Маленков и Берия, в сущности, ставили перед собой задачу завершить тот процесс оттеснения партии на задний план, который начался в середине 1930-х годов. Выше приводились "откровенные" слова Берии о том, что роль партии должна быть ограничена "подготовкой кадров" и "пропагандой", то есть свестись к политико-идеологическому "воспитанию". При Сталине уже в 1940 году и, окончательно, в 1943-м как раз к этим функциям была сведена роль партии в одном из основных институтов государства - в армии: полновластных комиссаров сменили политработники, игравшие по сути дела только "воспитательную" роль (в сегодняшней Российской армии также есть именно "воспитатели" - хотя, конечно, уже не в "коммунистическом духе").
Однако, с другой стороны, послесталинское государство явно предлагало кардинальную ревизию прежней программы, ибо выдвинуло в качестве главной цели экономики производство средств потребления (за счет средств производства), а кроме того, устами Маленкова объявило о немыслимости войн между мирами социализма и капитализма в "атомную эпоху". 12 марта 1954 года, выступая на собрании избирателей (14 марта состоялись очередные выборы в Верховный совет СССР),- то есть опять-таки не перед партией Георгий Максимилианович провозгласил, что прямое противоборство социализма и капитализма "при современных средствах войны означает гибель мировой цивилзации"27.* И, надо прямо сказать, тезис этот был вполне обоснованным: он подтверждается ходом событий уже почти полстолетия; даже хрущевская доставка ядерных боеголовок на Кубу в 1962 году не привела к войне.
Уместно также полагать, что маленковское предложение (на сессии Верховного совета 8 августа 1953 года) переориентировать главные экономические усилия в производство средств потребления было обусловлено, в частности, осознанием немыслимости в дальнейшем полномасштабных войн (хотя обо этом Маленков сказал позднее, через семь месяцев), в связи с чем отпадала, мол, острейшая необходимость в сверхзатратах на тяжелую (во многом - военную) промышленность. Но в январе 1955 года, выступая на Пленуме ЦК, Хрущев категорически отверг эту программу, определив ее словом, давно ставшим бранным - "оппортунизм",- и получил по сути дела всеобщую поддержку. На том же Пленуме Молотов обрушился на маленковскую речь, произнесенную 12 марта 1954 года: "Не о "гибели мировой цивилизации" и не о "гибели человеческого рода" должен говорить коммунист, а о том, чтобы подготовить и мобилизовать все силы для гибели бурзуазии"28. Это означало, помимо прочего, что необходимо всемерно развивать тяжелую промышленность основу военной.
Но тем самым отвергалась та, казалось бы, чрезвычайно привлекательная для всего населения страны экономическая программа, которую Маленков обрисовал в своем докладе 8 августа 1953 года и против которой Хрущев поначалу отнюдь не возражал,- по-видимому, потому что еще, так сказать, не собрал вокруг себя силы партии для отпора. Современный историк пишет о маленковской экономической программе: "Предполагалось резко изменить инвестиционную политику в сторону значительного увеличения вложений средств в легкую и пищевую промышленность, сельское хозяйство; привлечь к производству товаров для народа предприятия тяжелой промышленности... Решения августовской сессии Верховного Совета... предусматривали снижение сельхозналога (на 1954 г.- в 2,5 раза), списание недоимок по сельхозналогу за прошлые годы, увеличение размеров приусадебных участков колхозников, повышение заготовительных цен на сельхозпродукцию..." и т. д.29
И своего рода результат: "После выступления в августе 1953 г. имя Маленкова, особенно среди крестьян, стало очень популярным. Газету с докладом Маленкова "в деревне зачитывали до дыр, и простой бедняк-крестьянин говорил "вот этот за нас!" можно было прочитать в одном из писем, направленных в ЦК КПСС"30.
Конечно же, и "сельские бедняки", и вообще большинство населения страны с безусловным одобрением восприняли маленковский доклад. Но у активной в политическо-идеологическом отношении части людей эта программа вызывала сомнения или даже прямое отрицание.
