Наконец, пятый вариант мнения о создании кириллицы Кириллом (Константином) отражён в работах Д. И. Иловайского. В 60х годах XIX века этот учёный высказал положения, которые, с одной стороны, учитывали наработки Лингардта и Антона, а с другой — были для своего времени абсолютно новыми. По ряду пунктов они совпадают с только что изложенной гипотезой В. А. Истрина. Однако гипотеза последнего возникла веком позже, в 60х годах XX столетия.
Итак, по мнению Д. И. Иловайского, и кириллическое, и глаголическое письмо существовали у славян в докирилловскую эпоху (II, 30; 277). Термины «протокириллица» и «протоглаголица» учёными не употребляются. Они возникли позже. Глаголица представляла собой алфавит западнославянский, а кириллица — восточнославянский (II, 30; 271). Азбуки возникли независимо друг от друга, хотя и могли оказывать потом взаимное влияние. В Корсуни (Херсонесе) Константин познакомился, скорее всего, с той азбукой, которая впоследствии была названа кириллицей. «Она вместе с начатками переводов была принесена Кириллом и Мефодием в Моравию, трудами их учеников и преемников утверждена в Болгарии, откуда вытеснила западнославянское письмо или глаголицу, существовавшую у дунайских славян» (II, 30; 277).
Как видим, Константин Философ совершенствовал восточнославянское письмо — кириллицу. Её впоследствии распространяли его и Мефодия ученики. Ни тот, ни другие к глаголице отношения не имеют. Она возникла и эволюционировала у западных славян самостоятельно. Вопроса происхождения протокириллической и протоглаголической, как сказали бы мы сейчас, азбук Д. И. Иловайский не затрагивает.
Какие же аргументы выдвигают в защиту своей точки зрения те учёные, которые считают Константина создателем (или «устроителем») кириллицы и как они возражают оппонентам?
1) Миссия солунских братьев в Моравию, несомненно, носила политический характер. Хотели того Константин и Мефодий или нет, но, по существу, миссия должна была обеспечить культурно-политическое влияние Византии в Моравии. В эпоху Средневековья важнейшим средством культурно-политического воздействия была религия, распространение того или иного религиозного учения. А история письма показывает, что распространение почти любой религии сопровождалось одновременным распространением связанной с этой религией системы письма. Так, западное христианство всегда вводилось у различных народов вместе с латинским письмом; мусульманство — вместе с арабским письмом; буддизм на Среднем Востоке — вместе с индийскими системами письма (брахми, деванагари и др.), а на Дальнем Востоке — вместе с китайской иероглификой; религия Зороастра — вместе с алфавитом Авесты. Даже такие менее значительные религиозные учения, как якобитство, манихейство и несторианство, тоже получали распространение одновременно с особыми, тесно связанными с ними системами письма. Поэтому вполне естественно, что, создавая славянский алфавит для миссии в Моравии, Константин стремился максимально приблизить его к письму восточно-христианской церкви, т. е. греческому уставу. Но в таком случае он должен был создать кириллицу, а не глаголицу. Если же учесть, что Константину, возможно, была известна протокириллическая письменность, которую использовали славяне, то создание им именно кириллицы становится ещё более вероятным (II, 31; 149–150).
2) Сейчас практически общепризнано, что вторая славянская азбука (независимо от того, была ли она кириллицей или глаголицей) была создана (или переработана) в период между 885 (886) годами и началом Х века. В 885 году умер Мефодий, а в 886 году из Моравии были изгнаны его ученики. И создали эту азбуку именно ученики Мефодия. Они могли сделать это либо в Болгарии, куда были изгнаны, либо в Моравии, т. к., по всей вероятности, кто-то из учеников тайно вернулся в Моравию для продолжения дела своего учителя. Но о культуре и письменности Болгарии конца IX — начала Х века (в отличие от Моравии того же времени) рассказывается в довольно большом количестве дошедших до нас летописных памятников. Важнейшие из них — «Сказание о письменах» черноризца Храбра и «Пространное житие Климента». Так вот, ни в одном из этих памятников не упоминается о создании в Болгарии того времени новой славянской азбуки. Странное молчание о столь значительном событии, если, конечно, оно имело место. Единственное свидетельство, которое можно трактовать в указанном ключе, содержится в кратком, так называемом «Охридском житии» Климента, где сказано, что Климент после приезда в Болгарию «изобрёл знаки других письмён, для большей ясности отличные от тех, которые изобрёл мудрый Кирилл» (II, 31; 140). Но, во-первых, «Краткое житие Климента» считается недостоверным памятником, т. к. содержит очень много исторических ошибок и неточностей («Пространное житие Климента» гораздо более достоверно), а, во-вторых, это свидетельство вполне можно трактовать как указание на создание новых букв для азбуки Константина. Что же касается Моравии, то болгарские книжники могли и не знать об изобретении в этой стране ещё одной славянской азбуки, т. к. дело славянской письменности там едва теплилось. Но создать в Моравии кириллицу в эти годы было просто невозможно из-за её графической близости к греческому письму, т. е. письму восточно-христианской церкви. Отношения между Константинополем и Римом постоянно ухудшались, и ориентированное на Рим немецкое духовенство Моравии должно было нещадно преследовать любые признаки византийского церковного влияния. Сумма всех указанных фактов говорит о том, что вторая азбука была создана в Моравии после смерти Мефодия и этой азбукой могла быть только глаголица. Следовательно, Константин Философ изобрёл («устроил») кириллицу.
