Во время военных действий Бескровный со своими казаками, отбил, в числе оружия, богатую турецкую саблю, и отправил ее Августейшему атаману всех казачьих войск, ныне царствующему Государю Императору Александру Николаевичу, чрез флигель-адъютанта полковника Мердера.
С падением Анапы можно было надеяться, что черкесы отстанут от турок. В этих видах генерал Емануель 27 июня 1828 года из крепости Анапы писал:
«К горским народам, живущим по Кубани и по берегу Черного моря, князьям, дворянам, старейшинам и проч.
Все желания правительства нашего, объявленные вам чрез прокламацию мою, чтобы вы оставались мирными во время войны нашей с турками, все старания мои склонить вас к спокойной жизни были тщетны. Вы не хотели следовать благодетельным намерениям в отношении к вам Всеавгустейшего Монарха нашего. Из вас многие злоумышленники взяли сторону турок и завлекли в заблуждение многих из тех, кои желали не участвовать в сей распре.
Я знаю, что фанатизм и ложные представления вас обольщали; но, наконец, войска наши восторжествовали над врагами нашими, усиливающимися защищать столь неправильное дело. Крепость Анапа принадлежит нам. Место сие, служившее убежищем для всех неблагомыслящих и бывшее причиною многих ваших несчастий и несогласий между вами может теперь сделаться для вас местом благодетельным и служить к возобновлению наших связей. Здесь вы найдете, подобно как и на всех пунктах границы нашей, прием дружеский и благосклонный. Я готов внимать мирным предложениям вашим; я имею полную власть согласиться на все, что будет соответствовать достоинству и величию правительства нашего и мерам, кои нужно принять на предбудущее время, чтобы водворить на прочном основании спокойствие и безопасность на границе нашей. Но извещаю вас, что я не буду довольствоваться одними пустыми обещаниями, которые весьма часто были вами изменяемы: мне нужны надежные обеспечения, честность и искренность; и тогда вы можете быть уверены, что найдете у нас покровительство и даже помощь.
Торговля, источник благосостояния народов, откроется для вас на самых удобных местах вашего берега и границы нашей. Умейте воспользоваться; но повторяю: худо будет тем, которые захотят продолжать неприязненные свои к нам действия и не послушают сей последний совет. Я тогда приму такие меры, последствие коих долго останется в памяти вашей.
Дипломатический агент, назначенный при мне по Высочайшему повелению, для сношений с кавказскими народами, все его чиновники, и другие военные начальники по границе, имеют поручение представлять мне все ваши просьбы».
Воззвание это, как и первая прокламация, осталось бесплодным.
При блокировании крепости Анапы натухайцы первые открыли неприязненные действия, а когда крепость была взята, они же первые, чрез старейшин, со стороны дворянства и простого народа, вступили с наказным атаманом Черноморского войска в переговоры об изъявлении покорности России и даже назначили срок для принесения присяги, обещая выдать аманатов. Но вслед за обещаниями отказались от всего. Тогда генерал-майор Бескровный собрал отряд, вторгнулся в пределы натухайцев и разорением шести аулов, в урочищах Унепохорай, Ушаш и Чопрак, жестоко наказал коварных хищников, вследствие чего натухайцы принесли присягу на верноподданство и представили аманатов. Примеру их последовали другие горские племена, кроме абадзехов и шапсугов.
Генерал Емануель наказал сначала абадзехов; к шапсугам же обратился предварительно с следующим воззванием:
«Шапсугские старшины и весь народ! Человеколюбие мое заставляет меня еще обратиться к вам в последний раз с моим предложением, чтобы, видя последствия с абадзехами, не предавались их жалкой участи, и с получения сего, исполняя наравне с прочими вам подобными горскими племенами все требования российского правительства, обратились бы с просьбою на имя мое чрез ближайшего Черноморского войска начальника генерал-майора Бескровного с посылкою для сего в Екатеринодар поверенных людей. В противном случае, ожидать меня с войском к себе для наказания вас, согласно изданной мною в Анапе прокламации, чтобы то могло надолго остаться в памяти вашей».
Шапсуги, прочитав на общем собрании грозное увещание Емануеля, изорвали бумагу, топтали ее ногами и с неистовством кричали, что не подчинятся русским и до последней крайности будут защищать свою свободу. Дело в том, что турки, по слухам из-за Кубани, доставляли шапсугам, как самому воинственному племени, военные снаряды, и старались поддержать в них дух независимости и ненависти к русским.
