Терещенко, находившийся в самой гуще борьбы с царским режимом, покровительствовал Ярошинскому, грезившему расширением сахарного бизнеса, но не имевшему соответствующих возможностей. Причем это покровительство не было эпизодическим и продолжилось и при Временном правительстве: есть свидетельства, что Терещенко даже устраивал своему земляку аудиенции у премьера Керенского[1256]. С 1916 года Ярошинский приступил к скупке паев некоторых рафинадных заводов, для чего специально приобрел Киевский коммерческий частный банк, основанный еще в 1868 году. До Первой мировой войны эта структура принадлежала столичному Азовско-Донскому банку, но Ярошинский внезапно предложил за нее очень хорошую цену, и столичные банкиры решили не упускать возможность заработать, после чего вновь приступили к созданию отделения Азовско-Донского банка в том же Киеве, который и не думали покидать. Никто не знал, откуда в распоряжении молодого предпринимателя оказалась необходимая для такой операции сумма. Заметим, что предположения о том, что в своей кипучей деятельности Ярошинский выступал как подставное лицо, высказывались исследователями уже давно[1257]. К примеру, его удачный коммерческий старт объясняли связями при дворе: родной брат Ярошинского Франц был произведен в камер-юнкеры[1258]. В доказательство приводилась записка Г. Распутина к министру финансов П.Л. Барку: помочь активному бизнесмену в каком-то коммерческом вопросе[1259]. Однако эта версия более чем сомнительна: трудно найти представителя высшей российской бюрократии, которому бы Распутин не адресовал поток всевозможных просьб; на них уже мало кто обращал внимание[1260]. Существует также версия о тесной связи Ярошинского с Русско-Азиатским банком. Но в этом случае получается, что мощный финансовый концерн сам создал себе проблемы, которые ему в скором времени пришлось разрешать (о чем речь впереди). Гораздо интереснее в этом отношении связи Ярошинского с купеческими банковскими структурами – немалые средства он сумел почерпнуть именно там. К примеру, известен его договор 1915 года с Московским купеческим банком на получение кредита в 8,5 млн руб., причем с обязательством не кредитоваться нигде без согласия данного банка. Судя по всему, потребности Ярошинского стремительно росли, и вскоре он поставил вопрос о выделении ему еще 14 млн руб. Так как решение о новом займе затягивалось, Ярошинского освободили от предыдущего обязательства[1261], и он получил кредит под товары в размере 13,5 млн руб. – теперь уже в Волжско-Камском банке[1262]. В коренных петроградских банках ему шли навстречу менее охотно; известный шведский банкир У. Ашбер вспоминал, что при упоминании Ярошинского столичные финансисты «только с презрением пожимали плечами, но в скором времени [сами] попали в угрожающее положение»[1263].
Тем не менее активный киевский бизнесмен делает в столице первый по-настоящему крупный шаг: он нацеливается на контрольный пакет Русского торгово-промышленного банка и уже в мае 1916 года получает статус одного из его акционеров[1264]. К осени усилия Ярошинского заметно возрастают, и он проводит успешные переговоры с Министерством финансов о приобретении находившегося у него в залоге пакета акций англичанина Ч. Криспа. Точнее, переговорами с ведомством занимался по доверенности Ярошинского банкир Г. Лесин, широко известный в финансовых кругах Петрограда. Несомненно, это сыграло положительную роль: то, чего не смогли в свое время сделать Рябушинские, осуществил крупный столичный делец. Он же провернул дело с А.В. Коншиным, владевшим значительным пакетом акций. В результате крупный Русский торгово-промышленный банк оказался в руках Ярошинского[1265]. Интересно, что в Петрограде тогда не совсем понимали, с какой целью затеяна вся эта довольно хлопотная эпопея. Если интерес Лесина, работавшего за приличные комиссионные, был очевиден, то поступок Ярошинского расценивали как игру азартного или психически больного человека, страдающего манией величия[1266]. Однако после того как Ярошинский получил контроль над банком, туда в виде вкладов стали поступать денежные средства, причем в таких объемах, которые удивили многих[1267]. В столичных биржевых кругах начали циркулировать различные слухи. В частности, говорили о заинтересованности московского дельца Н.А. Второва, якобы стремившегося объединить Русский торгово-промышленный банк со своим Московским промышленным (этот слух оказался вымыслом)[1268]. Министр внутренних дел А.