8 октября на помощь сводному отряду прибыли 3 танка из 17-й танковой бригады, а также курсантская рота Подольского пехотного училища. Артиллерийский дивизион капитана Россикова также был усилен курсантами Подольского артиллерийского училища. С утра 9.10 на рубеже р. Изберь у Мятлево (в 22 км юго-западнее Медынь) оборону удерживали, кроме сводного отряда, сборный батальон ополченцев, команды обслуживания ближайшего аэродрома и батарея 122-мм гаубиц. Отряд был подчинен командиру 17-й танковой бригады. В течение пяти суток эти части сдерживали наступление превосходящих сил противника (по немецким данным, 9 и 10 октября на этом направлении действовало от одного до двух батальонов 3-й моторизованной дивизии, поддержанных артиллерией и танками[277]). За это время ими было подбито 20 танков, 10 бронемашин и уничтожено около тысячи солдат и офицеров противника.
ПО словам Жукова, в районе Калуги офицер связи штаба фронта вручил ему телефонограмму начальника Генштаба, в которой Сталин приказывал ему прибыть 10 октября в штаб Западного фронта. К исходу 8 октября Г.К. Жуков вновь заехал в штаб Резервного фронта. Только там якобы Жукову доложили о полученном приказе Ставки об отзыве С. М. Буденного и назначении его командующим Резервным фронтом (получается, что в течение 8 октября фронтом, по существу, никто не руководил!). На вопрос, какой приказ выполнять, Б.М. Шапошников ответил, что ГКО рассматривает сейчас вопрос о расформировании Резервного фронта и передаче его частей и участков обороны в состав Западного и что кандидатура Жукова рассматривается на должность командующего им. Начальник Генштаба просил Жукова до 10 октября сделать все возможное, чтобы противник не прорвался через Можайско-Малоярославецкий рубеж, а также на серпуховском направлении — в районе Алексина. На этих направлениях противник ближе всего подошел к Москве, что очень беспокоило Ставку.
Прежде всего, надо было разыскать части, которые избежали окружения, чтобы использовать их для прикрытия наиболее угрожаемых направлений. 8 октября в 23.25 Г.К. Жуков по БОДО передал в Москву:
«Вручить немедленно т. Маленкову.
В штабе фронта нет ни одной бронемашины и вездехода. Эти средства мне срочно нужны для розыска частей фронта.
Прошу Вас срочно приказать выслать в мое личное распоряжение:
1) 6 бронемашин повышенной проходимости
2) 10 штук любых машин повышенной проходимости
3) 20 человек штабных работников для делегатской службы, т. к. В штабе Резервного фронта всех разогнали по армиям. Сейчас некого даже послать с важным поручением.
Г.К. Жуков. 23.38»[278].
Иногда высказывается мнение, что Жуков не все сделал, — чтобы оказать помощь войскам, окруженным в районе Вязьмы, спасти их. Но при этом как раз и не учитывают то обстоятельство, что Г.К. Жуков в качестве командующего Резервным фронтом два дня — 8 и 9 октября — должен был заниматься организацией обороны на малоярославецком и серпуховском направлениях. Конечно, Г.К. Жуков, как представитель Ставки, был озабочен положением в полосе соседнего фронта. Так, он отдал за своей подписью (дата на документе не проставлена) распоряжение начальнику штаба Западного фронта:
«Молния. Соколовскому.
Передайте приказание Лукину, Ершакову, Болдину. Во что бы то ни стало сохранить М-13. В случае невозможности это сделать — уничтожить.
04.20. Жуков».
Обстановка продолжала ухудшаться с каждым часом, в том числе и на калужском направлении. Здесь действовала 49-я армия (194-я сд и 31-я кд), которая с 7 октября была подчинена Резервному фронту. Оказалось, что 31-я кавалерийская дивизия приказа о занятии Козельска и Сухиничи не получила и по-прежнему находилась в Белеве. Противник, воспользовавшись отсутствием там наших войск, силами до мотополка 8.10 занял Козельск, а 9.10 — важный узел дорог Сухиничи (всего в 75 км юго-западнее Калуги). И надо было принимать самые срочные меры по созданию нового фронта обороны и прежде всего на направлениях наступления противника. Г.К. Жуков доложил в Ставку об обстановке в районе г. Медынь и принятом решении:
«т. Сталину, Шапошникову
1. Противник, силою 50 танков, 2–3 пех. полка в течение 10.X наступал со стороны Юхнова и пытался захватить Медынь.
В результате упорного боя сводного пехотного отряда в 1000 человек и 17-й танковой бригады противник остановился западнее р. Шаня, что западнее Медынь.
