Лишь в 1584 году, после того как Иван истребил десятки тысяч людей, его отравили мышьяком придворные (факт отравления доказала в наши дни судебно-медицинская экспертиза скелета царя).
Опричнина
О столь ужасном явлении в русской истории как опричнина написано немало. В нашу задачу совершенно не входит ее исследование. Поэтому ограничимся тем, что приведем мнения нескольких авторитетных историков. Начнем с Льва Гумилева:
«Задачей опричников было «изводить государеву измену», причем определять «измену» должны были те же самые опричники. Таким образом, они могли убить любого человека, объявив его изменником. Одного обвинения было совершенно достаточно для того, чтобы привести в исполнение любой приговор, подвергнуть любому наказанию. Самыми «мягкими» из наказаний были обезглавливание и повешение, но, кроме того, опричники жгли на кострах, четвертовали, сдирали с людей кожу, замораживали на снегу, травили псами, сажали на кол…
При подобных «мероприятиях» погибло множество бояр, но самое важное (на это обратили внимание современные историки, в отличие от историков XIX века), что также страдали и простые люди: приказные, посадские, крестьяне. Опричники, казня боярина, вырезали и его дворовых, крестьян же забирали себе и переводили их на собственные земли.
В результате опричнины создалась та совершенно невыносимая обстановка, о которой хорошо сказал граф А. К. Толстой:
Звон медный несется, гудит над Москвой;
Царь смирной одежде трезвонит;
Зовет ли обратно он прежний покой Иль совесть навеки хоронит?
Но часто и мерно он в колокол бьет,
И звону внимает московский народ,
И молится, полный боязни,
Чтоб день миновался без казни.
В ответ властелину гудят терема,
Звонит с ним и Вяземский лютый,
Звонит всей опрични кромешная тьма,
И Васька Грязной, и Малюта,
И тут же, гордяся своею красой,
С девичьей улыбкой, с змеиной душой,
Любимец звонит Иоаннов,
Отверженный Богом Басманов.[150]
Итак, главным содержанием опричнины стали совершенно беспрецедентные и бессмысленные убийства ради убийств…
Старинное русское слово «опричь», то есть «кроме», дало современникам повод называть соратников Грозного кромешниками, а слово это имело вполне определенный натурфилософский смысл… В представлении христианина существует понятие ада — места мучений грешников. Ад — «тьма кромешная». Как мы бы сказали сегодня, это пустота, вакуум, в котором нет и не может быть ничего материального, «тварного». В те времена это называли «небытие», считая его самой сутью зла. Значит, кромешники — это люди, одержимые ненавистью к миру, слуги метафизического абсолютного зла. Как видим, наши предки хорошо умели осмысливать суть вещей».
Гумилев Л. Н. От Руси к России, с. 225–226
Первым назвал опричников «кромешниками» князь Андрей Курбский. Этот мрачный каламбур наводил его читателей и слушателей на ассоциации с «тьмой кромешной», господствовавшей в аду. Следовательно, опричники сравнивались с «адовым воинством». Как уже говорилось, советские «партийные историки», по прямому указанию Сталина, старательно выискивали в страшных деяниях царя Ивана некий высший смысл.
Например, называли массовый террор методом «форсированной централизации государства без достаточных экономических и социальных предпосылок», средством компенсации «слабости власти» за счет системы репрессий и т. д. Иными словами, невольно проводили параллели между XVI веком и сталинскими репрессиями 1930-х годов.
