Но надписи делают, чтобы их читали, а значит, и кириллица, и глаголица понимались посетителями преславской церкви, что и говорит о равном на тот момент распространении азбук.
Итак, обе азбучные системы существовали и были в ходу в Болгарии уже в 90х годах IX века. Почему же о второй азбуке молчит Храбр (как, впрочем, и другие единовременные с сочинением Храбра болгарские источники)? На наш взгляд, причина молчания в том, что, как это ни покажется странным, Храбр и его современники воспринимали две азбуки как одну, вариации одной. А подобное возможно при наличии значительного сходства между азбуками и одном авторе этих азбук.
Так ли уж невероятно такое предположение? Вспомним, что кириллица и глаголица сходны по алфавитному составу (с небольшими отличиями), расположению и звуковому значению букв, а отличаются начертанием графем и их цифровым значением. Но подобные различия могли восприниматься как второстепенные.
Обратимся к «Сказанию о письменах» (используем русский перевод Б. Н. Флори, полностью приведённый в работе В. А. Чудинова «Загадки славянской письменности»). О какой азбуке говорит Храбр? Речь идёт о создании Константином 38 «письмён».
Но такое количество букв могли содержать как начальная кириллица, так и начальная глаголица. Деление Храбром букв на 24, подобные греческим, и 14 — для славянской речи вроде бы соответствует кириллице. Но даже в переводе Флори в списке четырнадцати букв фактически приводится 15 (I, 7; 54). Дальше — больше. Разночтения в разных списках «Сказания» показывают, что «греческих» букв могло быть и 24, и 25, а «славянских» — от 13 до 15 (II, 58; 55). Кроме того, в некоторых списках сами цифры 24 и 14 отсутствуют (II, 31; 152).
Повнимательнее приглядимся к списку букв, приводимых Храбром. Цитируем трактат: «Из них же (т. е. «письмён». — И.Д.) 24 подобны греческим письменам, а это а, в, г, д, е, з, и, i, к, λ, м, н, о, п, р, с, т, оу, ф, х, ω, пе, хлъ, ть, а 14 соответствуют славянской речи — и это б, ж, s, л, ц, ч, ш, ъ, шь, мь, ь, (ять), (юс большой), ю, (юс малый)» (I, 7; 54). Что касается «греческих» букв в славянском алфавите, то что это за «пе», «хлъ» и «ть», каковых нет ни в кириллице, ни в глаголице? О чём же пишет Храбр? О какой азбуке? Справедливости ради заметим, что «пе», «хлъ» и «ть» в ряде списков отсутствуют. Их нет, например, в списке Чудова монастыря. В последнем присутствуют греческие «фита» и «пси», характерные для кириллицы (правда, не на тех местах, где они стоят в этой азбуке), но зато нет характерного для кириллицы «кси». В то же время после «н» помещена некая непонятная буква «Š» (II, 57; 54). Ни в одном из списков в перечне «греческих» букв нет «ижицы».
Посмотрим на список славянских букв. Здесь мы видим некую букву «мь», которой опять-таки нет ни в кириллице, ни в глаголице. Вместо «щ» («шта») дано «шь». В уже упомянутом списке Чудова монастыря среди славянских букв отсутствуют «л» и «ц» и есть» «щ» («шта»), но нет «шь». Иными словами, в этом списке славянских «письмён» 13. Обратим внимание и на тот факт, что в цитируемом нами тексте «Сказания» Храбра в списке «греческих» букв есть «» («лямбда»), а «л» («люди») попадает в славянские буквы. Странно, ведь «лямбды» нет ни в одной из двух славянских азбук, вместо неё есть буква «люди». И принято считать, что она «греческого происхождения», т. е. прототипом её служит та же «лямбда».
Все эти странности в перечне букв созданной Константином азбуки не раз вызывали дискуссии среди учёных, порождали к жизни различные объяснения. Так, О. Бодянский, исследуя Московский список с «хлъ», «пе» и «ть», установил, что он отражает кирилловский текст, восходящий к глаголическому оригиналу. Другие тексты могли отражать кирилловские оригиналы (II, 58; 55). Прекрасно, но в глаголице нет букв «хлъ», «пе» и «ть». В то же время думается, что исчезновение данных букв в ряде списков представляет собой искажение первоначального текста «Сказания». Как уже отмечалось, списков ранее XIV века мы не имеем. Ряд переписчиков произведения Храбра старались не искажать оригинал (или, точнее, те списки оригинала, с которыми они работали). Другие же, явно ориентируясь на кириллицу и, возможно, будучи знакомыми и с глаголицей, просто «выбрасывали» непонятные буквы из перечня «письмён». Представляется, что списки с «хлъ», «пе» и «ть» ближе к начальному тексту «Сказания о письменах».
