толпились и молчали. Я догнал его, позвал в Швейцерхоф пить. Нас привели в другую залу. Артист пошляк, но трогательный. Мы пили, лакей засмеялся и швейцар сел. Это меня взорвало – я их обругал и взволновался ужасно. Ночь чудо. Чего хочется, страстно желается? не знаю, только не благ мира сего. И не верить в бессмертие души! Когда чувствуешь в душе такое неизмеримое величие. Взглянул в окно. Черно, разорвано и светло. Хоть умереть.
Боже мой! Боже мой! Что я? и куда? и где я?
Дневник, 21 января 1858 г., Москва, т. 48, стр. 5.
Николинька [27] видел 21 января 3 звонка. 1) Серёжа [28], 2) я, 3-й Митинька [29]. Это был день его смерти. – Господи, помилуй меня.
Дневник, 22 марта 1858 г., Москва, т. 48, стр. 10.
Писал немного… Пошёл к Машеньке [30]… Очень весело было дома. Машенька мила. Пошёл к Коршу [31] и на площадь в Кремле. Глазеющий народ. Зашёл в церковь. Хорошо. Христос Воскресе!
Дневник, 9 мая 1859 г., Ясная Поляна, т. 48, стр. 21.
Мне грустно на самого себя. – Сердце мое так молчит нынешний год на все. Даже грусти нет. Одна потребность работать и забывать – что? Нечего. Забывать, что живу. Молился нынче и хочу принуждать себя регулярно работать и делать хоть немного добра.
Дневник, 1 февраля 1860 г., Ясная Поляна, т. 48, стр. 23.
Вчера была бессоница до 5 часов утра. Читал о degenerescence de l'espece humaine (о вырождении человеческого рода) [32] как есть физическая высшая степень развития ума. Я в этой степени. Машинально вспомнил молитву. Молиться кому? Что такое Бог, представляемый себе так ясно, что можно просить Его, сообщаться с Ним? Ежели я и представляю себе такого, то Он теряет для меня всякое величие. Бог, которого можно просить и которому можно служить, есть выражение слабости ума. Тем-то Он Бог, что все Его существо я не могу представить себе. Да Он и не существо, Он закон и сила. Пусть останется эта страничка памятником моего убеждения в силе ума.
Дневник, 17 июля 1860 г., Германия, Киссинген, т. 48, стр. 26.
Был в школе. Ужасно. Молитва за короля, побои, всё наизусть, испуганные, изуродованные дети.
Дневник, 18 апреля 1861 г., Германия, Дрезден, т. 48, стр. 34–35.
Пошёл ко всенощной. Я могу стоять (у обедни) в церкви. Может быть, буду говеть.
Дневник, 10 сентября 1862 г., Москва, т. 48, стр. 44.
Проснулся 10 сентября в 10, усталый от ночного волненья. Работал лениво и, как школьник ждет воскресенья, ждал вечера. Пошел ходить. К Перфильевым. Дурища Прасковья Федоровна [33]. На Кузнецкий мост и в Кремль. Ее не было. Она у молодых Горскиных [34]. Приехала строгая, серьезная. И я ушел опять обезнадеженный и влюбленный больше, чем прежде. Au fond (в глубине) сидит надежда. Надо, необходимо надо разрубить этот узел. Лизу [35] я начинаю ненавидеть вместе с жалостью. Господи! помоги мне, научи меня. Опять бессонная и мучительная ночь, я чувствую, я, который смеюсь над страданиями влюбленных. Чему посмеешься, тому и послужишь. Сколько планов я делал сказать ей, Таничке [36], и все напрасно. Я начинаю всей душой ненавидеть Лизу. – Господи, помоги мне, научи меня. Матерь Божия, помоги мне.
Дневник, 12 сентября 1862 г., Москва, т. 48, стр. 44–45.
Я влюблён, как не верил, чтобы можно было любить. Я сумасшедший, я застрелюсь, ежели это так продолжится. Был у них вечер. Она прелестна во всех отношениях. А я отвратительный Дублицкой [37]. Надо было прежде беречься. Теперь я уже не могу остановиться. Дублицкой, пускай, но я прекрасен любовью. – Да. Завтра пойду к ним утром. Были минуты, но я не пользовался ими. Я робел, надо было просто сказать. Так и хочется сейчас идти назад и сказать всё и при всех. Господи, помоги мне.
Дневник, 14 сентября 1862 г., Москва, т. 48, стр. 45.
4-й час ночи. Я написал ей письмо [38], отдам завтра, т. е. нынче 14. Боже мой, как я боюсь умереть. Счастье, и такое, мне кажется невозможно. Боже мой, помоги мне.
Дневник, 1 марта 1863 г., Ясная Поляна, т. 48, стр. 52.
Мы недавно почувствовали, что страшно наше счастье. Смерть и все кончено. Неужели кончено? Бог. Мы молились. Мне хотелось чувствовать, что счастье это не случай, а Моё.
Дневник, 18 июня 1863 г., Ясная Поляна, т. 48, стр. 54–55.
Где я, тот я, которого я сам любил и знал, который выйдет иногда наружу весь и меня самого радует и пугает… Я в запое хозяйства погубил невозвратимые 9 месяцев, которые могли бы быть лучшими, а которые я сделал чуть ли не из худших в жизни. Чего мне надо? жить счастливо – т. е. быть любимым ею и собою, а я ненавижу себя за это время… Боже мой, помоги мне. – Дай мне жить всегда в этом сознании тебя и своей силы…
Ужасно, страшно, бессмысленно связать своё счастье с материальными условиями – жена, дети, здоровье, богатство. Юродивый прав. Могут быть жена, дети, здоровье и др., но не в том. – Господи, помилуй и помоги мне.
Дневник, 22 мая 1878 г., Ясная Поляна, т. 48, стр. 70.
Был у обедни в воскресенье. Подо все в службе я могу подвести объяснение, меня удовлетворяющее. Но многие лета и одоление на врагов есть кощунство. Христианин должен молиться за врагов, а не против них.
Дневник, 15 (27) марта 1884 г., Москва, т. 49, стр. 68.
Мое хорошее нравственное состояние я приписываю тоже чтению Конфуция и главное Лаоцы [39] надо себе составить Круг чтения: Эпиктет, Марк Аврелий, Лаоцы, Будда, Паскаль, Евангелие [40]. Это и для всех бы нужно. Это не молитва, а причащение.
Дневник, 30 марта (11 апреля) 1884 г., Москва, т. 49, стр. 75.
Вечер шил башмаки – хорошо. Запоздал – пришли племянницы [41] и Леонид [42]. Пошел с ними пить чай. И до того гадко, жалко, унизительно стало слушать особенно бедную, умственно больную Таню, что ушел спать. Долго не мог заснуть от грусти и сомнений и молился Богу – так, как я никогда не молился.
Научи, избави меня от этого ужаса. Я
