например чирикать, шипеть, квакать и так далее. Во всех языках это есть; так, английское слово swish (свиш) означает свист хлыста или чего-то подобного, или даже сечение розгой. Есть ассоциация и с подобием русского «вжик!», то есть с описанием чего-то происходящего молниеносно. Изобретатели шведской системы быстрых платежей Swish имели в виду это значение, спрятав в этом слове заодно и имя своей страны, ведь по-английски Швеция называется Sweden.
Подобные системы вовсю применяются уже во многих странах, в том числе и в России, но шведы, наряду с китайцами, достигли в этом деле космических высот. Предназначение Swish — заменить наличные деньги — и монеты, и банкноты мелкой деноминации — в качестве инструмента мгновенной оплаты небольших покупок в магазинах и на рынках, любых расчетов между индивидуумами (если речь не идет о по-настоящему крупных суммах). Можно через Swish и благотворительные пожертвования сделать, и даже милостыню подать (если просящий обладает смартфоном, а это в Швеции случается нередко). В других странах такие системы называются несколько менее эффектно, например, в Норвегии — Vipps, в Дании — MobilePay, а в Кении — M-Pesa. Во всех этих странах ими пользуется уже большинство населения. Но именно Швеция достигла на этом направлении самых впечатляющих результатов. Доля наличных в денежном обороте страны постоянно снижается и уже опустилась до 1,3 процента от ВВП. Недавно побывавшие в стране иностранцы жалуются, что за наличные мало где можно даже пива купить — надо использовать либо пластик, либо Swish. Даже услуги платных туалетов на улице оплачиваются электронным образом. Экономисты предрекают, что к 2023 году с наличкой в Швеции будет покончено. Какая, кстати, ирония судьбы или, наоборот, историческая справедливость: ведь именно Швеция первой в Европе пустила в оборот бумажные деньги (или пыталась это сделать). И вот похоже, что она же подаст пример отказа от банкнот, а заодно и монет. Но насколько другие государства готовы этому примеру следовать?
Пандемия коронавируса создала дополнительный импульс для того, чтобы отказаться от наличности. Распространено мнение, что она может служить переносчиком болезни. Во многих странах торговые точки даже вывесили таблички «Наличные не принимаются». Причем предпочтение отдается бесконтактным карточкам. С момента начала эпидемии в Великобритании, например, использование наличных упало более чем на 60 процентов. И похожие процессы происходят и во многих других развитых странах. Что не может не радовать компании, предоставляющие электронные платежные услуги, такие как Apple Pay и PayPal, финтехбанки, не говоря уже о главных поставщиках пластика — Visa и Mastercard. Банки мечтают об отмене налички — ее хранение, транспортировка и охрана им крайне дорого обходятся. Даже мелкие банки должны ассигновывать на это до ста тысяч евро в год.
Один из лидеров движения за безналичную экономику — бывший главный экономист Международного валютного фонда и ныне профессор Гарвардского университета Кеннет Рогофф, автор книги «Проклятие наличных денег» (The Curse of Cash). «Знаете ли вы, спрашивает он, что в Майами и по сей день дорогие роскошные квартиры нередко оплачиваются наличными, которые привозят в мешках… Подумайте, о чем это говорит? Нормальных причин для использования такой формы оплаты просто не существует. Наличные в таких масштабах нужны тем, кто уклоняется от налогов или отмывает преступные доходы». Рогофф предлагает оставить на некоторое время в обороте только мелочь — монеты и купюры небольших деноминаций. Все остальные трансакции, считает он, должны происходить в безналичном виде.
Однако во многих странах, даже высокоразвитых, наличность по-прежнему пользуется популярностью — например, в Германии. Да и в США, как ни странно, тоже. Пластик, точнее дебитные банковские карты, только-только — в 2018 году — опередил наконец наличку в качестве наиболее распространенной формы оплаты за товары и услуги в богатейшей стране мира. Индийское правительство считает снижение доли наличных трансакций своей важной задачей. В 2016 году в стране резко и неожиданно отменили банкноты крупных деноминаций, составлявшие до 86 процентов денежной базы. В результате чуть не возникли массовые беспорядки, а рост экономики дал сбой. Эта история наглядно показала, что подобные реформы надо проводить осторожно, постепенно, с учетом множества экономических и социальных факторов.
У идеи отказа от наличности есть и убежденные противники. Они считают, что переход целиком на электронные деньги ущемит свободу личности и даст возможность государству установить неусыпный контроль над частной жизнью людей. Достаточно будет нажать кнопку и запустить компьютерную программу, чтобы увидеть все траты, мелкие и крупные, каждого гражданина. И тем самым узнать все о его привычках, предпочтениях, слабостях, составить его психологический профиль. А значит, и получить возможность для манипулирования.
В этих опасениях есть, безусловно, доля истины. Например, в Китае форсируемый переход к жизни без наличных денег становится частью комплексной программы тотального контроля и слежки. Создается система поощрения и наказания, именуемая социальным кредитом: индивидуумы будут получать очки за «хорошее поведение», прежде всего за лояльность по отношению к власти. Получившие плохие, низкие оценки от Большого брата станут гражданами второго сорта. Им грозит отказ в соцобеспечении, запрет на некоторые профессии, в том числе работу в государственном аппарате; их будут особенно тщательно досматривать на таможне, им не купить авиабилетов и не получить места в спальном вагоне ночного поезда и так далее и тому подобное. Анализ с помощью алгоритмов всех зарегистрированных трансакций каждого индивидуума может стать одним из важных инструментов контроля над населением.
Это проблема только авторитарных режимов, полагают некоторые. Демократические государства по определению уважают неприкосновенность частной жизни. Но ведь число популистских, склонных к авторитаризму правительств в мире стало в последнее время расти, и все они как один мечтают о чем-то подобном, ведь это может помочь им укрепить и увековечить свою власть, избежать контроля со стороны гражданского общества, выхолостить содержание из демократических процедур и институтов. Возможность плотного надзора за личными финансами может показаться таким режимам чем-то весьма полезным.
Все так, но и аргументы за избавление от наличных денег тоже сильны. И вообще, мир вокруг становится насквозь цифровым, виртуальным, вся наша жизнь пронизана информационными технологиями, бумажки и монетки в кошельке кажутся уже чем-то неорганичным, устаревшим, наследством предыдущей эпохи. Да и вся история денег явно указывает на ярко выраженную тенденцию: с течением времени они обретают все более и более абстрактный характер — от шкур и ракушек к золоту и серебру, от последних — к бумажным банкнотам, на смену которым приходят электронные записи в банковских компьютерах. Деньги явно стремятся сбросить с себя материальную оболочку, стать электронно зарегистрированным кредитом, долгом, IOU (см. Глоссарий).
Но вот какой возникает вопрос: если мир откажется от наличных, то куда же останется податься организованной преступности и отмывальщикам грязных денег? Вестимо куда. В Биткоины, Монеро и прочие криптовалюты, больше некуда. (Золото и бриллианты тоже
