В тот день генерал-лейтенант Мартин Файбих, командовавший VIII воздушным корпусом в Сталинградской операции, позвонил начальнику штаба 6-й армии генерал-майору Артуру Шмидту. Паулюс слушал разговор у параллельного аппарата. Затронув вопрос о больших советских танковых соединениях, стремящихся взять немцев в клещи, Файбих спросил, каковы в связи с этим планы 6-й армии.
– Главнокомандующий, – отвечал Шмидт, – предлагает защищаться в Сталинграде.
– А как вы собираетесь снабжать армию?
– Это надлежит сделать с воздуха.
Генерал люфтваффе был ошеломлен:
– Целую армию? Но ведь это совершенно невозможно! Именно сейчас наши транспортные самолеты по горло заняты в Северной Африке. Не советую вам быть такими оптимистами!
Файбих срочно передал эту новость своему командиру люфтваффе генерал-полковнику фон Рихтгофену, чей телефонный звонок, в свою очередь, поднял с постели начальника Генштаба Иешоннека в Голдапе.
– Вы должны это остановить! – кричал Рихтгофен. – В такую жуткую погоду в тех местах нечего надеяться на то, чтобы снабдить с воздуха армию в 250 000 человек! Это абсолютное безумие!
Но прецедент уже был создан, и судьба была решена.
Глава 2
ПРЕДАТЕЛЬСТВО АРМИИ
22 ноября в 7.00 генерал-лейтенант Файбих снова был у телефона, повторив свое предупреждение 6-й армии. В эту ночь катастрофические донесения следовали одно за другим. Противник взял аэродром «Штук» и ближней авиаразведки в Калаче в большой излучине Дона. Генерал-лейтенант Хитшбольд вместе со своими людьми сумел взлететь в самый последний момент, но ценное наземное оборудование было утрачено. Именно в Калаче сомкнулись русские клещи, тем самым перерезав основную трассу, по которой осуществлялось снабжение Сталинграда. Через три дня после начала наступления 6-я армия была окончательно окружена.
– Я глубоко тревожусь, – сказал Файбих Шмидту, – что вы возлагаете слишком большие надежды на воздушный мост. Это нереально. И погода, и враг совершенно непредсказуемы…
Шмидт прекратил разговор, потому что в тот момент в комнату вошел командующий 4-й танковой армией генерал-полковник Герман Гот. Его армия находилась рядом с армией Паулюса, но южнее, и он прибыл в Нижнечирскую, чтобы обсудить с ним ситуацию. Но свое слово сказал еще один генерал люфтваффе, потому что в 8.00 прибыл командир 9-й зенитной дивизии, приданной 6-й армии. Это был генерал-майор Вольфганг Пикерт, записавший в своем дневнике следующий разговор.
Вначале Шмидт спросил у Пикерта, с которым дружил еще с 1925 года, к какому тот пришел заключению, исходя из угрожающей ситуации. Пикерт без колебаний ответил:
– Я бы собрал все силы, сколько возможно, и прорывался бы на юго-запад.
– Мы этого не можем сделать, потому что для этого не хватает горючего.
– Мои зенитные войска смогли бы серьезно помочь. Можно расставить по степи сто шестьдесят 20-миллиметровых пушек, а боеприпасы можно подвозить.
– Конечно, мы рассматривали вариант прорыва, но, чтобы достичь Дона, надо пройти по степи тридцать миль без какого-либо прикрытия, а почва еще не совсем подмерзла. Вражеские войска удобно устроятся на западных высотах, а нам придется атаковать их снизу – без тяжелого вооружения, которое нам придется бросить из-за отсутствия горючего. Нет, Пикерт, в этом случае конец будет чисто наполеоновский. И это не считая пятнадцати тысяч больных и раненых, которых придется бросить на произвол судьбы.
– Армии, – подвел итог Шмидт, – было приказано удерживать позиции в Сталинграде. Поэтому мы будем их укреплять и надеемся на поставки авиацией.
Теперь настала очередь Пикерта прийти в изумление:
– На целую армию? С воздуха и в такую погоду? Я говорю вам, надо прорываться. Начиная прямо сейчас!
Генерал Паулюс слушал разговор в молчании. Но в своем решении он был тверд. Паулюс был целиком убежден, что бегство приведет только к катастрофе, а потому считал себя обязанным подготовить свои войска к обороне. В тот же день он прилетел в окруженную зону и обосновал свой штаб в Гумраке, за городской чертой. Неоднократные предупреждения Рихтгофена, Файбиха и Пикерта за последние двадцать четыре часа не были учтены. Паулюс потребовал для себя свободы действий. План его состоял в удержании Сталинграда. Если, однако, оборона не выдержит или воздушным мостом не будет доставлено нужное количество грузов, он все еще желал сохранить за собой право спасти свою армию прорывом кольца окружения. Но на этот запрос Гитлер тем же вечером ответил категорическим «нет».
