кровавый характер, во главе его стал некий Ричард де Малабестиа, дворянин, который должен был евреям значительные суммы.
По-видимому, впрочем, далеко не один Малабестиа должен был евреям, так как первым делом толпы было направиться в кафедральный собор, где хранились долговые обязательства евреям, и, потребовав выдачи этих последних, сжечь их, дабы таким образом уничтожить доказательства прав короля, являвшегося в Англии, как мы видели, как бы верховным кредитором по отношению к ним. Король был очень «огорчен» всем происшедшим и еще после первого лондонского погрома поспешил объявить не самих евреев, но еврейские имущества состоящими под своей особой защитой. Затем назначено было строгое расследование, причем главное внимание обращено было на выяснение похищенного имущества, а также имен должников и задолженных ими сумм. Учреждение специального еврейского казначейства, в котором хранились копии со всех долговых обязательств евреям, последовавшее в ближайшие годы после описанных событий, по всей вероятности, прежде всего и имело в виду обезопасить интересы королевской казны от всяких покушений со стороны погромщиков, и именно этот факт не оставляет сомнений относительно того направления, какое приняло первое же движение против евреев в Англии, и тех непосредственных целей, какие оно преследовало. В Англии, таким образом, отношение к евреям как со стороны королевской власти, так и со стороны народных масс вполне определилось уже к концу двенадцатого столетия. Со стороны королевской власти это отношение вылилось в форму систематической эксплуатации населения при посредстве евреев-ростовщиков, со стороны масс, напротив, уже в это время движение против евреев, поскольку оно не являлось простым проявлением хищнических инстинктов, имело прежде всего целью освободиться от долговых обязательств и, таким образом, сразу же получает характер и значение, согласно меткому определению Рошера, кредитных кризисов варварского свойства.
Следующий случай проявления враждебных отношений к евреям в Англии имел место в половине тринадцатого столетия в связи с восстанием баронов против королевской власти. И в это время, как ранее в царствование Ричарда I, движение преследовало здесь определенную цель освободиться от долговых обязательств по отношению к евреям и вместе с этим по отношению к королевской казне. Еврейские кварталы были разорены в Лондоне, Линкольне, Кембридже, Ворчестере, причем из казначейств похищены были вексельные обязательства баронов и прочих еврейских должников.
Во Франции и Германии в течение всего тринадцатого столетия случаи нападений на евреев и диких насилий над ними были сравнительно редки и вспыхивали спорадически в отдельных городах.
Чаще, нежели собственно народные движения, особенно во Франции, имели место случаи судебных преследований и приговоров. Преследования евреев в течение тринадцатого столетия, таким образом, происходили еще преимущественно, если не исключительно, по инициативе сверху. Для правительства же обвинения евреев служили предлогом для изгнания и ограбления евреев. Так, изгнанию евреев при Филиппе Августе предшествовало обвинение в Блуа. В 1280 году обвинение одного парижского еврея и его жены в оскорблении гостии (облатка (просфора), употреб. в причастии у католиков и лютеран. — Прим, ред.) послужило непосредственным мотивом и оправданием для последующих насилий над евреями и, наконец, для их изгнания, объявленного в том же году, но затем постепенно откладывавшегося и окончательно выполненного лишь в 1311 году.
В XIV-XV столетиях картина резко меняется. Оттесняемые все более и более в область мелкого кредита и приходя благодаря этому в более тесное и постоянное соприкосновение с широкими слоями, евреи в качестве мелких и потому более близких к населению представителей и агентов капитала, естественно, в первую голову должны были принять на себя и весь одиум (odium, лат. ненависть. — Прим. ред.) нарождающегося денежного хозяйства. С другой стороны, движение против бесправных и почти не пользовавшихся защитой евреев было прежде всего движением, направлявшимся по линии наименьшего сопротивления. Нет ничего удивительного поэтому в том, что движение против евреев, в котором стремление освободиться от долговых обязательств по отношению к ним переплеталось с удовлетворением хищнических инстинктов, начиная со XIV столетия быстро разрастается и вширь, и вглубь и, не ограничиваясь уже отдельными спорадическими случаями, перебрасывается из города в город и охватывает иногда целые области. В 1320 году во Франции принял широкие размеры так называемый поход пастухов. Евреи были перебиты в Вердене, Тулузе, Бордо, Гаскони и других городах. В Германии подобное же преследование евреев под предводительством некоего Армледера вспыхнуло в 1336-1337 годах. Движение охватило обширную территорию, распространившись на весь Эльзас, Швабию и Франконию. В 1338 году дикие сцены избиения евреев разыгрались также в Баварии и Австрии. В Баварии герцог вынужден был объявить общую амнистию за все насилия, совершенные над евреями, и освободил своих подданных от всех их долговых обязательств по отношению к евреям и позволил даже удержать в своих руках награбленное.
Но все эти движения превзошло по своим необычным размерам преследование евреев в 1348 и 1349 годах. В евреях видели главных виновников свирепствовавшей в эти годы по всей Европе черной смерти. Движение началось в северной Испании, где, впрочем, не приняло особенно широких размеров, перекинулось затем во Францию и Швейцарию, в прирейнскую область и в прочие местности Германии. Разрастаясь в ширь, движение в то же время росло и в своей силе и интенсивности. И во время этого преследования, как и во время предшествовавших волнений, вполне очевидно проступает, рядом с удовлетворением чисто грабительских и хищнических инстинктов, намерение освободиться от долговых обязательств по отношению к евреям. В Страсбурге, где городской совет пытался вступаться за евреев, он был смещен в полном составе. И первым делом вновь избранного совета была отмена всех долговых обязательств по отношению к евреям. Залоги возвращены были их собственникам, не исключая и соседних князей и дворянства; наличные деньги разделены между ремесленниками.
Из этой последней меры можно видеть, какой именно класс городского населения стал во главе управления после переворота и какой именно класс наиболее был заинтересован в это время в отмене еврейских долгов. В Цюрихе и Эрфурте произведена была такая же отмена долгов, относительно чего мы имеем прямые современные свидетельства. То же, по всей вероятности, имело место и в других городах и областях, где только прокатилась волна преследований. Повсюду долги евреям либо отменялись, либо переводились на имя представителей местной власти. В Фрейбурге, где городской совет согласи лея лишь на частичную отмену долгов, эта половинчатая мера вызвала общее недовольство. Волнение, однако, было подавлено, и недовольные решением совета были изгнаны из города. Городские советы, таким образом, в большинстве случаев далеко еще не оказывались солидарными с толпой в своих отношениях к евреям. Не только в Страсбурге, но и во многих других городах, в Базеле, Шаффгаузене,
