инструментам, а не как к людям.
На протяжении всего фильма студентов выгоняли за то, что они играли не в такт, и просто заменяли их, если те не могли играть достаточно быстро. Они никого не интересовали как люди и как личности, а были лишь инструментами, как в прямом, так и в переносном смысле. Но главное – чтобы группа Флетчера звучала хорошо.
И хотя об этом говорит Стэнфордский тюремный эксперимент, инструментальность существует везде, где люди получают власть: в спортивных командах, в бизнесе, в музыкальных группах. В одной прекрасной статье описывалось шесть экспериментов, касающихся инструментальности, связанных с поведением людей в рабочей среде. Они варьировались от простой оценки поведения руководителя по отношению к подчиненным, до стимулирования сильных властных чувств у людей, не имеющих к власти отношения. Вывод заключался в том, что власть всегда ведет к объективации, которая определяется как тенденция достигать социальных целей при помощи других людей, основываясь на их инструментальной ценности, нежели чем на их человеческих качествах.
Более того, люди, наделенные властью, чувствуют в этом отношении определенную свободу, считая, что правила и нормы морали к ним относятся в меньшей степени, чем к остальным. Эта тенденция достаточно частотна и даже имеет свое название: гибрис-синдром.
Но откуда нам это известно? Подобное отношение было продемонстрировано в экспериментах, описанных нами выше.
Наделенные властью люди на 20 % чаще обманывают (например, жульничая в лотерее), а также с большей вероятностью уклоняются от уплаты налогов, тщательнее прячут украденный велосипед и чаще нарушают скоростной режим.
Эта тенденция распространяется и на социальные отношения. Как мы увидим позже, провластные люди более склонны к изменам, и с большей вероятностью вступают в незащищенные сексуальные отношения. Исследователи пишут об этом так:
«Люди, облеченные властью, берут то, что хотят, не только потому, что могут делать это безнаказанно, но и потому, что интуитивно чувствуют, что имеют на это право».
Например, лидер, благодаря которому команда выиграла соревнование, может оправдать жестокое обращение со своими учениками, проявляя пугающую степень безнаказанности. Он же лидер, в конце концов.
Интересно то, что верно и обратное: те, кто не обладает большой властью, часто не пользуются тем небольшим контролем, который у них оказывается, потому что не чувствуют себя вправе это делать.
Но независимо от того, играют они по правилам или нет, подчиненные всегда проигрывают, когда те, кто обладает властью, считают себя вправе пользоваться ею безнаказанно.
Водоворот
Как мы уже говорили, дать людям доступ к власти – даже позволить им просто вспомнить о ней – достаточно, чтобы изменить их поведение. Так как же это влияет на рабочий процесс?
Когда кто-то, становясь руководителем, получает доступ к власти, он рискует столкнуться со своего рода поведенческим идеальным штормом. И если не принять соответствующих мер предосторожности, он перерастет в огромный водоворот. Так что те, кто получил управленческие полномочия, рискуют быть втянутыми в него с головой.
Возможно, вы наблюдали подобный сценарий у себя в компании. Например, кто-то получает продвижение по службе, в результате чего его личные интересы начинают усиливаться. Внезапно этот человек начинает обходить стороной вопросы этики. Фокус его внимания смещается с интересов группы на свои собственные, что приводит к раздражению и даже зависти окружающих. И по мере того, как этот эгоистический вихрь крепнет, человек становится все менее восприимчив к этому раздражению и зависти. Он совершенно теряет способность видеть, что написано на лицах людей, и игнорирует их душевное состояние. Получается, что подчиненные раздражаются из-за эгоизма руководителя, в то время как он сам совершенно не способен это понять.
Такое положение дел весьма печально. Но следует помнить о том, что власть повышает степень готовности к объективации. То есть руководитель начинает видеть в подчиненных инструменты исполнения своей воли, а не людей. И это весьма жестокий переход, ведь, казалось бы, человек обрел силу. Но на деле он утрачивает способность к пониманию и эмпатии. Со временем у такого человека не остается друзей, и лучшее, что он может собрать вокруг себя, – это союзники.
Но что еще хуже, жуткое чувство полновластия и вседозволенности овладевает такими людьми как раз тогда, когда размывается их способность к критической оценке собственных действий, ведь правила, которые применимы к подчиненным, не применимы к ним – аристократам-управленцам.
В довершение всего, что обычно компании дают в качестве вознаграждения людям, которых они продвигают? Еще больше денег – еще один способ позволить человеку делать все, что ему заблагорассудится.
Но как бы все ни было плохо в этой области, мы еще не коснулись наиболее турбулентных зон данного водоворота. Речь о сексуальных домогательствах на работе. Это явление создает «течения» такой силы, что возникло даже национальное движение для борьбы с ним. И корни этого явления, как мы увидим далее, тоже уходят во власть. Предлагаю начать разбор этого вопроса с цитат нескольких людей, которые довольно много знают о власти.
Певец, писатель, завоеватель и госсекретарь
Он дважды был признан самым сексуальным политиком из ныне живущих. Очки с толстыми линзами, знаменитый немецкий акцент, эпатажное поведение на публике: секс – это явно не то, о чем вы подумали, говоря об этом человеке. И тем не менее его личная жизнь в течение многих лет была хлебом для таблоидов. Когда его спросили, почему он так долго ждал, чтобы снова жениться (а он был разведен), Киссинджер вспомнил Наполеона Бонапарта, который якобы говорил, что власть – лучший афродизиак. Речь о госсекретаре Генри Киссинджере.
Американская певица Жанель Монэ пришла в музыкальную индустрию в 2000-х, и кое-что знает о сексе и власти. В песне «Screwed» Монэ встречаются слова, которые часто приписывают Оскару Уайльду, но их истинное происхождение неясно: «Все – секс. Кроме самого секса, потому что он – власть».
Ни Монэ, ни Киссинджер, конечно, не знают об этом, но существует достаточно много научных данных в поддержку их позиции. Эти данные поступают из разных областей науки (таких как нейробиология, биохимия) и с нескольких континентов.
Поговорим об исследовании, проводившемся в штате Флорида, участниками которого были как мужчины, так и женщины. При помощи симуляции принятия решений и использования словесно-ассоциативных моделей (когда задают вопрос о том, какие ассоциации вызывает у вас это слово) ученые проверили гипотезу о том, что власть активирует в людях «мотив спаривания» (это такой научный эвфемизм для обозначения сексуального возбуждения): испытуемые в рамках эксперимента сексуализировали свои отношения на 33 % чаще. Исследователи пришли к выводу, что власть над представителем противоположного пола активизирует сексуальные паттерны, как бы указывая на объект и
