Письмо папы с запрещением крестоносцам похода под Константинополь, кажется, уже не застало флота союзников в Задаре. Весной 1203 г., предварительно разрушив все укрепления этого города, венецианцы вместе с крестоносной армией направились к югу, следуя вдоль Далматинского побережья.
3. Поход на Константинополь
Ближайший виновник нового изменения в направлении четвертого крестового похода, Алексей появился в лагере крестоносцев или незадолго до отплытия из Задара, или догнал венецианский флот уже в пути на специально оставленных для него кораблях.[1483] Во всяком случае, во время следования венецианского флота вдоль восточных берегов Адриатики, Алексей находился уже среди своих союзников, так как и Вильардуэн, и Никита согласно указывают, что прибрежные города Адриатики, признававшие верховенство над собой византийского императора, как например, Драч и Дубровник, признали в Алексее своего законного властелина.[1484] Таким образом, на первых порах разрешение задачи восстановления законных прав семьи Исаака на византийские владения проходило довольно гладко.
Тяжелые затруднения ожидали вождей крестоносного ополчения на Корфу, где крестоносная армия остановилась, как для того, чтобы подчинить этот остров Алексею, так и для того, чтобы соединиться здесь с теми крестоносными ополчениями, которые по разным причинам направились на Восток не через Венецию, и на Корфу поджидали основные силы крестоносного войска. Здесь крестоносцы провели еще около трех недель, так как, по объяснению Вильардуэна, «остров был очень богат и полон всяких благ».[1485]
Во время этого пребывания на острове в крестоносной армии опять начались разногласия, подобные тем, от которых крестоносная рать, как мы видели, страдала и в Венеции, и в Задаре; более половины войска отказывалось следовать на Константинополь и требовало похода в Сирию. Один из вождей ополчения в своем письме сообщал: «Из-за этого между нами началось великое разногласие и смятение… Все кричали надо направиться в Акру… Лишь немногие одобряли поход на Константинополь».[1486] Робер де Кляри со свойственной ему непосредственностью живо передает споры вокруг этого вопроса. «Что нам делать в Константинополе»? — кричали одни… «А что нам делать в Александрии без продовольствия и средств?» — вопросом же отвечали другие…[1487] Запросили мнения епископов, бывших при армии, не будет ли константинопольский поход греховным… Те поспешили успокоить на этот счет смятенные души сомневающихся.[1488]
Под усиленным нажимом Дандоло и Бонифация сопротивление противников похода было еще раз сломлено и константинопольское его направление еще раз подтверждено. Оппозиции удалось добиться лишь клятвенного обещания со стороны вождей ополчения, что крестоносное войско будет заниматься константинопольскими делами не далее, чем до дня св. Михаила, т. е. до начала ноября, а после этого срока «без задержек, по доброй воле и без всякого обмана» будет переправлено в Сирию.[1489] После этого единство в крестоносном ополчении было восстановлено.[1490]
Накануне троицы соединенные силы крестоносцев при благоприятной погоде и попутном ветре двинулись далее. Флот обогнул мыс Малею и пристал на некоторое время к Негропонту. Отсюда небольшая часть его совершила диверсию в направлении острова Андроса и Киклад с целью подчинения их власти низвергнутой Алексеем III семьи. Затем каждая из частей флота двигалась своим путем по направлению к Мраморному морю. Около Абидоса обе части флота соединились вновь и поплыли далее. Через короткое время в чудесный июньский день перед восхищенным взором крестоносцев предстал во всем своем блеске и красоте царственный город.[1491]
После короткой остановки у монастыря св. Стефана в предместьи Константинополя крестоносный флот 23 июня 1203 г. бросил якорь у Халкиндона.[1492]
Крестоносцы и венецианцы рассчитывали, что у низложенного императора Исаака и его сына найдется в столице немало сторонников, которые облегчат им задачу по водворению Алексея и его отца на троне. Отвергнув переговоры, начатые было императором Алексеем III, Дандоло и Бонифаций демонстрировали привезенного ими принца перед населением столицы, проплыв с ним под стенами Константинополя и агитируя в его пользу.[1493] Демонстрация эта не дала никакого эффекта, — надо было добиваться поставленной цели силой.