Какие из всего этого можно сделать выводы? Мы не можем с точностью судить о начальном составе Константиновой азбуки. Видимо, он всё-таки отличался от того, к которому мы привыкли, даже допуская 38буквенный состав и начальной кириллицы, и начальной глаголицы. А отсюда и другой вывод: нельзя на основании анализа сочинения Храбра утверждать, к какой из двух славянских азбук более подходят даваемые Храбром характеристики.
Не стали бы мы и столь уж однозначно утверждать, что графическая близость славянских знаков к греческим сама собой подразумевалась Храбром (хоть он на это не указывает) (II, 58; 61) и что подразделение «письмён» славянской азбуки на две категории (подобные греческим и специальные славянские) подразумевает исключительно графику букв, а не их звуковое значение (II, 31; 152). Ещё раз вспомним «Сказание»: «Это же — письмена славянские, и так их надлежит писать и выговаривать… Из них же 24 подобны греческим письменам… а 14 соответствуют славянской речи…». Подчеркнём слова «выговаривать» и «славянской речи». Думается, они вполне могут свидетельствовать о том, что речь у Храбра идёт о звуковом значении букв, а не о их графическом начертании. То есть говорить, что данное место произведения Храбра указывает на кириллицу, нельзя.
Итак, анализ «Сказания о письменах» если не подтверждает нашу версию, то, во всяком случае, и не опровергает её.
Константин создал глаголицу, затем — кириллицу. Именно в такой последовательности. Как всё происходило? Храбр неспроста называет датой создания азбуки 6363 год от сотворения мира. Дату эту даёт он не по александрийскому, а по византийскому летосчислению, т. е. она соответствует 855 году нашей эры. Примерно в это время Константин Философ, как мы помним, проповедовал в Болгарии (на реке Брегальнице). Если идея создания христианской славянской азбуки посетила его при подготовке к моравской миссии (как утверждают «Жития»), то почему эта идея не могла прийти к нему восемью годами раньше? Могла. Тем более что в распоряжении Константина вполне мог находиться «исходный материал», то есть протоглаголическая азбука, которой пользовались болгары. Наличие протоглаголицы у болгар, конечно, только предположение. Но вот что примечательно. В Средние века на Западе, в латинском мире, глаголица имела, между прочим, название «Булгарского алфавита» (abecenarum Bulgricum) (II, 30; 272). Странно, если учесть, что наиболее распространена глаголица была не в Болгарии, а в Хорватии, Далмации, Истрии. Не кроется ли в этом названии каким-либо образом сохранившаяся в Западной Европе память о дохристианском болгарском письме? Впрочем, как считает Д. И. Иловайский, подобное название ещё не указывает на происхождение алфавита. Можно предположить, «что болгарские славяне нашли его у иллирийских и мизийских славян, которых они покорили в VI–VII веках» (II, 30; 272).
Следовательно, Константин мог столкнуться у болгар с протоглаголическим письмом. Подвергнув его переработке, т. е. усложнив буквы графически, дав им известные нам названия, расположив их в порядке, наиболее близком к греческому алфавиту, наделив буквы, подобно буквам греческим, цифровыми значениями (правда, неидентичными цифровым значениям греческих графем, но этого при отсутствии графической близости славянского и эллинского алфавитов и не требовалось), возможно, придумав ряд букв для передачи специфических славянских звуков (например, два «юса») и, наконец, введя в алфавит несколько греческих букв для использования в написании христианских терминов, Константин Философ создал сакральное славянское письмо, известное нам как глаголица.
Храбр был болгарином. А в Болгарии могли в его время хорошо помнить о подобном происхождении глаголицы. Отсюда и приводимая Храбром дата.
Что же было далее? А далее была хазарская миссия Константина, встреча в Херсонесе с какими-то русскими «письменами», которые, скорее всего, представляли собой протокириллическую письменность, используемую восточными славянами. Графическая близость букв этой письменности к буквам греческого алфавита могла натолкнуть Константина на мысль о переработке уже созданной им азбуки. Переработка, собственно, заключалась во введении новых графем, т. е. букв другого начертания, при сохранении всех тех принципов, на которых была построена глаголица. Подобное приближение славянской христианской азбуки к греческому письму было очень желательно для византийского миссионера, каковым являлся Константин. Вполне возможно, что он заимствовал из глаголицы созданные им самим буквы для передачи специфических славянских звуков, т. е. те же «юсы», стилизовав их под греческое письмо. В протокириллице букв для передачи носовых гласных, вероятно, не было. Далее проделал всё то же, что и при создании им глаголицы. Однако цифирь, учитывая графическую близость букв новой азбуки к греческим, Константин на этот раз также максимально приблизил к греческому образцу.