Генерал Емануель, занятый другими делами, поручил атаману Бескровному разделаться как с непокорными шапсугами, так и с другими враждебными племенами.
Два раза, в начале 1829 года, горцы врывались в пределы наши большими партиями, с намерением разграбить прикубанские станицы. В этих набегах, кроме открыто враждебных племен, участвовали и горцы, только что давшие присягу быть «мирными». Бескровный решился наказать вероломных. 16 июня он отправил ночью байдаки по Кубани от Байдачного до Елисаветинского поста, где и перешел чрез Кубань с отрядом из полков, бывших на подкреплении границы и содержавших самую кордонную линию, всего до 1000 человек, с двумя взводами артиллерии.
21 июня, в восемь часов вечера, Бескровный двинулся в горы и в четвертом часу пополуночи другого дня достигнул урочища Берко. Имея впереди себя черкесский аул, атаман приблизился к нему по весьма затруднительной, заросшей кустарниками, волнообразной местности. Расположив отряд на командовавших высотах, он еще до рассвета послал конные команды для отыскания по кошарам азиятцев баранты и другого скота. Отправлявшиеся в поле утром горцы открыли казаков и завязали с ними жаркую перестрелку; но казаки, несмотря на упорное сопротивление, успели отбить до 2000 баранты и сожгли черкесские пасеки, стеги хлебов, сена и несколько хуторов. Между тем по тревоге горцы уже спешили со всех сторон и вскоре собралось их до 500 человек. Разгоревшееся с отдельными командами дело дошло и до отряда. Как ни был губителен наш артиллерийский огонь, однако горцы упорно нападали на отряд со всех сторон, бросались в атаку на шашки, против которых казаки действовали пиками. Черкесов набралось уже более тысячи человек; бой продолжался более часу и прекратился отступлением горцев, потерпевших много убитыми и ранеными и оставивших 14 тел в наших руках. Отряд двинулся к Кубани; перестрелка, однако, продолжалась; отважные горские наездники беспрестанно наскакивали на наших фланкеров и гарцевали на легких своих скакунах. Спустя несколько времени, к неприятелю прибыли значительные свежие подкрепления, и отряд наш вновь был атакован. Скопища горцев, захватив удобный путь к Кубани, сбивали отряд в бывшее, на левом фланге, едва приметное, покрытое плавною травою, болото. Здесь бой продолжался до двух часов, и только усиленное действие нашей артиллерии и решительный удар казаков пиками проложили отряду дорогу. Кроме убитых и раненых, горцы оставили в наших руках тринадцать тел; но в плен мы взяли только двух черкесов: так отчаянно дрались наши противники. Мы потеряли убитым одного казака, ранеными одного офицера, трех урядников и девять казаков.
В эту экспедицию черкесы потерпели большое разорение, потеряв запасы хлеба и сена. Подобными лишениями Бескровный полагал заставить горцев смириться; но, не имея для сильных экспедиций достаточных военных средств, он просил генерала Емануеля прикомандировать к Черноморскому войску, для военных действий за Кубанью, батальон регулярной пехоты. В просьбе этой ему было отказано. Нападения черкесов на кордонную линию возобновились. Тогда Бескровный решился, при самых ограниченных средствах, вновь действовать за Кубанью, чтобы не давать неприятелю замечать какой-либо слабости с нашей стороны. Собрав отряд из разных строевых частей войска более чем в 1500 человек, при пяти орудиях, он, вечером, 18 сентября, двинулся в абадзехские владения на рр. Суп, Иилик и Онеубит, где шапсуги граничили с абадзехами и где, по полученным известиям, находились их собрания. Несмотря на трудную, особенно для артиллерии, лесистую дорогу, отряд шел быстро, стараясь к рассвету достигнуть враждебных аулов. На пути получено было сведение, что черкесы о движении нашего отряда узнали уже от мирных хамышейцев, и семейства и имущество удалили в горы, а сами ожидали наши войска в лесах, окружавших аулы. Рассвет 10-го числа застал Бескровного в лесу, в 35 верстах от Кубани. По выходе отряда из леса поднялся такой туман, что за несколько шагов ничего не было видно. Остановившись на опушке, отряд простоял до восьми часов утра, покуда рассеялась мгла; но далее идти было некуда: отряд был открыт; черкесы собирались со всех сторон, да и аулы уже опустели. Бескровный, выступив в обратный путь, выжигал черкесские хлеба и сено, которых, как насчитывали казаки, пламя пожрало до 500 скирд и стогов, да отогнано овец до 250 штук.