23-го Паулюс повторил свое требование, излагая причины для этого. Теперь он сам уже был убежден, что «нельзя рассчитывать на своевременные и достаточные поставки материалов». И опять Гитлер приказал 6-й армии оставаться на Волге и не отступать в степь. Этим самым Гитлер лично обрек ее. Но надо ли винить в этом его одного?
Телеграмма Гитлера Паулюсу заканчивалась двумя словами: «воздушный мост». Мог ли кто-нибудь перед лицом всех протестов со стороны командиров люфтваффе на фронте и при перспективе тумана, льда и снежных буранов осмелиться предполагать, что воздушный мост – обоснованное практикой предложение? Что произошло там, в верхах, с начала советского наступления 19 ноября?
Ни в одном военном дневнике, ни в других документах не зафиксировано, когда в первый раз Геринг заверил Гитлера, что «его» люфтваффе справится с проблемой поставок. Одно только можно утверждать наверняка, что он это сделал – и совершенно спонтанно, не посоветовавшись заранее со своими специалистами. Все сомнения пропадают при знакомстве с заявлениями начальников Генштабов люфтваффе и армии Иешоннека и Цейтлера. Это их обязанностью было довести до своих высших начальников мнения фронтовых командиров. День окружения 6-й армии пал на воскресенье, и Гитлер находился в Оберзальцберге. В полдень Иешоннек покинул отель «Гейгер» в Берхтесгадене и поехал в Бергхоф. Имея рядом с собой Цейтлера, он надеялся, что Гитлер к нему прислушается. Это оказалось трудным делом.
Потом Цейтлер жаловался, что Иешоннек не сумел убедительно изложить свою позицию. Мол, тот заявил, что этим новым заданием люфтваффе будет перегружено, а не то, что все это предприятие обречено на провал, не говоря уже о словах Рихтгофена о «совершенном безумии». И даже в этих обстоятельствах его спокойное перечисление всех трудностей, которые возникнут для люфтваффе с воздушным мостом, не обошлось без последствий. Личный представитель Геринга в Ставке фюрера генерал Боденшац почувствовал, что надо покинуть совещание, и срочно соединился по телефону со своим хозяином в Каринхалле.
После этого Геринг позвал Иешоннека к телефону и категорически запретил ему «раздражать фюрера». Конечно же воздушный мост был реален.
Самое надежное свидетельство того, как рейхсмаршал решился дать Гитлеру заверения против всеобщего просвещенного мнения, приводит его друг и боевой товарищ по Первой мировой войне генерал-полковник Бруно Лерцер. Этот офицер впоследствии сообщил, что Геринг часто обсуждал с ним сталинградскую трагедию и отвергал утверждение, что он будто бы не обременен чувством вины. «Гитлер схватил меня за узел галстука и произнес: „Слушай, Геринг, если люфтваффе не сможет снабдить 6-ю армию, тогда вся армия погибнет!“ И мне ничего не оставалось делать, как согласиться, иначе с самого начала вину свалили бы на меня и люфтваффе. Я смог лишь сказать: „Конечно же, мой фюрер, мы выполним задание!“»
С этого момента даже закостенелый прусский офицер Иешоннек был вынужден подчиняться приказам своего начальника, как бы они ни противоречили его собственным убеждениям. Он перестал протестовать против воздушного моста, но сформулировал два условия, необходимые для успеха:
1. Погодные условия должны позволять полеты.
2. Жизненно важные аэродромы в Тацинской и Морозовской будут удерживаться любой ценой в случае наступления Красной армии.
Гитлера вряд ли волновало, что ни одно из условий нельзя было гарантировать.
Спустя два дня, то есть 24-го, генерал Цейтлер вновь попытался, на этот раз в одиночку, переубедить Гитлера. Он говорил, что у 6-й армии еще есть продовольствие на несколько дней. Люфтваффе необходимо собрать все имеющиеся самолеты и перебросить только горючее и боеприпасы. В этом случае еще был шанс на успешный прорыв кольца окружения.
Гитлер вызвал к себе Геринга,[32] и рейхсмаршал, войдя, произнес:
– Мой фюрер, я объявляю, что люфтваффе будет снабжать 6-ю армию с воздуха.
– Люфтваффе просто не в состоянии сделать это, – возразил Цейтлер. – Знаете ли вы, господин рейхсмаршал, сколько потребуется ежедневных вылетов в 6-ю армию в Сталинград?
– Я лично – нет, – признался Геринг с некоторым смущением, – но мой штаб знает.
Цейтлер держался своего, подсчитав потребный тоннаж. Армия, сказал он, нуждается в 700 тоннах каждый день. Даже допустив, что все лошади в зоне окружения будут забиты, остается 500 тонн.
