Уильям Мальмсберийский, искуснейший рассказчик, иначе излагает предание о святом Кутберте. Невзгоды Альфреда он толкует как наказание всему народу англов за грехи, но святой в видении дает королю надежду на прощение и в подтверждение своих слов совершает чудо. Соратники короля, отправившиеся на поиски пропитания, возвращаются с огромным уловом, хотя стоят холода и река замерзла. Матушке Альфреда, разделившей с ним тяготы изгнания, также является святой Кутберт, когда она погружается в недолгий беспокойный сон на своем жестком ложе.
Уильям Мальмсберийский сохранил для нас и другую красочную историю — о походе Альфреда в лагерь данов под видом поэта или музыканта. Он получил таким способом нужные ему сведения и одержал победу при Этандуне над ленивым и беспечным врагом. «Гудрун, которого мы зовем Гурмунд» принимает крещение и все заканчивается счастливо. Похожая история рассказывается о норманне Анлафе, проникшем в лагерь англосаксов перед битвой при Брунабурге.
Влияние другого «бродячего сюжета» {348} можно увидеть в упоминании Уильяма Мальмсберийского о том, что Альфред повелел повесить на перекрестках дорог золотые браслеты: мир и благоденствие в королевстве были таковы, что сокровища эти никто не брал, хотя они не охранялись. Уильям Мальмсберийский также приписывает Альфреду такое политическое достижение, как создание сотен и десятков; исходя из этого можно сделать вывод, что уже к середине XII века в образе Альфреда стали видеть воплощение идеала «справедливого короля». Попытка представить Альфреда реформатором судебной и административной систем тем более интересна, что она была предпринята в то время, когда англо-нормандские правоведы и политики пытались навести порядок в путанице англосаксонских обычаев и законов.
Даже после того, как в середине XII века Гальфрид Монмутский потряс воображение западного мира своими историями о фантастических приключениях Мерлина и короля Артура, гораздо более прозаического короля — Альфреда — не забыли. Артуровские сказания приковали все внимание слушателей, внимавших им в дворцовых залах, замках или на привале во время военного похода; легенды об Альфреде, с их благочестивой назидательностью, юридическими мифами и моральным уроком, продолжали жить в монастырских кельях, государственных собраниях, крестьянских лачугах и деревенских трактирах. Лайомон, переложивший на английский язык поэму Васа, представляющую собой стихотворный пересказ «Истории бриттов» Гальфрида Монмутского, ввел в свое произведение короля Альфреда; правда, король упоминается только в качестве переводчика бриттских законов королевы Марки (персонификации Мерсии) {349}:
После того
Через много сотен лет
Пришел король Альфред,
Возлюбленный Англии {350}
И перевел закон на английский.
Seotthen ther after
Mani hundred winter
Com Alfred the King
Engelondes deorling
And worhte the lawe an Englis.
В XIII веке, ознаменовавшемся подъемом национального чувства и долгой борьбой за свободу в период правления Иоанна Безземельного и Генриха III, в литературе оживает и начинает развиваться английская традиция. В предшествующие времена народные предания занимали место на страницах латинских прозаических сочинений, теперь легенда о справедливости и мудрости Альфреда, о его благочестии и любви к своему народу обрела голос в английской поэзии. Еще в XII веке Эйлред (Этельред) из Риво писал об альфредовских «притчах», которые тот складывал, чтобы наставлять на путь истинный и развлекать подданных. Винчестерский хронист описывает «блистательное умение» Альфреда кратко изрекать мудрые мысли, в котором его никто не мог превзойти. Похоже, и ранее XIII века в уста короля вкладывали заповеди народной мудрости: в стихотворении «Сова и соловей» «король Alured», «Alured разумный», упоминается как автор тех афористичных речений, которыми обмениваются во время разговора две птицы.
Более обширное собрание рифмованных афоризмов такого рода сохранилось в двух рукописях XIII века под названием «Наставления (или Речения) короля Альфреда» (Documenta Regis Aluredt). Поэма начинается с рассказа о том, как уитэны — тэны и епископы, ученые люди, графы и рыцари — собрались в Сифорде в Суссексе по повелению короля Альфреда:
Пастырь Англии,
Возлюбленный Англии,
В земле английской он был королем.
Englene herde,
Englene derling,
In Engelonde he was king.
Пролог заканчивается похвальным словом королю, учившему свой народ жить по чести:
Альфред был королем в английской земле,
Муж очень сильный и приятный в обращении;
Он был королем и церковником
И любил всей душой творения Господа;
Слова его были мудры,
И всех деяний его не перечислишь.
Он был мудрейшим человеком
Из всех, кто жил в английской земле.
Alfred he was in Englelonde a king,
Wei swithe strong and lufsum thing;
He was king and clerc,
Full wel he lovede Godis were;
He was wis on his word,
And war on his werke;
He was the wisiste mon
That was in Englelonde on {351}.
Далее Альфред, «утешитель Англии» (Englene frowere) разъясняет своим подданным, в чем состоят долг каждого доброго христианина и обязанности короля и благородного человека: эти рифмованные сентенции являют собой пространное изложение в феодальном духе идеи «трех сословий», высказанной в «Боэции». Король, граф, принц, клирик и рыцарь должны судить справедливо, править по закону, а рыцарь обязан, кроме того, защищать свои земли, чтобы богатый мог жить в мире, а крестьянин — спокойно «свой плуг влачить, свой луг косить, свой хлеб сеять». За наставлениями следуют «речения короля Альфреда», в которых говорится о бренности земной жизни и тщете земного богатства. Каждое из речений предваряет фраза «thus quoth Alfred» («так говорит Альфред»).
Вторая часть поэмы открывается призывом к «дорогим друзьям» Альфреда выслушать и понять его «умные и мудрые» советы. Они облечены в форму афоризмов, отражающих житейскую философию того времени, обыденные воззрения английских крестьян. «Разумный сын — счастье отца», «лучше дитя нерожденное, чем не битое», «кто даст жене власть над собой, не будет хозяином своего слова». Здравые предупреждения не верить ни жене, ни другу, не полагаться на прочность земного благоденствия и вести себя сдержанно и благоразумно выглядят немного циничными, но это ощущение сглаживается за счет других изречений. В них, хотя «альфредовские» они только по названию, присутствует доблестная стойкость, созвучная натуре короля:
Пусть о горе твоем не знает враг,
Садись в седло и скачи вперед с песней.