К 16 часам 11.X в район Медынь подтягиваю 53 сд без одного стр. полка.
Западнее Калуги в 30 километрах обнаружено сосредоточение танков и 400 автомашин. Обе эти группировки с утра 11.X буду бить авиацией.
2. 31 кд, усиленная пехотным отрядом, ведет наступление на Козельск.
3. Все попытки противника форсировать р. Угра на фронте Товарково, Плетневка (Калужский сектор) отбиты»[279].
Сил для создания обороны на Оке не хватало. И командующий Резервным фронтом Г.К. Жуков 9 октября в 11.30 просит Ставку приказать Брянскому фронту занять все переправы через р. Ока южнее Кипеть. В 02.58 10.10 командующий 49-й армией генерал-лейтенант И.Г. Захаркин приказал 31-й кавдивизии в течение 10.10 вернуть Козельск и во взаимодействии с группой пехоты подготовить удар на Сухиничи с целью разгрома противника.
9.10 штаб Резервного фронта доложил о положении войск:
«1/. Штаб РФ в течение 9.10 продолжал работу по задержанию и приведению в порядок отходящих в беспорядке частей 43 и 33 армий…
2/. Войска 24 армии продолжали вести бой в окружении. Положение ее частей уточняется. Положение штарма 24 А не известно.
3/. Данных о положении войск 33 А нет. 1-й эшелон штарма сосредоточился в Доброе (8 км сев. — вост. Малоярославец).
4/. Положение войск 43 А не известно. Остатки частей задержаны в районе Малоярославец»[280].
В это время остатки соединений и частей 43-й армии в соответствии с приказом командующего от 8.10 следовали через Гжатск, Можайск, Верея в Плетневку (10 км западнее Калуги). Противник перерезал им пути отхода. Штаб 43-й армии к 13.00 10 октября прибыл в Лапшинку, что в 1 км западнее Балабаново (23 км южнее Наро-Фоминск. — Л.Л.) без разведотдела, отдела связи и без средств связи, которые ушли в направлении Плетневки. Сразу же были отданы распоряжения о возвращении частей, двигавшихся в район Калуги, и указаны районы сбора 50,113, 211 и 149-й стрелковых дивизий, 145-й и 148-й танковых бригад. К этому времени в армии не оказалось баз снабжения, полностью отсутствовало продовольствие и горючее[281].
Г.К. Жуков прибыл в штаб Западного фронта в Красновидове 10 октября. Там в это время продолжала свою работу комиссия ГКО, которая должна была разобраться в сложившейся обстановке и спасти, что еще можно было спасти. По ее рекомендации командование фронта отдало приказ о переброске четырех стрелковых дивизий на Можайскую линию обороны, а также по организации в ближайшие 2–3 дня выброски окруженным войскам с самолетов боеприпасов, продовольствия и горючего[282]. Комиссия нашла положение дел на фронте крайне неудовлетворительным и предложила объединить войска Западного и Резервного фронтов. Сталин был явно недоволен командованием фронта и был склонен строго наказать Конева.
Вспоминает Г.К. Жуков:
«Сталин: Мы решили освободить Конева с поста командующего фронтом. Это по его вине произошли такие события на Западном фронте. Командующим фронтом решили назначить вас. Вы не будете возражать?
— Нет, товарищ Сталин, какие же могут быть возражения, когда Москва в такой смертельной опасности.
Сталин: А что будем делать с Коневым?
— Оставьте его на Западном фронте моим заместителем. Я поручу ему руководство группой войск на калининском направлении. Это направление слишком удалено, и необходимо иметь там вспомогательное управление, — доложил я Верховному.
Сталин подозрительно спросил:
— Почему защищаете Конева? Он ваш дружок?
— Мы с ним никогда не были друзьями, знаю его по службе в Белорусском округе.
Сталин: Хорошо. В ваше распоряжение поступают оставшиеся части Резервного фронта, части, находящиеся на Можайской оборонительной линии и резервы Ставки, которые находятся в движении к Можайской линии. Берите быстрее все в свои руки и действуйте.
— Принимаюсь за выполнение указаний, но прошу срочно подтягивать более крупные резервы, так как надо ожидать в ближайшее время наращивания удара гитлеровцев на Москву.
Войдя в комнату, где работала комиссия, я передал ей свой разговор со Сталиным.
Разговор, который был до моего прихода, возобновился. Конев обвинял Рокоссовского в том, что он не отвел 16-ю армию, как было приказано, в лес восточнее Вязьмы, а отвел только штаб армии.
Рокоссовский сказал:
— Товарищ командующий, от вас такого приказания не было. Было приказание отвести штаб армии в лес восточнее Вязьмы, что и выполнено.
