языка в Гарвардском университете. В качестве следующего мемориала рассматриваются две стипендии в обсерватории; они будут и дальше вдохновлять примером мисс Кэннон юношей и девушек, заинтересованных в астрономических исследованиях. Одна будет предоставляться студенткам Колледжа Уэллсли, альма-матер мисс Кэннон, в первую очередь студенткам из ее родного штата Делавэр. Кабинет, в котором работала мисс Кэннон, отведен под Мемориальную комнату и скоро будет оформлен соответствующим образом. В этой комнате и в других, где ей доводилось работать, будут продолжаться те виды исследований, которыми занималась она».
Глава пятнадцатая
Звезды и их век
В военные 1940-е Сесилия и Сергей Гапошкины остались в обсерватории практически одни. Они часто брали с собой на работу детей, которые катались на санках с крутого склона Обсерваторского холма и играли в прятки в пыльных катакомбах под Большим рефрактором. В их семье появился третий ребенок – Питер, родившийся 5 апреля 1940 года. Кроме дома на Шейд-стрит в Лексингтоне у них была небольшая ферма под Таунсендом, где сосед помогал им выращивать свиней и птицу для продажи на местных рынках. Как натурализованные граждане США они считали сельскохозяйственный труд своим патриотическим долгом и развозили мясо и яйца на тележке, запряженной лошадью, чтобы сэкономить дефицитный бензин. В 1942 году, когда проживавшие на Западном побережье американцы японского происхождения были интернированы, Гапошкины приютили семью пастора Каспера Хорикоси, сын и дочь которого стали товарищами по играм для Эдварда и Кэтрин.
Чтобы самим лучше разобраться в мировом кризисе и просветить других, Гапошкины организовали дискуссионную группу под названием «Форум по международным проблемам». Она собиралась вечерами раз в две недели в библиотеке обсерватории при сердечном одобрении Шепли. В ней участвовали представители всех кафедр университета, а также сообществ Бостона и Кеймбриджа. Исполнявшая роль председательницы миссис Пейн-Гапошкина старалась не принимать чью-либо сторону, в особенности, по ее словам, когда участники «выдвигали свои доводы с неумеренным напором». Временами она опасалась, что диспуты на этой платформе приведут к рукоприкладству.
Повсеместно от Кеймбриджа до Ок-Риджа и Блумфонтейна молодые мужчины уходили на военную службу. Как отмечал Шепли, сотрудники удивлялись, обнаружив, насколько их астрономическая подготовка и практика полезны в военном деле. В конце концов, морякам было нужно ориентироваться по звездам, а у астрономов были инструменты и методы, которые легко приспосабливались к стратегическим целям. Осенью 1942 года директор сообщил президенту Конанту, что 25 его подчиненных занято в 11 видах военных исследований, часть из которых слишком секретна, чтобы распространяться о них. Миссис Шепли работала в интересах флота, рассчитывая баллистические траектории. Фрэнсис Райт, из младшего поколения расчетчиц, практически полностью посвятила себя преподаванию навигации по звездам, как и Барт Бок. Шепли часто находился в отъездах по делам, связанным с учеными-беженцами, в частности участвовал в «собраниях комитета в Нью-Йорке по сбору средств на спасение людей от гитлеровского режима». Конант возглавил новый Национальный совет оборонных исследований, отвечающий за проекты, связанные с расщеплением атомного ядра, и то и дело уезжал из Гарварда в засекреченные места на Среднем и Южном Западе.
Почти половина телескопов в Ок-Ридже была законсервирована из-за того, что для работы с ними не хватало аспирантов, но Бойденовская станция в Блумфонтейне оставалась на пике активности. Новый 60-дюймовый рефлектор эксплуатировался бесперебойно, как и старый 8-дюймовый «Бейч», 13-дюймовый «Бойден» и большой фотографический телескоп «Брюс». В июле – августе 1942 года в Южной Африке стояла необычайно ясная зимняя погода, и Парасы сумели побить все свои предыдущие рекорды по объему выполненных работ. Но бо́льшую часть фотопластинок им приходилось оставлять у себя до тех времен, когда транспортировка через океан станет безопасной.
У Гапошкиных не было военных заданий, и они продолжали исследования переменных звезд. Из 20 000 переменных, открытых за предыдущие полвека ночной фотосъемки всего неба, они выбрали 2000 таких, которые хотя бы раз вспыхивали ярче десятой величины. Затем они проследили эти звезды на архивных снимках вплоть до 1899 года и вывели для каждой кривую блеска, чтобы классифицировать тип изменчивости. Также были перепроверены некоторые новые, чтобы посмотреть, что с ними стало со времен их вспышки. Например, оказалось, что звезда U Скорпиона, впервые привлекшая к себе внимание как Новая Скорпиона 1863 года, вспыхивала снова в 1906 и 1936 годах и, таким образом, оказалась первой известной «повторно новой». Архив снимков хранил новость 1906 года в тайне десятилетиями; событие 1936 года тоже оставалось до сих пор незамеченным. Словно оракул, огромный стеклянный архив был полон знаний, но делился ими только тогда, когда вопрошающие задавали правильный вопрос.
