Нет, конечно, и объясню вам почему. Эта пара была явно огорчена уходом Гордона. Они его любили, но выбрали усыпление. Я не мог достоверно знать их реальных обстоятельств, но я видел этих людей. Им обоим за 60, и время было безжалостно к ним. Они оба страдали от ожирения. Муж передвигался с помощью трости, а жена – с помощью ходунков. Как нельзя судить о книге по обложке, так и нельзя судить людей по их внешнему виду, но они не производили впечатления зажиточной семьи. Я попытался поставить себя на их место: в доме все провоняло кошачьей мочой, постоянно вытирать за котом просто не было возможности с учетом того, что ты не такой уж и мобильный. И конечно же, вопрос денег. Что если у тебя их нет? Или же есть немного, но тебе самому на еду не хватает, так еще надо оплачивать коммунальные? А что если еще и врач не дает утешительных прогнозов? И все траты на лечение будут напрасными?
Было также показательным еще и то, что жена нежно гладила уснувшего навеки Гордона по голове, слезы стояли у нее в глазах, она сказала: «ему бы было плохо у других людей… или же на улице. Он нас очень сильно любил».
Хотел я сказать, что уж, наверное, кот согласился бы на какую-нибудь плохонькую, но все же альтернативу смерти, но не стал. Вместо этого я услышал, как говорю им, что они сделали правильный выбор, учитывая все обстоятельства. Если смотреть на всю ситуацию в целом и принять во внимание все условия, то это было меньшее из зол. Не уверен, что я именно это хотел сказать, ведь в голове у меня были другие мысли. Что если бы я начал их попрекать? Стоял бы там перед ними и распекал, какие же они плохие хозяева, а они бы слушали мою праведную отповедь, понурив головы. Может быть, мне и стало бы легче в тот момент. Но они бы никогда не вернулись в нашу клинику. И их новый кот никогда бы не увидел ветеринара в глаза. А так двери нашей клиники оставались для них открытыми.
Решение усыплять питомца или нет – очень сложное. Большинство ветврачей исходят из холистического подхода, который редко освещают в научной литературе. Необходимо принимать во внимание все аспекты. Для меня самой решающей причиной для эвтаназии животного является некупируемая боль. Если животное постоянно страдает от невыносимой боли, то такое мучение необходимо прекращать. И даже тут могут возникнуть осложнения. Что является нестерпимой болью? Можно часто услышать от людей жалобы на нестерпимую боль, но они же как-то рассказывают вам об этом, то есть они как-то выдерживают эту боль. Многие из нашего человеческого окружения страдают ежедневно от боли, во многих случаях от сильной боли. И только немногие из них выберут при этом покончить со своей жизнью. Говоря философски, можно считать, что способность страдать от боли равна самой жизни.
Мне кажется, что есть фундаментальная разница между болью, которую переносят люди, и болью, которую чувствуют животные. Разница состоит в нашей способности к логическому мышлению. Насколько нам известно, ни одно животное, в отличие от людей, не способно к комплексной, тщательной оценке связей между текущими обстоятельствами, своим поведением и будущим. Люди могут держаться на одном только знании и надежде, что завтра станет лучше или что вот-вот появится новое лекарство. Мы можем оценить качество собственной жизни и сделать какие-то выводы. Животные не могут – мы должны это делать за них. Наш ответ вряд ли будет идеальным. Иногда ты смотришь в глаза животному и видишь, как оно просит: «убей меня». Только в таких случаях можно решиться на это, в остальных же всегда можно воздержаться. Ни врач, ни хозяева никогда не будут довольны таким крайним решением, и единственное, что их может успокоить, – так это знание, что такое решение было самым правильным. Самое важное, что я пытаюсь донести до хозяев животных, – это установить определенные параметры. Определите для себя, что будет решающим, и помните об этом. Это может быть момент, когда животное не сможет само выйти на улицу, чтобы сходить в туалет. Может быть, тогда, когда они потеряют интерес к проявлению человеческой ласки. Опасность отсутствия таких четких параметров заключается в том, что вы будете все время менять правила. Каждый раз, когда происходит ухудшение, хозяева приноравливаются к ним и нормализуют их. В конце концов в течение долгого времени они смиряются с такими обстоятельствами, которые, если бы произошли одномоментно, заставили бы их примчаться в клинику и просить избавить животное от мучений.
