всех, кроме одного, победили сторонники английского языка.
Линия фронта в «языковых войнах», как и в случае с расовыми привилегиями, проходила между общественностью и элитой. С одной стороны были федеральные чиновники, судьи, интеллектуалы и либералы, значительное число законодателей и бизнесменов, лидеры испаноязычных и других социальных меньшинств. С другой — оставшиеся законодатели, незначительные «осколки» элиты и подавляющее большинство простых американцев, к которым регулярно присоединялись представители языковых меньшинств.
Обычно «языковые войны» разгорались в канун выборов либо вспыхивали в связи с инициативами правительства, работодателей или учебных заведений. В выборах, как известно, могут принимать участие только граждане США. Гражданином Соединенных Штатов можно стать по рождению — или после натурализации. Граждане по рождению (исключая, может быть, пуэрториканцев) обладают «изначальным», рудиментарным знанием английского. Люди, желающие натурализоваться, должны продемонстрировать «понимание английского языка, в том числе способность читать, писать и говорить… отдельные слова и простые фразы… из повседневного лексикона» {240}. От выполнения этого требования освобождаются только инвалиды и пожилые люди, прожившие в США пятнадцать и более лет. Представляется вполне разумным заключить, что практически все, имеющие право голоса, знают или должны знать английский язык в степени, достаточной, чтобы прочесть избирательные бюллетени и сопутствующие материалы.
В 1975 году Конгресс принял поправки к Акту об избирательных правах, запрещающие местным властям и органам самоуправления налагать какие-либо ограничения на избирательные возможности гражданина, и особо подчеркнул, что «всякий гражданин США имеет право голоса, вне зависимости от того, каким языком он пользуется». Поправки обязывали местные власти обеспечивать по мере надобности избирательные участки двуязычными бюллетенями для голосования — это считалось актуальным для тех районов, где грамотность населения была ниже среднего по стране уровня (или менее 50 процентов от числа людей, участвовавших в выборах 1972 года, сугубо «английских» по языку) и где 5 и более процентов населения принадлежали к языковым меньшинствам, будь то американские индейцы, иммигранты из Азии, аборигены Аляски или «испанские кабальеро». В 1980 году, в ответ на федеральный запрос, регистрационное бюро избирателей Сан-Франциско согласилось впредь публиковать избирательные бюллетени, справочные материалы, плакаты и прочую предвыборную агитацию, а также проводить собрания на трех языках — английском, испанском и китайском. К 2002 году приблизительно 335 организаций в тридцати штатах последовали примеру Сан-Франциско и подтвердили готовность оказывать «письменную и устную помощь» на других языках, причем в 220 случаях этим «другим языком» оказывался испанский. Правда, не обходили вниманием и представителей других языковых меньшинств: так, округ Лос-Анджелеса в 1994 году истратил свыше 67 000 долларов на организацию избирательной кампании для 692 иммигрантов, говорящих на тагальском языке {241}.
Федеральные агентства и суды толковали термин «национальное происхождение» в Акте о гражданских правах как включающее в себя языковые характеристики, а запрещение дискриминации — как разрешение использовать в федеральных программах образования и социального вспомоществования другие языки, кроме английского. Вдобавок эти учреждения обладали полномочиями по поддержке неанглоговорящих жителей США, дабы последние приобрели равные возможности с англоговорящими. Суды также шли навстречу языковым меньшинствам, в ряде случаев признавая местные законы и резолюции неконституционными, поскольку те якобы нарушали гарантированную Первой поправкой свободу слова. Тем самым действие Первой поправки распространялось весьма широко и затрагивало не только свободу выражения и содержания речи, но и сферу языка, используемого для выражения этого содержания. Короче говоря, получалось, что правительство не вправе требовать от своих граждан говорить по-английски ни при каких обстоятельствах — на все нужна добрая воля. Массовый приток испаноязычных иммигрантов и иммигрантов из азиатских стран в 1980-е годы заставил многие калифорнийские органы управления принять постановления об установке в магазинах указателей выходов на английском — из соображений безопасности клиентов. Иск Азиатско-американской бизнес-группы против одного такого постановления, принятого в Помоне, был рассмотрен в 1989 году федеральным окружным судом; судья Роберт Такасуги признал иск правомерным на том основании, что указатели «являются выражением национального происхождения, национальной культуры и принадлежности», а потому их установка нарушает Первую и Четырнадцатую поправки. В другом случае, в 1994 году, министерство жилищного строительства и городского развития выступило против мэрии Аллентауна, штат Пенсильвания, согласно резолюции которой мэру вменялось в обязанность отдавать распоряжения только на английском; министерство пригрозило лишить Аллентаун ежегодного гранта в 4 миллиона долларов. После ожесточенных споров мэр согласился отменить резолюцию, и министерство не стало лишать Аллентаун гранта. В 1999 году апелляционный суд 11-го округа постановил, что штат Алабама не вправе проводить экзамены на получение водительских прав лишь на английском языке, поскольку подобная практика нарушает Пункт VI Акта о гражданских правах и травмирует психику людей, не говорящих по-английски. Верховный суд США, впрочем, указал, что в данном случае для рассмотрения дела в судебном порядке необходимо привести доказательства травмирующего воздействия и дискриминационных намерений со стороны организаторов водительских курсов {242}.
В 1988 году избиратели Аризоны незначительным большинством голосов одобрили поправку к конституции штата, провозглашавшую английский официальным языком Аризоны и требовавшую от властей штата и органов местного самоуправления вести всю деятельность строго на данном языке. Верховный суд Аризоны признал законность инициативы, ссылавшейся на акт Конгресса о присоединении Аризоны к Союзу штатов при условии, что английский станет использоваться в процессе обучения в аризонских школах и что все чиновники и выборные представители штата должны понимать английский язык и уметь на нем говорить. Тем не менее суд объявил поправку неконституционной, поскольку она нарушала Первую поправку и «ущемляла конституционные права не говорящих по-английски граждан в части представления их интересов в органах власти штата и ограничивала политические свободы официальных лиц» {243}. Федеральный Верховный суд отказался рассматривать это дело.
Комиссия по равным рабочим возможностям (КРРВ) при рассмотрении аналогичных случаев трактовала положения Пункта VII Акта о гражданских правах как оспаривающие право работодателей требовать от работников использования при общении в рабочее время исключительно английского языка. КРРВ рассмотрела тридцать два случая в 1996 году и девяносто один случай в 1999 году. По мнению комиссии, работодатели могут налагать на работников подобные ограничения лишь тогда, когда того требуют жестко определенные «интересы дела». Как заметил один юрист, противник исключительного употребления английского языка, «самое главное здесь — решить, распространяется ли понятие дискриминации по национальному происхождению на языковую дискриминацию». Если распространяется, тогда, по его словам, «неспособность частных клиник, получающих ассигнования из федерального бюджета, обеспечить надлежащий перевод для носителей других языков» может быть истолкована как нарушение закона {244}.
Вслед за одобрением Конгрессом инициативы сенатора Ярборо о помощи детям мексиканских иммигрантов обучение на других языках в кратчайшие сроки стало нормой по всей стране, даже в тех