Это была нелегкая задача. Перед армией крестоносцев, нуждавшейся в продовольствии и насчитывавшей едва ли значительно более 30 тыс. бойцов, лежал самый большой город средневековья, город хорошо укрепленный, с населением до 400 тыс. человек и гарнизоном, далеко превосходившим по численности армию крестоносцев.[1494] Сомнение закрадывалось даже в отчаянные головы многих авантюристов. Только полная неподготовленность столицы к обороне, слабая сила сопротивления греческих войск, пассивное поведение населения столицы и непреодолимая трусость императора Алексея обеспечили крестоносцам успех затеянного ими дела.[1495]
В начале июля крестоносная армия высадилась на правом берегу Босфора, овладела Золотым Рогом и Галатой, и после небольшой передышки, занятой мелкими стычками, начала штурмовать город — венецианцы с моря, крестоносцы — с суши. 17 июля венецианцам удалось овладеть несколькими башнями, они ворвались в город и зажгли часть его, примыкавшую к атакованному участку городской стены.[1496] Престарелый Дандоло под знаменем св. Марка принимал непосредственное участие в битве.[1497]
Счастливо для крестоносцев сложилась и обстановка на суше. Негодование части населения столицы заставило Алексея «кое-как надеть оружие» и сделать вылазку против окопавшихся у стен города рыцарей. Ни та, ни другая сторона не решалась начать битву. Наконец, Алексей отвел свои войска обратно в город. Это было все, что он сам сделал для обороны столицы и своего трона. Рассказ Робера де Кляри слишком напоминает chansons de gestes, чтобы быть правдивым.[1498] Правдивее гораздо Никита: «Мысль о бегстве, неотвязчиво преследовавшая Алексея, и непобедимая робость его ближайших советников помешали ему сделать то, что надо было сделать». В следующую же ночь, захватив царскую сокровищницу, Алексей бежал из города «в малодушии, в трусости, он променял блага всех городов, областей и всего народа на свое личное спасение и то — сомнительное», — с горестью и возмущением рассказывает Никита.[1499] «Это был случай, когда Господь во всем своем блеске проявил свое всемогущество», — повествует о тех же событиях Вильардуэн.[1500] Город оказался в руках крестоносцев.
После этого не было препятствий к восстановлению Исаака на троне и соправительству Алексея. Оба императора, отец и сын, поспешили под нажимом крестоносцев и венецианцев подтвердить договор, заключенный ранее Алексеем.[1501] После этого крестоносное ополчение, по просьбе Исаака и Алексея, покинуло город и расположилось в его окрестностях, в изобилии снабженное всем необходимым.
Теперь, казалось, можно было приступить к разрешению основной задачи похода, нанести удар мусульманам в Египте или в Сирии. Но тут возникли новые препятствия: надо было удовлетворить просьбу императоров об отсрочке отъезда до весны 1204 г., так как они пока не чувствовали себя в силах сохранить в своей власти город и империю, да у них не было и денег, чтобы расплатиться со своими союзниками, без чего те не хотели и не могли двинуться куда бы то ни было. В крестоносном стане поднялись опять споры: одни настаивали на немедленной отправке ополчения во «св. землю», другие вполне резонно указывали на необходимость закончить дела в Греции, укрепить получением обусловленной по договору с Алексеем суммы финансовую базу дальнейших операций и переждать неблагоприятное для плавания по Средиземному морю зимнее время под Константинополем. «С помощью божией, — сообщает благочестивый Вильардуэн, — доброе мнение восторжествовало».[1502] Крестоносцы решили остаться, а венецианцы «выразили согласие» продолжить договор о пользовании их флотом еще на один год, конечно за соответствующее вознаграждение, уплату которого брали на себя Исаак и Алексей. Таким образом, клятвенное обещание вождей крестоносного ополчения направить крестоносное войско против мусульман после Михайлова дня 1203 г., данное ими крестоносцам на Корфу, было забыто.
Теперь предстояло решить две новых задачи: во-первых, надо было завоевать хотя бы ближайшие места к столице для Исаака и Алексея и во-вторых, добиться уплаты огромных сумм, выговоренных по договорам с обоими императорами. Первую часть этой программы взял на себя с основной массой крестоносцев Бонифаций, а вторую — Дандоло со своими венецианцами. Первая из этих задач была решена без особых усилий, хотя нужно сказать и без особого успеха. Бонифаций вместе с Алексеем совершили небольшой поход в ближайшие к Константинополю районы и добились с их стороны признания совершившегося в столице переворота. Поход был непродолжителен: в середине ноября Бонифаций и Алексей были уже в столице.[1503]