Иногда я разрешал некоторым владельцам забрать питомцев домой, даже когда мне было очевидно, что эвтаназия нужна. Просто на тот момент хозяева не могли принять это решение. Я твердо высказывал им свое мнение, но окончательное решение всегда оставалось за ними. Выразив все свое сочувствие, я позволял им уйти и забрать животное. Очевидно, что у меня нет никаких законных оснований запретить им это делать. Хотя я бы мог обратиться в полицию или RSPCA. Но ведь людям в такие моменты нужно время, чтобы подумать. Обдумав и взвесив все, они почти всегда вскоре возвращаются. Опасность может заключаться в том, что они могут не вернуться из-за боязни, что вы их осудите. Я считаю, что лучше дать им чуть-чуть больше времени, потому что они сами потом понимают, что эвтаназия – это меньшее из зол. Когда такое происходит, обязательно нужно обеспечить животное обезболивающим.
Случается, что и ветврачи ошибаются. Я знаю, сам, бывало, ошибался. Животные, которым ты оставлял малюсенький шанс или вовсе никаких шансов, вдруг шли на поправку. Если у вас такое было в практике, то я с вами. Самое важное – вы предоставили своим пациентам и их хозяевам лучший вариант, на который вы, как специалист, способны, вкупе с этическими, логическими и рациональными соображениями. Животные ведь не газонокосилки, которые легко ремонтировать, с ними никаких гарантий давать нельзя. Если вы, как владелец животного, потеряли веру в своего ветврача после подобного эпизода, знайте, что тот врач старался сделать все от себя зависящее. Он же просто врач, а не ясновидящий с магическим хрустальным шаром.
Иногда владельцы, вернувшись домой после ветклиники, где усыпили своего питомца, начинают вспоминать и думать, они не могут побороть сомнений и начинают вам звонить. Это очень неловкая ситуация. У меня была похожая, но не совсем идентичная проблема. В ночное дежурство поступил звонок в клинику. Дама была очень расстроена, и мне стоило большого труда выяснить, что с ней стряслось. Признаю, звонок был поздно ночью и я был несколько резок в разговоре. Но, наконец, удалось выяснить, что у этой дамы умер кот.
Я сказал ей, что не понимаю, зачем ей понадобился в таком случае ветврач, чем я мог ей помочь, ведь я врач, а не волшебник. Сквозь рыдания она все же постаралась объяснить, почему звонит в клинику. Женщина не заметила, что кот забрался в сушильный барабан, и когда, не проверив, она захлопнула крышку сушилки, то машинка автоматически включилась, и кот, который был внутри, погиб. Обнаружила она это, только когда открыла сушилку, чтобы разгрузить ее. Женщина удивилась, увидев загаженное блевотиной белье, а посреди него мертвого кота. Мне оставалось лишь издавать сочувствующие звуки и бормотать слова соболезнования. К тому моменту я уже окончательно проснулся и был более-менее в человеческом настроении. Когда женщина немного успокоилась, я спросил, чем же я могу ей помочь. Она могла бы привезти кота в клинику, если ей нужно избавиться от тела. Мы могли бы организовать кремацию и вернуть ей прах. Нет, она похоронит кота в саду. Единственное, что ей надо было от меня, – это убеждение. Она хотела знать, страдал ли ее кот перед смертью.
– Ч-чего? – еле выговорил я.
Да уж, мучительнее смерти и не придумаешь. Только представьте, что вас засунули в большой металлический барабан, раскрутили и поджарили. Не уверен, что такое пожелаешь и врагу. Может, нам так наказывать тех, кто не убирает дерьмо за своими животными в общественных парках? Ну конечно же, я такого ей не сказал. Ответил лишь, что, учитывая дезориентацию в пространстве, центробежную силу и высокую температуру, скорее всего, кот очень быстро потерял сознание. А после этого он, наверное, уже ничего и не мог почувствовать. Кто знает, может быть, я и был прав? Ничего другого я и не мог ей сказать, она и так себя чувствовала убийцей. Подобного она больше никогда не допустит.