3) Характеристика, которую даёт созданию Кирилла в своём произведении черноризец Храбр, более подходит именно для кириллицы. Во-первых, деление букв азбуки на две категории — созданные по типу греческих письмён и специальные для славянской речи — соответствует кириллице в гораздо большей степени, чем глаголице, т. к. в последней буквы на греческие не похожи. Предположение же о том, что Храбр, проводя деление, имеет в виду звуковое значение букв, неубедительно, т. к. Храбр прямо говорит о «письменах», т. е. о буквах, а не о звуках (II, 31; 152). Во-вторых, Храбр указывает, что общее количество букв константиновской азбуки было равно 38, в том числе 24 буквы, «подобные греческим письменам», а 14 букв — «по словенскому языку». Эта цифровая характеристика азбуки полностью подходит только к кириллице. При исключении из неё четырёх йотированных букв, созданных, как полагают, в более позднее время, и лигатуры «ук» количество букв кириллицы составляет 38, в том числе 24 буквы, заимствованные из греческого письма, и 14 букв, созданных для особых звуков славянской речи. Общее количество букв первоначального глаголического алфавита менее ясно (хотя вполне могло быть 38). Несомненно только, что количество глаголических букв для звуков, одинаковых в славянской и греческой речи, не превышало 22 (в глаголице отсутствовали буквы «пси» и «кси»), а количество букв для особых звуков славянской речи составляло не менее 16 (II, 31; 152). Большинство исследователей признаёт, кроме того, что и само «Сказание» Храбра было первоначально написано кириллицей, а не глаголицей (II, 31; 152).
4) В пользу создания Кириллом кириллицы и более позднего появления глаголицы говорит также сравнительный анализ формы глаголических и кирилловских букв. Что касается букв кириллицы, предназначенных для передачи особых звуков славянской речи, то 11 из 14 получены, по мнению многих учёных, путём графического видоизменения или лигатурного сочетания других букв кириллицы и только три заимствованы из еврейского алфавита («цы», «червь», «ша»). В глаголице же форма восьми (или даже 12) из 18 таких букв объяснима как подражание кириллице. Явно перенесена из кириллицы в глаголицу, а не наоборот. О более позднем создании глаголицы наряду с этим свидетельствует наличие в глаголице особой, новой буквы «дервь», отсутствовавшей в древнейшей кириллице (II, 31; 153). Если же обратиться к 22 глаголическим буквам, служившим для передачи звуков, одинаковых в славянском и греческом языках, то 11 из них можно рассматривать как трансформацию соответствующих им кирилловских букв, 6 — как трансформацию латинских. И только 5 букв были созданы в глаголице более или менее самостоятельно (II, 31; 155). Подобный анализ букв двух славянских азбук вкупе с отличной от греческой цифровой системой глаголицы и общим вычурным графическим стилем последней позволяет сторонникам создания кириллицы Константином Философом делать вывод о более позднем возникновении именно глаголицы. Следовательно, Константин создал кириллицу.
5) В пользу создания Константином кириллицы, а не глаголицы свидетельствуют традиционные названия азбук.
Возражая своим оппонентам, «кирилловцы» (назовём их так условно) признают и западнославянское происхождение глаголицы, и большую архаичность языка древнейших, дошедших до нас, глаголических памятников, и искусственность (индивидуальность) глаголицы. Однако находят всему этому свои объяснения. Не отрицают, что глаголица была создана в Моравии, только создал её не Константин, а один из учеников Мефодия. Большая архаичность глаголических рукописей XI века (по сравнению с кирилловскими рукописями того же времени) — это, с их точки зрения, не следствие большей древности глаголицы, а свидетельство того, что ко времени написания глаголических рукописей (XI век) глаголица уже начала вытесняться кириллицей, стала превращаться в известное лишь немногим учёным-книжникам искусственно сохраняемое, архаическое письмо. Да и в самом деле, за максимум 50–60 лет, которые отделяют моменты создания азбук, старославянский язык не мог бы измениться настолько сильно, чтобы на основе этих изменений можно было бы с уверенностью сказать, какие из памятников старше (II, 31; 147).
