Немцы имели полные сведения о ситуации в море. «Кондоры» I/KG 40, ныне располагавшиеся возле Тронхейма с новым командиром майором Эрнстом Хенкельманом, следили, как караван формировался в течение недель, и как только он отправился в путь, одна из машин 3-й эскадрильи промчалась в тумане так низко, что чуть не столкнулась с крейсером «London». Отплытие PQ-17 было подтверждено как агентурной разведкой в Рейкьявике, так и службой слежения германского флота. Из неожиданно возросшего потока радиообмена эта служба расшифровала существенную информацию, что готовится еще одна операция по проводке крупного союзного конвоя.
Эти сведения конечно же были бы бесполезными, если бы караван было невозможно найти в море. К несчастью для PQ-17, на четвертый день пути защитная завеса тумана рассеялась. Две подлодки засекли его и последовали за ним. А после полудня оправдались наихудшие опасения моряков союзного флота, когда в небе появился самолет. Тщательно выдерживая нужное удаление от пушек корабельной зенитной артиллерии, он присоединился к каравану и следовал за ним, как тень.
К этому времени PQ-17 достиг района острова Ян-Майен и обходил его с юга на северо-восточном курсе. Здесь он все еще был недосягаем для налетов германской авиации, базировавшейся в Бардуфоссе, Банаке и Киркенесе на Нордкапе, и, пока было возможно держать этот курс, он это делал. Но самое максимальное к северу от острова Медвежий ему придется повернуть на восток, потому что даже в летнее время ледяной барьер не позволяет продолжать движение на север. И вот этого момента и дожидалось люфтваффе.
2 июля попытались атаковать четыре подводные лодки, но безуспешно. Сильный морской эскорт из шести эсминцев, четырех корветов, семи тральщиков, двух кораблей ПВО и двух субмарин каждый раз засекал нападающих и отгонял их от каравана. К 18.00 на сцене низко над водой появились самолеты первой ударной волны. Это были восемь гидросамолетов «Не-115» 1-й эскадрильи из береговой группы 406 в Соррейса возле Тромсе, и из-за их тихоходности и неуклюжести расчет делался только на неожиданность.
Все они устремились в атаку, имея по одной торпеде. Но оборона была наготове, и на подлете их встретил бешеный огонь. Самолет командира эскадрильи, капитана Герберта Ватера был подбит, и летчику пришлось избавиться от своей торпеды, а потом сесть на воду. Буквально перед тем, как самолет пошел под воду, ему и еще двум членам экипажа удалось забраться на надувной плот. Потом, несмотря на вражеский огонь, старший лейтенант Бурместер посадил свой «Не-115», подобрал всех и сумел снова взлететь – без каких-либо повреждений! Но торпедная атака, как и со стороны субмарин, сорвалась из-за бдительности эскорта конвоя.
3 июля погода с немецкой точки зрения снова стала ухудшаться, корабли союзников укрылись под защиту низко висящих облаков. Несмотря на усилия авиаразведки, контакт с караваном был потерян. На следующее утро PQ-17 был уже к северу от острова Медвежий, и пока не было потеряно ни одного корабля. Облачность опустилась ниже, создавая благоприятные условия для внезапной торпедной атаки. Только бы самолетам удалось выйти на свои цели.
И они вскоре это сделали. Опять прилетели «Не-115», на этот раз 1-й эскадрильи береговой группы 906. Ее лидер, капитан Эберхард Пойкерт после долгих поисков заметил конвой в одном из прогалов в облачности 4 июля в 5.00. На этот раз зенитная артиллерия открыла огонь уже после того, как были сброшены торпеды, и одна из них шла прямым курсом на американский «Christopher Newport» типа «либерти» водоизмещением 7191 тонна. Торпеда попала в машинное отделение, и по каравану пронесся приглушенный грохот взрыва. Команда перебралась на одно из шедших сзади спасательных судов, а корабль был окончательно добит двумя торпедами – одной с «U-457», а другой, как это ни странно, с британской подлодки «Р-614».
Когда первой потерей конвоя стал американский корабль, британские моряки затаили дыхание, увидев, как оставшиеся американские суда все одновременно спустили свои флаги – морской сигнал, означающий поражение. Однако вместо истрепанных ветрами флагов вверх взметнулись новенькие со звездами и полосами, явно демонстрируя вызов. Но в действительности, хотя момент был не совсем подходящий, британцы забыли, что сегодня – американский День независимости.
В этот день 4 июля небеса опять расчистились, но, несмотря на хорошую видимость, для конвоя это спокойствие было обманчивым. Самолеты люфтваффе вновь появились уже вечером. Но на северной широте 75 градусов понятие «вечер» не имело смысла, потому что в это время года солнце не уходит с неба, и круглые сутки достаточно светло для налетов. В 19.30 первый налет совершила эскадрилья «Ju-88» из KG 30, Банак. Но хотя бомбы и падали вокруг кораблей, попаданий зарегистрировано не было.
