрегона. Мятежники выступали против навязывания стране кандидата в президенты, которого считали марионеткой Кальеса.
Пожалуй, впервые за время революции в плане не содержалось никаких социально-экономических требований. Правда, Эскобар выступил со специальным воззванием к крестьянству Мексики, в котором обещал продолжение аграрной реформы.
Военный мятеж развивался по классическому мексиканскому образцу: все части регулярной армии, подчинявшиеся мятежным генералам, автоматически встали на сторону своих командиров. Это означало, что около 28 % мексиканской армии выступило против правительства[63]. Штаты Сонора, Чиуауа, Дуранго, Халиско, Оахака и Веракрус и частично Сакатекас и Синалоа путчисты, которые были там либо губернаторами, либо командующими войсками, захватили без единого выстрела. Такие крупные и промышленно развитые города Мексики, как Монтеррей, Веракрус и Торреон, оказались в руках восставших. Когда Эскобар занимал Торреон, он объявил, что подавляет мятеж другого генерала Альмасана, который на самом деле был верен правительству. Чтобы усыпить бдительность Портеса Хиля, Эскобар направил ему телеграмму, в которой выражал готовность выступить на подавление мятежа Агирре.
Мятежники быстро конфисковали большие средства в банках и, имея границу с США в своих руках, могли бы закупать там практически неограниченное количество оружия. Однако правительство США с самого начала встало на сторону Кальеса и Портеса Хиля.
В первый же день мятежа, используя как предлог то обстоятельство, что министр обороны Амаро во время игры в поло повредил глаз и отбыл на лечение в США, Портес Хиль назначил Кальеса министром обороны и поручил ему подавить восстание. Все части из Мехико выступили на фронт, и в столице оставалось не более 300 солдат и офицеров.
Мятежники немедленно уведомили США, что намерены поддерживать с американцами самые дружественные отношения. Восстание началось незадолго до инаугурации нового президента США республиканца Гувера, и мятежники рассчитывали, что успеют разгромить Кальеса до тех пор, пока в Вашингтоне приступит к своим обязанностям новый кабинет.
Однако уже 4 марта 1929 года министр иностранных дел Эстрада передал через Морроу четыре пожелания мексиканского правительства к США:
– строгое соблюдение эмбарго на поставки оружия в Мексику, за исключением заказов мексиканского правительства;
– прекращение любого движения людей и грузов через порты и таможни, захваченные мятежниками;
– гарантии правительства США по продаже Мексике любых вооружений;
– выражение со стороны правительства США «дружественного отношения» к правительству Мексики[64].
Морроу поддержал просьбу и добавил, что желательно пресечь все каналы финансирования мятежников. Также американский посол передал просьбу Кальеса и Портеса Хиля немедленно продать Мексике 10 тысяч винтовок (5000 – для пехоты и 5000 – для кавалерии), а также 2 миллиона патронов.
Сначала в Вашингтоне колебались и запросили у Морроу общую оценку ситуации (по всей вероятности, в США не исключали военную победу генералов-обрегонистов). 5 марта посол сообщил, что восстали 10 тысяч человек, или одна шестая армии (эти данные были явно заниженными). Правительство, по мнению Морроу, может и самостоятельно подавить мятеж. Если же «нынешняя администрация падет, то наши проблемы в республике (в Мексике – прим. автора) только начнутся». Посол имел в виду, что победившие генералы рассорятся между собой и ситуация станет очень похожей на 1914–1915 годы, когда Вилья воевал с Каррансой. Поэтому Морроу рекомендовал правительству США занять такую же позицию, как и во время мятежа де ла Уэрты, – то есть помочь центральному правительству Мексики[65].
Вашингтон согласился, и с этого момента повстанцы были обречены на поражение.
Американские СМИ писали о новой «революции» в Мексике, которая, к сожалению, затронула Сонору – приграничный штат, откуда измученные «сухим законом» граждане США получали спиртное и где можно было легко развестись[66]. Подчеркивалось, что обе «революции» – в Веракрусе и на Севере – «были полностью бескровными».
Восставшие генералы попытались образовать единый фронт с «кристерос», изрядно потрепанные отряды которых в то время все еще насчитывали около 25 тысяч человек. Эскобар даже издал декрет, отменяющий антирелигиозное законодательство Кальеса.
Командующий силами «кристерос» генерал Горостиета сообщал своим войскам, что Эскобар и его сообщники представляют собой «беспринципных генералов», с победой которых «ситуация в республике только ухудшится»[67]. Однако у «кристерос» катастрофически не хватало боеприпасов, и поэтому Гороститета разрешил заключать тактические соглашения о взаимодействии с мятежниками с целью пополнения боезапаса. В любом случае «кристерос» надлежало сохранять самостоятельное командование и участвовать только в таких совместных операциях, в которых у них будет численное преимущество над эскобаристами. Эта директива осталась без последствий, поскольку наладить тактическое взаимодействие мятежникам и «кристерос» так и не удалось.
Бои в начале мятежа шли с переменным успехом. Эскобар был толковым генералом и действовал решительно. Он немедленно отдал приказ командующему войсками в Соноре генералу Мансо двигаться на штат Синалоа и захватить важный тихоокеанский порт Масатлан[68]. Взятие этого важного порта лишило бы правительство важного пункта по приему возможных поставок оружия из США, а также помешало бы правительственным войскам быстро прибыть из центральных районов в Сонору морем. Одновременно другой генерал-мятежник Урбалехо (индеец яки) должен был из Дуранго ударить на юг в направлении Сакатекаса. Сам Эскобар, как уже упоминалось, с помощью военной хитрости 4 марта занял Монтеррей.
Однако главная роль отводилась Агирре в Веракрусе. По железной дороге его войска должны были быстро выдвинуться к Мехико, занять столицу и арестовать Портеса Хиля и Кальеса. Но если мексиканский флот поддержал Агирре, то некоторые армейские части в Веракрусе оказали сопротивление. У Агирре было численное превосходство (три полка против двух, оставшихся лояльными правительству), однако уличные бои в городе могли бы затронуть собственность иностранных граждан.
В этих условиях Агирре попросил консула США в Веракрусе Майерса о посредничестве. Майерс предупредил, что не потерпит причинения ущерба американской собственности в городе, и настоятельно рекомендовал Агирре воздержаться от боев. После этого Агирре покинул город, и мятеж в Веракрусе, а значит, и в целом в Мексике, фактически провалился. 7 марта Майерс доложил в госдепартамент: «Веракрус снова под контролем федеральных властей»[69]. Теперь Кальес мог беспрепятственно принимать военную помощь США через этот важнейший порт Мексики. Агирре с двумя тысячами бойцов ушел из Веракруса на юг, и по пути его части просто разбежались. Когда федералы настигли генерала 20 марта, он был уже один. 21 марта Агирре расстреляли.
