Экономическая составляющая Потсдамского соглашения диктовались стремлением не допустить возрождения военного потенциала Германии и наказать нацистских преступников, вопрос о выборе той или иной системы производственных отношений оставался открытым. Каждая из четырех зон оккупации в той или иной степени испытывала на себе воздействие военных властей, формировавших социально-экономическую систему по образу и подобию собственной страны. Для Восточной Германии было характерно форсирование преобразований в этой области, которое было призвано поднять популярность СССР среди населения и поставить западных союзников перед свершившимися фактами.
В аграрном секторе советской зоны оккупации преобладали крупные поместья, либо самостоятельно обрабатывавшие сельскохозяйственные угодья, либо сдававшие их в долгосрочную аренду. Значительное число их владельцев, наслышанных о политике СССР в этой сфере, бежало на Запад в последние месяцы войны. Планы военных властей о скорейшем проведении земельной реформы встретили бесспорную поддержку не только сельскохозяйственных рабочих, но и огромного числа вынужденных переселенцев с Востока, пытавшихся найти себе опору в новой жизни. Уже осенью 1945 г. началась конфискация поместий размером более 100 га, сосредоточенных в руках у 7 тыс. землевладельцев. Землю общей площадью в 2,1 млн. га и средства для ее обработки получило около полумиллиона крестьян, что позволило избежать голода и даже снабжать продовольствием западные зоны оккупации.
Антифашистскую мотивацию имели и первые реформы в промышленно-финансовой сфере. По решению СВАГ были блокированы банковские счета юридических лиц и пособников нацистского режима, что «связало» около 70 млрд. рейхсмарок и стало серьезным барьером против инфляции в советской зоне. В октябре 1945 г. было принято решение о конфискации всей собственности германского государства, НСДАП и ее функционеров. Активы и ценности переводились на репарационный баланс, промышленное оборудование, как правило, вывозилось в СССР и Польшу. 30 июня 1946 г. в Саксонии был проведен референдум о судьбе 3500 предприятий, принадлежавших активным деятелям нацистского режима. Три четверти голосовавших высказались за их безвозмездную национализацию. Саксонский опыт был распространен и на другие земли Восточной Германии уже без проведения подобных плебисцитов, национализации стали подвергаться фабрики и заводы, владельцы которых сбежали на Запад. Для ускорения процесса «первоначального социалистического накопления» использовалось судебное преследование предпринимателей как саботажников, позволявшее к тому же переложить на них ответственность за срывы в снабжении населения товарами первой необходимости.
В результате к началу 1948 г. национализированный сектор экономики советской зоны оккупации включал в себя около 40 тыс. предприятий, дававших более 40 % объема промышленного производства. Оперативное управление ими осуществляла Немецкая экономическая комиссия, разрабатывавшая полугодовые планы развития народного хозяйства и являвшаяся прообразом будущего правительства ГДР. В июне 1948 г. по решению СЕПГ начался переход к директивному планированию с двухлетним циклом. Новая система, во многом напоминавшая советскую экономику на исходе нэпа, создала все необходимые предпосылки для последовавшего в начале 50-х гг. скачка к социализму, хотя в манифесте КПГ от 11 июня 1945 г. говорилось о «неограниченном развитии свободной торговли и предпринимательской инициативы на основе частной собственности».
Главным фактором, препятствовавшим хозяйственному подъему Восточной Германии, оставалась советская политика демонтажей. Бессистемный вывоз промышленного оборудования и специалистов, практиковавшийся военными властями в первые месяцы оккупации (особенно спешили с «зачисткой» западных секторов Берлина, отходивших союзникам), постепенно уступал место осмысленным с точки зрения экономики действиям.
Была налажена сопроводительная документация, особым «спросом» наряду с новейшими военными технологиями пользовались в СССР типографское и оптическое оборудование, установки химического синтеза. Население Восточной Германии, осведомленное о масштабах ущерба, нанесенного гитлеровской агрессией Советскому Союзу, с пониманием относилось к взиманию репараций и оплате оккупационных расходов, превышавших 2 млрд. марок в год. Сопротивление вызывала полупринудительная вербовка немецких специалистов для работы в СССР, так как условия их работы и жизни немногим отличались от положения заключенных.