За время своего длительного сотрудничества супруги поделили царство переменных пополам. Сесилия специализировалась на цефеидах и других «истинных переменных», которые вспыхивали и затухали сами по себе, а Сергей занимался звездами, свет которых то и дело полностью или частично заслонялся их спутником. У него был «нюх» на необычные пары звезд. Так, он доказал, что гигант VV Цефея не только меняет блеск как типичная цефеида, но также с периодичностью в 20 лет частично затмевается маленькой звездой-компаньоном. Прежде никто не замечал этот маленький довесок изменчивости в его периодичности. Шепли восторгался Сергеем «за столь удивительное везение, или же интуицию, с которой он вылавливает такие необычные затменные звезды». По собственному рассказу Гапошкина, все его «вылавливание» заключалось в том, что он искал звезды в океане стеклянных фотопластинок.
На зимнем заседании Американского астрономического общества 1943 года, проходившем в Цинциннати, исполнительный совет решил вручить четвертую премию Энни Джамп Кэннон старой подруге и сослуживице мисс Кэннон – Антонии Мори. Ныне 77-летняя мисс Мори, участница открытия спектрально-двойных звезд в 1889 году, в последующие годы не переставала ими интересоваться. Она также следила за своей любимой переменной, странной Бетой Лиры, на сотнях гарвардских спектрограмм, снимавшихся десятилетиями. Через два года после того, как ее отчет о «Спектральных изменениях Беты Лиры» был опубликован в гарвардских «Анналах» за 1933 год, она вышла на пенсию, но по-прежнему возвращалась в обсерваторию за каждым новым снимком, на который попадала Бета Лиры, чье поведение оставалось загадкой.
Тетка мисс Мори, Антония Дрейпер-Диксон, умерла в 1923 году, оставив племяннице бриллиантовый перстень, некогда принадлежавший Анне Палмер Дрейпер. Фамильная усадьба в Гастингсе-на-Гудзоне перешла под опеку Американского общества сохранения природных и исторических ландшафтов. Мисс Мори, жившая в старом коттедже при обсерватории, построенном для ее деда, собиралась превратить часть владений площадью порядка 4 га в ботанический сад. Она разрешила соседским детям свободно гулять по земле «Парка Дрейпера» и вместе с ней на прогулках узнавать названия растений, птиц, насекомых и минералов, которые она сама полюбила в детстве. Посоветовавшись с Шепли, мисс Мори приобрела подержанный 6-дюймовый телескоп фирмы Alvan Clark – не только для себя, но и как аттракцион для местных жителей, которым она также читала бесплатные лекции по своим областям знаний. В 1932 году члены Гастингского общества астрономов-любителей заложили цементную платформу для телескопа, а комиссия из мэрии собрала средства на возведение защитного павильона. Но павильон так и не был достроен, и грандиозный план мисс Мори не воплотился в жизнь.
В последнее время мисс Мори беспокоила судьба секвойных лесов Запада. Из-за большого спроса на древесину в военное время секвойи отправлялись на лесопилку, и никто не задумывался об их охране. Мисс Мори собиралась по возможности изменить положение. Она рассказала об этом Пейн-Гапошкиной, к которой относилась как к дочери и которая разделяла ее любовь к ботанике. Хотя они обсуждали в основном звезды и спектры, у них находилось достаточно других тем для разговора, чтобы Пейн-Гапошкина охарактеризовала мисс Мори как «мечтательницу и поэта, всегда страстно обличавшую несправедливость, вечно боровшуюся за правое дело (и часто проигрывавшую)».
Первоначальная классификация звезд мисс Мори получила новое признание в 1943 году, когда астрономы обсерватории Йеркиса предложили уточнения к Каталогу Генри Дрейпера. Новая система МКК, названная так в честь Уильяма Моргана, Филипа Кинана и Эдит Келлман, сохраняла буквенные категории мисс Кэннон в привычном порядке, как и числовые индексы от 0 до 9, обозначавшие промежуточные спектральные определения. Главным нововведением системы МКК стало добавление римских цифр от I до V для обозначения светимости, или собственной яркости каждой звезды – именно того параметра, который мисс Мори пыталась описать с помощью буквенных обозначений a, b, и c. Сам Морган выражал величайшее уважение в отношении мисс Мори, которую считал еще более квалифицированным классификатором звезд, чем покойная мисс Кэннон.
Выпуск мемориального тома «Анналов» памяти мисс Кэннон задержался, так как в военное время