Бросается в глаза то, что при всех обстоятельствах жертвами террора царя Ивана становились в первую очередь те, кто был носителем хоть какой-то (пусть микроскопической) самостоятельности и свободы. Так, Нечволодов писал:
«Опричнина была учреждена им (царем Иваном) в целях ведения строго продуманной и беспощадной борьбы с боярством, сохранившим свои старые удельные притязания. Борьба эта имела задачей совершенно уничтожить родовитое боярство и заменить его «дворянством», сословием служилых людей, награждаемых государем исключительно за их верную службу…
Вернейшее средство сломить силу боярства заключалось, конечно, в сведении его с тех обширных земельных владений, которыми обладали бывшие потомки удельных князей, и притом обладали почти как независимые государи, имея свой двор, многочисленных вооруженных воинов (иногда в несколько тысяч человек) и большое количество подданных слуг, которых они жаловали и наказывали по своему усмотрению, мало считаясь с московским законодательством, обязательным для служилых помещиков и прочего тяглового люда…
Опричнина захватила как раз те местности, где были когда-то расположены владения удельных князей, землями которых обладали теперь их потомки бояре-княжата…
Кроме того, в состав опричнины постепенно перешли: Поморье, т. е. все обширные северные земли до Белого моря, а также города, лежащие на важнейших путях из Москвы: в направлении к Балтийскому морю — Старая Русса с торговой стороной Великого Новгорода; Можайск и Вязьма — по дороге в Смоленск и Литву; Волхов и Карачев, также на дороге к Литве; и наконец среднее течение Волги от Ярославля до Балахны. Таким образом, опричнина захватила все важнейшие части государства в свои руки, оставив Земщине только окраины.
Нечволодов А. Сказания о русской земле. Книга 4, с. 138–139
Современный российский историк А. М. Буровский метко назвал политику опричного террора «удавлением европейских элементов на Руси». Вот что он пишет:
«Земли в опричнину выделены очень не случайно. Это земли, имеющие с Литвой, с остальной Европой, во-первых, устойчивые экономические и культурные связи. Во-вторых, в которых медленно, но шел процесс складывания элементов общества, во многом подобных европейским…
Опричный террор был направлен против трех категорий населения:
1) Против «старого боярства», которое блюло традиции времен Киева и Новгорода и выступало за автономию земель от верховной власти;
2) Против тех служилых людей и бояр, которые хотели в Московии западного, шляхетского устройства;
3) Против всех элементов общества, которые существовали независимо от власти — как хотя бы лично свободные крестьяне».
Бушков А. А., Буровский А. М. Цит. Соч., с. 343
Опричнина была учреждена указом царя в феврале 1565 года. Официально он ликвидировал ее в начале лета 1572 года, однако продолжал действовать «опричными методами» вплоть до конца своей жизни.
Поначалу он выбрал в опричнину ровно одну тысячу человек из людей разного звания, а для содержания их и своего двора выделил свыше 20 городов и несколько улиц в Москве. Остальная часть государства составила Земщину, управление которой царь поручил боярской думе во главе с князьями Мстиславским и Вельским. Поселившись в Александровской слободе, Иван стал вести странный образ жизни. Он устроил там как бы «монастырь наоборот», в котором сам играл роль игумена, князь Афанасий Вяземский — келаря, Григорий Вельский (Малюта) — пономаря. 300 же опричников из тысячи составили монашескую братию, они носили поверх своего платья черные рясы, а на головах — тафьи. Утром и вечером царь и 300 монахов-воинов истово молились. День Иван посвящал, в основном, пыткам и казням.
Какая-либо «самодеятельность» в опричном терроре была исключена. От начала и до конца мобильные подразделения этих палачей действовали только на основании прямых приказов царя. По этому поводу крупнейший российский исследователь опричнины Р. Г. Скрынников пишет:
«Как свидетельствуют очевидцы, царь Иван давал опричникам письменные приказы о расправе с опальными, с указанием способа казни и т. д.
В свою очередь, опричники подавали царю отчеты об исполнении его приказов, с указанием обстоятельств и места казни»
Скрынников Р. Г. Царство террора. М., 1992, с. 15
Когда царь перешел от казней отдельных лиц к массовому террору, он, обоснованно опасаясь выступлений оппозиции, увеличил опричное войско до шести тысяч человек. Теперь в опричнину брали худородных дворян, «не знавшихся с боярами», «нищих косолапых мужиков» и даже «скверных людей».
* * *
Начало широкомасштабному террору положило расследование о сторонниках князя Курбского (бежавшего в Литву в апреле 1564 г.), якобы «умышлявших с ним всякие лихие дела». Первыми были казнены (обезглавлены) по этому делу князь Александр Горбатов-Суздальский (Шуйский) с сыном-подростком Петром и его родственники — князья Ховрины, Иван Сухой-Кашин, Дмитрий Шевырев, Петр Горенский-Оболенский, а также окольничий Петр Головин. Затем были казнены князья Иван Куракин и Дмитрий Немой.