Д. Протопопов – лоббист петроградских банков – счел нужным запросить информацию о Ярошинском. Киевское губернское жандармское управление сообщало, что последний действительно орудует большими капиталами, но соответствует ли его имущественное положение суммам, которыми он оперирует, «установить не представляется возможным»[1269]. (Это очень напоминало ситуацию со Стахеевым, когда тот, не обладая большими собственными капиталами, с легкостью приобрел акций на сумму около 100 млн руб.) Проливает же свет на всю историю один любопытный документ, а именно письмо Н.С. Брасовой к своему супругу великому князю Михаилу Александровичу – младшему брату Николая II. Как известно, Брасова была самым тесным образом связана с московской купеческой группой: ее отец и его ближайшие родственники работали в качестве юристов на клан Рябушинских. В одном из писем к супругу Брасова рассказывала, как ее дядя рекламировал финансиста Ярошинского, всячески расписывая его таланты. В свою очередь и она сама убеждала мужа вступить в дело, затеваемое этим уникумом. По ее словам, главная его цель – создать противовес Д.В. Рубинштейну и ему подобным банкирам, то есть питерцам. Как она поясняла, Ярошинский желал бы придать усилиям в этом направлении надлежащую окраску, а потому «ищет лицо русское и с большим положением, находя, что великий князь как нельзя более соответствует этим требованиям»[1270]. Несложно догадаться, кто был истинным организатором данной затеи. Если бы, используя Ярошинского, удалось создать противовес столичным банкам, украсив его участием младшего брата Николая II, который как раз из-за своей супруги находился в натянутых отношениях с императорской четой и двором, это создало бы ситуацию с поистине скандальным оттенком. Лишь пассивность Михаила Александровича помешала осуществиться этой заманчивой комбинации.
Получив такую удобную площадку, как Русский торгово-промышленный банк, Ярошинский приступает к реализации главной части задуманного плана – к расколу столичной банковской группы. Как мы уже упоминали, в историографии господствует мнение, что за спиной киевского дельца стоял все тот же Е Лесин, а за ним – Русско-Азиатский банк. Однако факты этого не подтверждают. Во-первых, как только Лесин помог Ярошинскому заполучить Русский торгово-промышленный банк, у него испортились отношения с питерским банковским сообществом, он ликвидировал свои дела и покинул Россию в конце лета 1917 года[1271]. Во-вторых, если бы заказчиком захвата Русского торгово-промышленного банка выступал Русско-Азиатский банк, это нарушило бы все взаимосвязи в столичном банковском мире, поставив под вопрос само существование питерской финансовой группы: ведь, как стало ясно в дальнейшем, целью кампании, начатой этим захватом, являлись Русский банк для внешней торговли и Петроградский международный банк. И направление удара было выбрано не случайно: оно имело идейную подоплеку, а именно намерение ликвидировать немецкое засилье в российской экономике. Напомним, что вдохновительницей этой борьбы выступала как раз купеческая буржуазия, сделавшая ее с начала войны своим знаменем. Из ведущих петроградских банков два названных выше были особенно тесно связаны с немецким капиталом. Русский для внешней торговли банк, основанный при самом деятельном участии Deutsche Bank, всегда считался форпостом германских сил, распространяющим немецкое влияние по всей стране. Возглавляли этот питерский банк выходцы из высшей бюрократии: член Государственного совета В.И. Тимирязев и бывший высокопоставленный чиновник Министерства финансов Л.Ф. Давыдов. Однако из пятнадцати членов совета банка только шестеро находились в России, а остальные проживали в Германии[1272]. Аналогичная ситуация наблюдалась и в Петроградском международном банке. Его называли проводником немецких интересов, а руководство банка подвергали нещадной критике за якобы осуществлявшееся им расхищение богатств России; особое внимание обращалось на то, что членом правления банка состоял бывший директор департамента полиции А.А. Лопухин[1273]. Иными словами, в условиях войны с Германией эти финансовые активы представляли собой весьма перспективные объекты для рейдерской атаки. И Ярошинский в начале весны 1917 года начинает активно заниматься ими. В апреле Русский торгово-промышленный банк создает «для поддержки полезных России предприятий и для взаимной помощи в случае уменьшения оборотных средств» два консорциума с целью покупки и последующей продажи 40 тыс. акций Русского для внешней торговли банка и 40 тыс. акций Петроградского международного банка[1274]. Как и в случае с приобретением Русского торгово-промышленного банка, основными операторами по скупке выступили известные питерские и киевские дельцы; официальная доля Ярошинского, вдохновителя всего начинания, составляла в этих консорциумах около трети[1275].
