Поглядим и на зайца, он ведь за обновки принялся. Белеет с ног, меняя землистый цвет на светлый – снегу под стать. Только снегу-то нет и нет, а переодетым в белое не разбежишься- заметен отовсюду. Вот и отсиживается косой в открытом понизовье: в лесу гремучие листья пугают. Немало натерпится страху, пока дождется первопутка. Видно, об этих его злоключениях и говорится в народной пословице: "Заяц сед – навидался он бед".
В лесопарках сейчас интересно наблюдать за лиственницами. Нередко в их раздетых кронах виднеются шары беличьих гнезд. Поутру вынесется проворная хозяйка за пропитанием, сбежит к комлю ствола – и прыжками к тайнику. Там у нее припрятаны орешек или желуди. Отроет припас, зацокает на радостях и, глядишь, опять подалась в свои владения.
За оттепелью, того и гляди, заправские морозцы ударят. Стынет земля, остекляются молодым ледком тихие водоемы. За ночь ставятся на ледяной замок непроточные пруды. О лужах и разговору нет, они уж давно заволоклись молочным обливом. Ноябрь без топора и клиньев мосты мостит, так и норовит до живой воды добраться. Но живую воду скует не скоро.
Дни идут на убыль, а ночи прибавляют и прибавляют. Непроглядно темные, в мороз звездистые, студеные: "Ноябрьские ночи до снега темны".
Все крепче забирает зима, насылая стужу и снег. Закрутилась свитками поземка, переползая через затверделые дороги. Холода сменяются потеплениями, снег – дождем. Но зима берет верх. Светоносный солнечный луч заметно слабеет: "В ноябре рассвет с сумерками среди дня встречается".
Северо-восток – вот откуда приходит наша зима. Взлелеянная метелями, седая чародейка окрепла там, набралась сил для дальнего пути. И все-таки ноябрь предзимний, а не зимний месяц. Волны холода сменяются робким солнцегреем, угасающими порывами осени.
О том, как развивается ноябрь, о его суровом характере и причудах, рассказывает народный месяцеслов.
Спустя первых три малоприметных дня численник указывал: Казанская. В крестьянском обиходе это была важная дата. Переламывался погодный режим – зима стучится, надолго отходят всякие полевые работы. Возвращались с отхожих промыслов деревенские мужики. С Хопра, с Дона, из других казачьих мест несли они в свои края добытые рубли, чтоб поправить семейный достаток, укрепить. Веселилась на радостях деревня, пивом да брагой встречали отходников.
На Казанскую – первый заправский зазимок. Снежно и морозно. Обметало ледком лужицы, сковало землю.
До Казанской – не зима, с Казанской – не осень.
Матушка Казанская необлыжную зиму ведет, морозцам дорожку кажет.
Бывает, что на Казанскую с утра дождь дождит, а ввечеру сугробами снег лежит.
Выезжаешь о Казанской на колесах, а полозья в телегу клади.
С Казанской тепло морозу не указ.
С Казанской мороз не велик, да стоять не велит.
С Казанской мороз подорожным дорожным кланяться велит, а к безодежным сам в гости ходить не ленится.
С позимней Казанской скачет морозко по ельничкам, по березничкам, по сухим берегам, по веретейкам.
Ранняя зима и о Казанской на санках катается.
Сметливые да приметливые продолжают свои разговоры: "Коли на Казанскую небо заплачет, то следом за дождем и зима придет", или: "На Казанскую дождь лунки нальет – зиму скоро приведет".
8 ноября – Дмитриев день. На него повсеместно справляли помин по усопшим, отчего Дмитрова неделя слыла "дедовой". В народном календаре замечалось, что до Дмитровой субботы зима не становится. Среди других примет о погоде выделялись еще и такие:
Дмитров день перевоза не ждет.
Дмитрий на снегу – весна поздняя.
Коли отдохнут на дедовой неделе родители (оттеплеет.-А.С.), то и всей зимушке-зиме быть с мокрыми теплинами.
Через день – Ненилы-льняницы. Показывали вытрепанные льняные пасьма, горсти и опышки – заготовки льна для пряжи: сравнивали, чьи лучше. За Ненилами – Настасеи-овчарницы. Кормили пастухов по дворам: овец сберегли.
12-го, на Зиновея,- синичкин праздник: "Не велика птичка-синичка, и та свой праздник помнит". Юркая, доверчивая жилица садов и рощиц развлекает селян неприхотливыми посвистами: "Немного зинька ест-пьет, а весело живет".
Слетаются пернатые гости зимы: снегири, щеглы, свиристели, щуры – всего пятнадцать птиц.
Посыпался снег. Опятнал дол, перелески, нахохлились деревца по овражкам. Вроде бы и много снега нападало, а стоило полежать, как изник, выветрился. Местами опять чернотроп.