Позволю себе в очередной раз сослаться на личный опыт. В том самом августе 1953 года я вместе с мужской частью университетских студентов (разных факультетов) своего курса находился на "воинских сборах" в лагере около города Коврова (в университете весьма интенсивно действовала военная кафедра, готовившая студентов к офицерскому званию). Дважды за время обучения нас отправляли в лагеря, где, надо сказать, мы оказывались в весьма нелегких условиях, ибо командирами составленных из студентов университета взводов и отделений были курсанты знаменитого училища имени Верховного совета - по сути дела "супермены", почти каждый из которых являл собой мастера в каком-либо виде спорта, и только очень немногие из нас успешно выдерживали "нагрузки" вроде 25-километровых марш-бросков со всей амуницией да еще и в жаркую погоду.
К вечеру 8 августа 1953 года, после утомительного дня, я вместе с другими сидел на палаточной завалинке; перед глазами был грозный транспарант: "Американский империализм - злейший враг Советского народа", а из громкоговорителя, укрепленного на сосне, звучал голос Маленкова, излагавшего свою программу переориентировки с тяжелой промышленности на легкую и сельское хозяйство. И ясно помню, что нашлись студенты, которые разумеется, понизив голос - выразили свое сомнение или даже неприятие этой новации. Должен признаться, что к ним принадлежал и я сам...
Правда, впоследствии, в первой половине 1960-х годов, я мыслил иначе, ибо проникся "диссидентскими" воззрениями и, в сущности, вообще "отрицал" всю советско-социалистическую систему. Полагаю, что и у меня, и у других людей моего поколения и круга это был своего рода неизбежный и, по-своему, нужный* этап развития, хотя у некоторых он чрезмерно затянулся... Необоснованность представления об СССР как об агрессивном монстре, постоянно готовившемся наброситься на "демократический" мир Запада, понял в конце концов даже самый крайний из "диссидентов" А. И. Солженицын. В сентябре 1996 года он - для множества его почитателей абсолютно "неожиданно" - резко осудил горбачевско-ельцинское поведение на мировой арене:
"Армия наша перестройкой сотрясена... Добрые правители вначале до того себя радужно настроили: вот сейчас все откроем Америке, вообще повернемся к общечеловеческим ценностям,- что, не будь у нас ядерного оружия, которое все проклинали и я - первый (выделено мною.- В. К.), сейчас бы нас уже слопали"31.
В свете этого "итога" имевшее место сорока годами ранее неприятие маленковской программы резкого сокращения вложений в тяжелую промышленность предстает как вполне оправданное в исторической перспективе отношение к делу. Ведь, согласно сведениям США, к 1953 году они имели 1160 атомных бомб и почти столько же самолетов, способных доставить бомбу в СССР, у нас же имелось не более 100 бомб, а средства их доставки за океан только начинали разрабатываться...32 Притом, как более или менее ясно теперь, спустя почти полвека**, определенное равновесие, атомный "паритет" препятствовал и препятствует развязыванию военных конфликтов мирового масштаба. Но без огромных затрат на развитие тяжелой промышленности СССР этот паритет был бы невозможен.
Казалось бы, выдвинутая Маленковым программа преимущественного развития сельского хозяйства и легкой промышленности была естественным решением; ведь уровень жизни в стране в 1953 году, через восемь лет после Победы, оставался очень низким. Достаточно сказать, что в СССР на душу населения приходилось зерна почти в 2 раза, а мяса - даже в 3 раза меньше, чем в США. Однако "отставание" в индустриальной сфере было тогда еще более резким: по выплавке стали - в 4, по добыче нефти - в 8 раз!33 И превосходство сельского хозяйства США во многом было обусловлено именно его гораздо более высокой технической оснащенностью. Так, по обеспечению посевных площадей тракторами США в 1953 году в 6 раз (!) превосходили СССР (там же, с. 80).
Есть все основания полагать, что без роста тяжелой промышленности и энергетики не смогло бы существенно повысить свою продуктивность и наше сельское хозяйство. В течение двух десятилетий, к 1973 году, производство зерна на душу населения увеличилось в 2 раза, мяса в 2,5 раза (это, правда, не означало, что СССР "догнал" США, так как и там продуктивность сельского хозяйства за эти двадцать лет значительно выросла).
Обо всем этом немаловажно было сказать потому, что в последнее время наметилась тенденция к противопоставлению "маленковской" и сменившей ее в 1955 году "хрущевской" экономических программ в пользу первой. Если бы, мол, в 1953 году осуществился своего рода вариант НЭП с таким преобладающим развитием легкой промышленности и сельского хозяйства, которое привело бы к кардинальному повышению уровня жизни, дальнейшая история страны имела бы гораздо более позитивный характер.
