господству итальянцев. Хронологические рамки и границы этого процесса, конечно, могут быть намечены только приблизительно. Во Франции итальянцы в большом числе начинают появляться еще в двенадцатом столетии, причем уже с самого начала они занимаются здесь не только торговыми, но и денежными и ссудными операциями. В начале тринадцатого столетия их банки действуют уже в Монпелье и Кагоре. Еще в течение того же тринадцатого столетия по несколько, быть может, преувеличенному выражению Пижонно, царство евреев кончилось и началось царство ломбардцев. К концу столетия отделения итальянских банков покрывают собою всю Францию. При Филиппе Красивом и его преемниках они являются сборщиками государственных налогов, занимают и другие финансовые должности. Многие частные владельцы также доверяли им сбор своих доходов. Так, еще в конце четырнадцатого столетия пользовавшийся почетом и имевший конторы в Париже и Брюгге ломбардец Динье Раппонд заведовал делами герцога бургонского, графа фландрского и сотен других менее значительных собственников. В Англии иностранные банкиры, итальянцы и кагорцы, появляются впервые лишь в первой половине тринадцатого столетия, около 1235 года. Однако вскоре же в самое короткое время их деятельность и здесь принимает также широкие размеры. В 1325 году король и большинство прелатов были должниками ломбардцев. И здесь, как во Франции, их деятельность не ограничивается собственно кредитными операциями, но захватывает почти всю финансовую жизнь страны. Так, еще в царствование Эдуарда I, то есть в конце тринадцатого столетия, и в особенности во время царствования Эдуарда III представители итальянских, преимущественно флорентийских, товариществ становятся королевскими банкирами, сборщиками податей, берут на откуп чеканку монет. Итальянцы проникли и в Германию и притом даже не столько в качестве торговцев (торговые сношения с Италией уже очень рано находились в руках южнонемецких городов), сколько прежде всего именно как банкиры и ростовщики. Иностранные менялы и банкиры начинают оказывать евреям заметную конкуренцию еще с половины двенадцатого столетия в Германии, где они известны больше под именем кавертинцев. Уже в одном документе от 1156 года говорится о «евреях и ростовщиках, так называемых Gawertschen» [208]. Архиепископ кельнский в 1266 году обещает евреям своего города оградить их от конкуренции со стороны «кавертинцев, христиан, которые открыто занимаются отдачей денег в рост». И в Германии, как во Франции и Англии, итальянцы прежде всего распространяют свою деятельность на высшие светские и духовные аристократические круги, однако с течением времени они проникают и в среду мелкого люда, оказывая таким образом и в области мелкого ростовщичества конкуренцию евреям. Большое число итальянцев встречалось, наконец, и на немецких монетных дворах в качестве управляющих и других должностных лиц.
Рядом с операциями ломбардцев все более заметным образом начинает проявляться и деятельность нарождающегося в отдельных странах туземного капиталистического класса. Во Франции процесс нарождения такого класса совершался относительно медленно, однако и здесь уже в течение четырнадцатого столетия французы все более заметным образом начинают замещать итальянцев как в области торговых, так и денежных операций. Но особенно резко этот процесс замещения иностранцев местными финансистами совершился в Англии, где он вылился почти что в форму переворота. Именно приостановка платежей королевским казначейством, вызвавшая крах крупнейшей флорентийской фирмы Барди и почти до основания потрясшая благосостояние Флоренции, вынудила большинство итальянцев покинуть почву Англии, после чего почти все финансовые операции всецело перешли в руки природных англичан. Хотя в Германии образование национальных капиталов началось позже, лишь в конце четырнадцатого столетия, зато здесь этот процесс в относительно короткое время привел к самым значительным результатам. Уже в половине пятнадцатого столетия почти во всех значительных городах западной Германии возникает ряд крупных и богатых торговых домов. Достаточно указать фирмы Вельзеров и Фуггеров в Аугсбурге, Эбнеров, Имгофов, Шейер лей в Нюрнберге, Руландов в Ульме и пр. [209].
Напомним теперь основные даты в экономической истории евреев во вторую половину средних веков, оставляя итальянских и испанских евреев, с судьбой которых мы уже знакомы, в стороне. С одиннадцатого столетия во Франции и Англии, с двенадцатого в Германии евреи переходят к денежной торговле и к ссудо-залоговым операциям. Частью уже в двенадцатом столетии они начинают испытывать в этом последнем роде деятельности конкуренцию со стороны итальянских купцов и банкиров. В течение тринадцатого и четырнадцатого столетий конкуренция все более и более дает себя чувствовать, пока, наконец, евреи не оказываются вынужденными перейти в область мелкого кредита и мелкого ростовщичества и не утрачивают вместе с этим своего первоначально крупного значения в области денежной торговли, как до этого во области торговых операций. Наконец, образование туземного капиталистического класса во Франции и в Англии в четырнадцатом, в Германии же в пятнадцатом столетиях делает одинаково деятельность как тех, так и других излишней, что и приводит в конце концов к изгнанию или удалению сначала евреев, а затем и их более могущественных конкурентов. В Англии евреи оказываются изгнанными еще в конце тринадцатого столетия, ломбардцы — в половине четырнадцатого. Во Франции евреи изгнаны в конце четырнадцатого столетия, около того же времени и итальянцы, как мы видели, замещаются представителями местного капиталистического класса. В Германии, где весь процесс развития национальных богатств совершался с опозданием приблизительно в одно столетие, равным образом и изгнание евреев из большинства городов происходит столетием позже после изгнания их из Франции во второй половине пятнадцатого столетия.
Одновременно и параллельно с изменением экономического положения евреев изменялось и их общественное положение, и их отношение к окружающей среде. С одной стороны, по мере того как падало их значение и в области кредита, правящие круги, перестававшие нуждаться непосредственно в их услугах, переходили от правильных деловых сношений с ними к откровенной эксплуатации и периодическим ограблениям. С другой стороны, по мере того как они все в большей степени вынуждены были обращаться к мелкому ростовщичеству и распространяли свою деятельность на более широкие массы населения, вражда к ним становилась и шире и острее, а проявление ее все более и более кровавыми.
О способах эксплуатации евреев со стороны правящих кругов мы уже говорили. Посмотрим теперь, как относилось к ним окружающее население. Отношение к евреям начало изменяться с самого начала вместе с переходом их к новому роду деятельности, когда они от «почтенных», по употребленному некогда Сидонием Аполлинарием выражению, занятий обратились к ростовщичеству и денежным операциям; отношение к торговцам, доставлявшим заморские товары и потому являвшимся всюду желанными гостями, и к заимодавцам, завладевшим путем залоговых операций уже к середине двенадцатого столетия половиной города Парижа, естественно, не могло не быть совершенно различным. Если ранее евреи, как мы видели, поддерживали постоянное живое и тесное общение со всеми слоями