Когда-то в такую пору охотники отправлялись на волчьи травли. Верхом со смычком борзых стремились они в раздольные просторы отъезжих полей, где доезжачие спускали ретивых собак на смекалистого волка. Захватывающий поединок изобиловал волнующими эпизодами.
В ноябре натуралисты подкармливают зверей: лосей и зайцев – подрубленными осинами, оленей – сеном. Правда, бывает, что осины подрубать не приходится, снеговал надламывает немало горькуш, тогда только угощайтесь, сохатые да косые! И четвероногие соскабливают резцами кору, с подвяленных ветвей она особенно вкусная. Лесники раскладывают в развалы пней каменную соль-лизунец. Поддерживает она лесных обитателей в большие холода, придает бодрость.
Куница теперь ходит только верхом – "грядой". Летом низом промышляла, птенцов зазевавшихся ловила, а как снег, охотится на верхушках деревьев. Выпадет удача – весь день сытой пролежит в дупле, наружу не покажется. А не повезет на охоте – спит тревожно, голод вон гонит. Самый большой враг белочки.
Не лежится зимой и кабанам. Как ночь, вепри на картофельное поле наведываются или в дубраву шастают. А то по болотинам роют сочные корни, разборчивым быть не приходится. Вольготней живется лосю, кормов – полон лес. Да вот незадача – пудовые рога отваливаются. Кланяется сохатый государыне-зиме, поклоны бьет. Комолыми лоси кучней держатся, до десятка насчитывается в стаде: сообща сподручней от волков отбиваться.
Отпавшими рогами лося лакомятся мыши. Вот уж находка привалила! Зададут пир горой, а к ним тут как тут ласка подкрадывается. Изворотливей, коварней зверька и быть не может. Под снег мыши спрячутся, в кротовую нору залезут, а от ласки не спасешься. Пагуба невелика, зато лесники и полеводы ласке спасибо скажут: саженцы да душистые сенные стога от серой напасти оберегала…
Занятен почерк следов ласки. У лесного болотца привелось ей поймать пашенную мышь. На коротких прыжках несла она добычу в свою нору. Но не тут-то было, откуда ни возьмись сойка налетела. Завязалась схватка. Ловкий зверек еле отбился от крупной птицы, по снегу расписавшейся маховыми перьями в своих промашках. О многом интересном рассказывают "автографы" лося, волка, куницы, хоря. Снежная грамота – одно из самых полезных пособий натуралистов.
В тихом лесу нет-нет да раздастся стрекот сороки: кого-то завидела, должно быть, белку-проказницу. Средь раздетых деревьев далеко раздается дробь дятла.
14 ноября – Кузьминки, встреча зимы: "Закует Кузьма-Демьян, до весны красной не расковать". Реки залубенели: "Не заковать реку зиме без Кузьмы-Демьяна". Отходят в прошлое предзимние деньки. Во всем величии выказывает свое господство чародейка-зима. Столбик термометра не прыгает ночью вниз, днем вверх. Минус 20, минус 16 градусов- его постоянная отметка, невзирая на время суток.
Когда проглядывает солнышко, поля сияют так ярко, будто снег и вправду светится своим глубинным светом. Но заслонится сверкучий луч тучками, и снег померкнет, потухнет. Закрутилась свитками поземка, переползая через затверделые дороги. Метет, а санкам ходу пока нет: "Демьянов путь – не путь, а только зимы перепутье". К тому же в ближайшие дни больших морозов не предвидится и даже отпустить может: "Коли Кузьма-Демьян закует, то Михайло (21 ноября) раскует", или: "Кузьма-Демьян с мостом – Михайло с полумостом".
Кузьминки славились петушиными именинами: отмечались Кочеты. Девицы-посиделочницы устраивали пир-беседу. Для этого каждая приносила кочета – петуха. На пиро-ванье приглашались молодцы, которые по сердцу.
Но вот праздник прошел, пора за дело приниматься: "Акундин (15 ноября) разжигает овин". В глухозимье по деревням в старину чаще всего слышались перестуки мялиц и цепов. На мялицах хрястали, обминали коноплю и лен – из тресты волокно получали. Цепы же на гумнах стучали – обмолот хлебов еще продолжался. Свезенный в жнитво хлеб в снопах обмолачивали долго: вручную-то дело не больно шибко подвигалось.
Так за работами и проходило студеное время. У одних по дворам да ригам, у других – в избе за пряжей, за тканьем да за вышивкой. За пяльцами из девичьих уст и лилась неостановимо нежная песня. С ней становилось легко, будто сбывались думки и горячие мечты.
19 ноября – ледостав. Пруды и мелкие реки под ледяным панцирем. Гаснет солнышко, воют свежие ветры, подмораживая стылую землю. Где снег, там и след. Почерки птиц и зверей понятны лишь следопытам. Снежная грамота поведает о дневном и ночном быте обитателей наших просторов, о происшествиях.