С начала 1947 г. вместо сплошного демонтажа и вывоза в СССР того или иного завода, показавшего свою неэффективность (по прибытии на место оборудование часто оказывалось никому не нужным, отсутствовали квалифицированные специалисты, чтобы пустить его в ход), стал практиковаться их перевод в собственность СССР. Возникла уникальная правовая форма «советских акционерных обществ», число которых достигало 200. Они давали около 20 % промышленного производства Восточной Германии. Наиболее известное из них – «Висмут» в Тюрингии – занималось добычей урановой руды и таким образом внесло весомый вклад в реализацию советского ядерного проекта. По расчетам современных экономистов, общий объем репараций из советской зоны оккупации, а затем ГДР значительно превзошел сумму в 20 млрд. долларов, названную Сталиным в качестве репарационных претензий СССР на Ялтинской конференции.
Ответственность за перегибы в проведении экономических реформ, вызывавшие сворачивание производства, отток капиталов, а то и просто бегство предпринимателей на Запад, делили между собой идеологи СЕПГ, настаивавшие на копировании советского опыта, и офицеры СВАГ, предпочитавшие проверенные рецепты «экспроприации экспроприаторов». Комиссия ЦК ВКП(б), побывавшая в Восточной Германии весной 1948 г., пришла к неутешительному выводу: «Органы СВАГ на практике проводят политику хозяйственного удушения мелкой и средней буржуазии. При распределении сырья, энергии, товаров запросы частных предпринимателей и торговцев не учитываются… Это создает у мелкой и средней буржуазии настроение неуверенности и растерянности, заставляет ее подозрительно относиться к советским оккупационным властям и СЕПГ и толкает ее в объятия реакции». Тем не менее немецкие соратники Сталина, большинство из которых пережило полосу внутрипартийных чисток в КПГ и репрессий в СССР, прекрасно знали, что их левацкие перегибы будут занесены в разряд оплошностей и станут поводом для отеческих поучений советского вождя, а уступки оппонентам наверняка обернутся обвинениями в оппортунизме и могут привести в политическое небытие.
Наиболее выпукло противоречивость происходивших в Восточной Германии преобразований проявлялась в духовной сфере. После избавления от нацистской диктатуры немцы испытывали настоящий голод по свободному слову, плюрализм культурных ценностей в какой-то степени компенсировал материальные лишения первых послевоенных лет. Однако их сразу же начали готовить к монополии на познание «законов исторического развития», лежащей в основе другой диктатуры. Зарегистрированные в Берлине независимые газеты объявлялись «рупором западного влияния», подвергались цензурным и судебным преследованиям. Офицерам СВАГ, читавшим их без прямого указания начальства, грозила отправка на родину и даже в сталинские лагеря. Безусловной заслугой военной администрации было возобновление работы типографий, призванных компенсировать нехватку книг, сожженных нацистами, утраченных в годы войны. Однако львиная доля дефицитной бумаги уходила на тиражирование «марксистско-ленинско-сталинской» литературы, не пользовавшейся спросом у населения. С 1948 г. библиотеки Восточной Германии начали систематически очищаться от «литературы буржуазного содержания».
Мощная пропаганда советских достижений, создававшая у восточных немцев образ страны-победителя, у которой есть чему поучиться (так, решением Политбюро ЦК ВКП(б) от 17 ноября 1946 г. в Берлине был открыт Дом культуры СССР, существующий и по сегодняшний день) соседствовала со строгим запретом работникам СВАГ встречаться с немцами в нерабочее время. Спасение и сохранение культурных ценностей мирового масштаба, таких как Дрезденская картинная галерея (порой они находились в заминированных подвалах и штольнях) нередко сопровождались их тайным вывозом в СССР, очевидно, в надежде, что их «не скоро хватятся». Самой популярной единицей измерения отправляемых из Германии в качестве трофеев библиотек оставался «вагон».
И все же первые послевоенные годы у населения Восточной Германии преобладали позитивные настроения по отношению к тандему СВАГ – СЕПГ, после военных лишений люди почувствовали явное облегчение и демонстрировали осторожную готовность к сотрудничеству с новой властью. Общее мнение сводилось к тому, что после тех страданий, которые развязанная Гитлером война принесла народам СССР, «могло быть и хуже». Эти годы оказались своеобразной отдушиной между двумя диктатурами, когда демократическое содержание проводимых реформ явно превалировало над их идеологическим оформлением. Весной 1946 г. в советской зоне оккупации началось проведение реформы образования, устранившей кастовость и привилегии в этой сфере. Введение единой восьмилетней школы как базового элемента народного образования привело к резкому росту числа учеников в старших классах, которые до того ограничивались ремесленным обучением. Новым фактором социальной структуры стала солидная крестьянская прослойка, получившая землю в результате аграрной реформы. На настроениях населения сказывалась и то, что в целом Восточная Германия меньше пострадала от бомбардировок союзнической авиации, а ее аграрная специализация позволяла властям успешнее, чем в индустриальных центрах западных зон, решать продовольственную проблему.
