Еще накануне денежной реформы туда хлынули обесцененные рейхсмарки. Тот факт, что администрация СССР не была поставлена в известность о ее проведении, следует рассматривать как составную часть западной стратегии экономического магнетизма. Надпись на изготовленных в США новых банкнотах: «Германский эмиссионный банк, Берлин», выглядела грустной усмешкой вслед несбывшимся планам союзнической кооперации, предвосхищая новые проблемы и конфликты. С 23 июня денежная реформа началась и в советской зоне, из-за отсутствия новых банкнот на старые просто наклеивали специальные марки. Общая пропорция обмена также составляла 1:10, хотя мелкие вкладчики могли обменять свои сбережения по льготному курсу. Одновременно СВАГ объявила о запрете хождения западногерманской валюты на подконтрольной территории, включая весь Берлин, и начала блокаду транспортных путей в западные сектора германской столицы. Их судьба казалась предрешенной, так как для обеспечения военных гарнизонов и гражданского населения оставался только воздушный коридор, согласованный в Союзническом контрольном совете еще в 1945 г. Предложение Клея об организации автоконвоев с танковым сопровождением не нашло поддержки в Вашингтоне, так как ставило обе сверхдержавы на грань вооруженного конфликта. На нехватку продовольствия и топлива в городе накладывалось отключение электроэнергии, разрыв путей сообщения с пригородами, где проживали многие берлинцы. Вскоре западным союзникам удалось наладить воздушный мост, по которому за десять месяцев блокады было переброшено полтора миллиона тонн грузов. О масштабах акции свидетельствует тот факт, что западноберлинский аэропорт Темпельхоф принимал в день до 1400 военно-транспортных самолетов.
В сентябре перестал действовать общеберлинский магистрат, бургомистром западной части города стал социал-демократ Эрнст Рейтер, принадлежавший когда-то к числу руководителей КПГ. Блокада не привела к дискредитации западногерманской марки среди берлинцев или к параллельному хождению в городе двух валют. Уже к началу 1949 г. за одну «тризональную» марку в меняльных конторах Западного Берлина давали несколько восточных. Гораздо более существенными были политические последствия этого шага, который никак нельзя отнести к успехам советской дипломатии. Не столь уж далеко от истины предположение, что Сталин в обмен на ставшее неизбежным образование западногерманского государства попытался получить в свои руки контроль над всем Берлином. Международная атмосфера 1948 г. не оставляла шанса для полюбовных соглашений между союзниками, подобных Ялтинским.
Блокада Западного Берлина стала символом бесплодной конфронтации, привела к падению престижа СССР и утверждению в общественном мнении образа США как спасителя западной цивилизации. Попытка противодействовать расколу страны, сохранив в своих руках германскую карту, обернулась для советского руководства собственной противоположностью. Ссылки на катастрофическое положение Берлина являлись важным фактором давления западных военных властей на заключительном этапе предыстории Федеративной республики Германии. Завершение блокады (12 мая 1949 г.) не привело ни к возобновлению деятельности общегородских структур, ни к нормализации отношений между оккупационными администрациями. Расколотый Берлин на десятилетия стал символом «холодной войны» и на несколько месяцев опередил развитие событий во всей Германии.
Присоединение французской зоны оккупации к западногерманской денежной реформе означало отказ от самостоятельной позиции Франции в германском вопросе. Лишь по отношению к Саарской области она продолжала настаивать на особых правах. 1 июля 1948 г. во франкфуртской штаб-квартире военной администрации США состоялась передача премьерминистрам одиннадцати западногерманских земель решений Лондонской конференции. Они содержали в себе проект конституционного устройства будущего западногерманского государства, предложение административно-территориальной реформы и основные положения Оккупационного статута. Последний сохранял за западными державами верховные полномочия в ряде ключевых сфер государственной деятельности (контроль над выполнением решений Потсдамской конференции, внешняя и военная политика).