Час спустя в небе появилось более крупное соединение: самолеты из I/KG 26 Geschwader «Лев», во главе с одним из командиров эскадрильи, капитаном Берно Эйке. Командир группы подполковник Буш был переведен в Ставангер, чтобы принять на себя обязанности Fliegerftihrer Nord-West (командующий авиацией северо-запада). Эйке приказал своим двадцати пяти «Не-111» осуществить охват в клещи, и самолеты появились низко над водой с нескольких направлений. К тому времени типовой бомбардировщик люфтваффе мог также нести торпеду под фюзеляжем.
Чтобы освоить этот совершенно новый для себя вид боевых операций, весной 1942 года эскадрильи I/KG 26 прошли подготовку в торпедной школе в Гроссето, Центральная Италия. На Генштаб люфтваффе большое впечатление произвели успехи итальянских, а еще более японских торпедоносцев. В Германии разработка такого оружия фактически была заторможена из-за ненужной конкуренции между люфтваффе и флотом в том, кто будет владеть морской авиацией. С одной стороны, флот, естественно, хотел усилиться за счет соединений торпедоносцев, но, с другой стороны, в силу своих данных эти авиачасти были официально предназначены для целей воздушной разведки. Всю наличную ударную мощь люфтваффе желало сохранить за собой. Но в начале войны у люфтваффе не было ни самолетов-торпедоносцев, ни экипажей, способных ими управлять. А у флота имелись эскадрильи «Не-115» «общего назначения». Вооруженные торпедами, они наносили удары по судоходным маршрутам вокруг Британии, несмотря на бытовавшее в люфтваффе мнение, что они не имеют на это права. По крайней мере, под командой моряков.
Этот невероятный конфликт в конце концов привел к тому, что 26 ноября 1940 года Геринг полностью остановил операции морских торпедоносцев и временно – производство авиаторпед «F-5». На 27 ноября их оставалось, согласно докладу департамента генерал-квартирмейстера, всего лишь 132, и они были зарезервированы для специальной операции люфтваффе против кораблей британского Средиземноморского флота в Гибралтаре и Александрии.
В этот момент главнокомандующий военно-морскими силами адмирал флота Редер в личной беседе с фюрером потребовал продолжения торпедных атак на британское каботажное мореплавание. Гитлер приказал провести исследования, которые показали, что, если применять авиационные торпеды в неглубоких акваториях Гибралтара и Александрии, они, возможно, все уткнутся в морское дно. Дело в том, что при запуске с высоты 30 метров торпеда вначале уходит на глубину 30 метров, а лишь потом всплывает на поверхность. Неужели Геринг не учел этого?
Таким образом, торпедный проект люфтваффе закончился фиаско, и, казалось, флот одерживает верх. А тут еще 4 декабря 1940 года начальник оперативного штаба адмирал Курт Фрике потребовал, во-первых, энергичного возобновления торпедных атак силами флота, а во-вторых, перевооружения эскадрилий «общего назначения» более удобными и более современными самолетами, а именно «Не-111 Н-5».
Но последнее слово все-таки осталось за люфтваффе. И хотя «Не-111», а позднее и «Ju-88» вместе с «Do-217», были переоборудованы для несения торпед, но получил их не флот. Хотя Геринг всей душой был за то, чтобы следовать итальянскому примеру, многие упорно придерживались мнения, сформулированного начальником штаба 3-го воздушного флота полковником Коллером: «Зачем сбрасывать снаряд (в виде торпеды) в воду перед кораблем, если бомбу можно сбросить прямо на него?»
Конечно, эта идея целиком игнорировала два обстоятельства: 1) возрастающую эффективность противовоздушной обороны, препятствующей проведению атак на бреющем полете и в пике; 2) значительно более смертоносный эффект пробоины от торпеды в борту ниже ватерлинии, чем от разрыва бомбы посреди надстройки, как это обычно происходило.
Несмотря на сопротивление Генштаба, после окончательного принятия торпед на вооружение в начале 1942 года сомнения в их возможностях скоро рассеялись. Тактические учения, проведенные в торпедной школе в Гроссето под официальным названием KSG 2 (Kampfschulgeschwader 2) и под руководством опытного морского летчика, подполковника Штокмана на корабле-мишени «Citta di Genova», показали, что потери можно уменьшить, если достигнута внезапность и если налет ведется одновременно с нескольких сторон. А еще лучшие результаты дает комбинированная атака бомбардировщиков и торпедоносцев. Но люфтваффе так и не попыталось применить этот тактически сложный маневр.