Первую реакцию премьер-министров определяли стоявшие за их спинами фигуры партийных политиков, считавших Франкфуртские документы неприемлемыми. По мнению Шумахера и Аденауэра следовало отказаться от столь рискованного подарка, который не менял реального положения дел, но вешал на немецких политиков ярлык виновников раскола страны. Их главным контраргументом было указание на недопустимость создания государственных структур до проведения всеобщих германских выборов. Кризис доверия был преодолен намеками американских представителей на неизбежность сдачи Берлина, если их немецкие партнеры пойдут на конфликт. Состоявшееся 8-10 июля 1948 г. совещание премьер-министров, обсудив альтернативу – сохранение малопривлекательного status quo или продолжение движения вперед – высказалось за второй путь. Скорее для того, чтобы сохранить собственное лицо, руководители западногерманских земель выдвинули несколько встречных предложений, подчеркивавших переходный характер создаваемого государства (Provisorium). Они сводились к драпировке реалий дипломатическими терминами – так, будущую конституцию предлагалось назвать Основным законом. Принять его должен был не всенародный референдум, и даже не Конституционное собрание, а Парламентский совет, созванный из представителей ландтагов. «В конечном счете словесные оговорки лишь успокоили общегерманскую совесть западногерманских политиков» (К. Зонтхеймер). После некоторых колебаний главы трех военных администраций согласились с этими предложениями.
Из 65 делегатов, собравшихся 1 сентября 1948 г. в зоологическом музее небольшого рейнского города Бонн на первое заседание Парламентского совета, по 27 представляли ХДСХСС и СДПГ, остальные мандаты распределялись между СвДП, КПГ, Центром и консервативной Германской партией. К началу работы этого органа группой экспертов был подготовлен конституционный проект, содержавший в себе несколько возможных формулировок большинства статей. Предполагаемым названием будущего государства должен был стать «Союз германских земель».
Ход работы немецких политиков над проектом Основного закона определялся пониманием того, что «речь шла о подконтрольной западным оккупационным властям выработке конституции, при которой следовало соблюдать определенные директивы» последних (К. Зонтхеймер). Лишь в вопросе о компетенциях федерального центра возник серьезный конфликт между большинством Парламентского совета и генералом Клеем. Социал-демократы, стремившиеся ввиду предстоявших парламентских выборов предстать в образе национальной партии, отстаивали финансовую независимость центральной власти. Это стало одной из причин того, что в марте 1949 г. одобренный в трех чтениях проект Основного закона был отправлен оккупационными властями на доработку. В результате посреднических усилий британской администрации, симпатизировавшей СДПГ, конфликт был улажен в пользу последней. В обмен на сохранение финансовых рычагов за федеральной властью земли получили широкую автономию в вопросах культурной политики и образования. Уступчивость военных властей объяснялась их стремлением поскорее подвести под крышу здание западногерманского государства. В четвертую годовщину капитуляции Германии Основной закон ФРГ был принят в окончательной редакции. Против голосовали делегаты баварского ХСС, Германской партии и КПГ. Своим последним решением Парламентский совет постановил считать столицей «временного государства» провинциальный Бонн.
Его конституция открывалась положением о том, что «человеческое достоинство неприкосновенно и подлежит защите». Легкость, с которой нацисты расправились с каталогом прав и свобод Веймарской конституции, привела к ряду важных нововведений Основного закона ФРГ. Так, его основополагающие статьи не подлежали изменению, использование политических свобод во вред демократическому строю преследовалось в уголовном порядке. Никто не мог быть против своей воли лишен германского гражданства. Права и свободы граждан ФРГ были дополнены указанием на то, что «никто не может быть принужден помимо своей воли к военной службе с оружием в руках». Памятуя о нацистских плебисцитах, творцы Основного закона отказались от включения в него элементов прямой демократии.
Политическая воля населения ФРГ должна была выражаться в ходе парламентских выборов, проводившихся раз в четыре года на основе пропорционального избирательного права. Депутаты бундестага имели несвязанный мандат, т.е. не могли быть отозваны своими избирателями, но свобода их решений на практике ограничивалась партийной принадлежностью. Исполнительная власть сосредотачивалась в руках главы федерального правительства (Bundeskanzler), который формировал кабинет министров. Нововведениями, направленными на недопущение парламентской чехарды, характерной для Веймарской республики, стал опробованный в 1953 г. пятипроцентный барьер для партий, представленных в бундестаге, а также процедура конструктивного вотума недоверия правительству. Последнее отныне могло быть отправлено в отставку только при наличии в бундестаге большинства, способного сформировать ему замену. Принципиальной ревизии были подвергнуты полномочия президента. Первоначальные проекты Основного закона ФРГ вообще не предусматривали этого поста, в ходе работы Парламентского совета он был введен, но получил репрезентативные функции. Федеральный президент избирался сроком на пять лет непрямым голосованием и в повседневном политическом процессе выступал не в качестве самостоятельной силы, а как посредник между партиями и группами интересов. В случае, если президентского авторитета уже не хватало, к разрешению конфликтов между ветвями власти подключался конституционный суд.
