в следующий раз уже не нашел того человека.
Из множества назидательных историй Средневековья одна из наиболее важных, по нашему мнению, содержится в небольшом фрагменте, исток которого в Книге пророка Исаии 28:15: «percurrimus foedus cum morte et cum inferno fecimus pactum» — «мы заключили союз со смертью и с преисподнею сделали договор». Этот текст вошел в состав Вульгаты [39], и посему утвердился в умах людей.
Демоны или боги, или боги, которые на самом деле были демонами, могли многое предложить людям, но только на своих собственных условиях. Первые договора с нечистым еще только предстояло заключить. Среди историй того времени можно вспомнить о некоем христианине, который влюбился в дочь египетского жреца. Юноша пришел к жрецу, тот стал советоваться со своим богом и бог потребовал от христианина отречения от «Бога, крещения и веры». Здесь очевидно сказались изменения, которые пришли в мир вместе с христианством. В древние времена ни один бог не был таким нетерпимым, и веротерпимость продолжала бы оставаться в мире, если бы один из римских консулов не позволил проникнуть в Империю новым восточным веяниям. Возвращаясь к той истории, надо сказать, что одержимый любовью христианин пообещал выполнить поставленное условие, и как только он произнес формулу отказа, нечто вылетело из его уст и исчезло, как голубь в небесах. Однако, когда жрец вернулся к своему алтарю, божество сообщило: «Нет, его Бог не оставил его; Он все еще помогает ему и примет его, если тот раскается». И так, притязания вероотступника оказались тщетными, и позже, покаянием, постом и непрестанными молитвами он обрел спасение. Святой Дух вернулся к нему снова в облике голубя. Молодой человек даже едва не коснулся его рукой, но Дух исчез. Зато когда Он вернулся во второй раз, то просто вошел внутрь через очищенные уста.
Это скорее подготовка к договору, чем сам договор. Языческое божество было мудрее демонов, явившихся позже, оно понимало, что любовное безумие долго не продлится. Но чем дальше во времени, тем проще становилось действовать силам зла. Об истинной цели договора мы поговорим позже, а здесь вспомним об одном из самых ранних договоров с нечистым. Это история Феофила Аданского [40]. Говорят, что самые ранние рукописи, упоминающие эту сделку, датируются седьмым веком, а сама история произошла в веке шестом, примерно во времена святого Григория, и, подобно «Диалогам», стала одной из знаменитых средневековых легенд [41]. Феофил был богобоязненным христианином, архидиаконом Аданы в Киликии. Он занимал пост эконома епископата Аданы. В его ведении находились приношения, поступавшие в церковь. Ему даже предложили сан епископа, но он из смирения отказался. Позже, однако, некоторых представителей духовенства, не любивщих его, заинтересовало решение нового епископа отстранить Феофила от должности эконома. Сей факт стал для Феофила серьезным испытанием его веры, и этого испытания он не выдержал. В гневе он обратился за помощью к еврею-чернокнижнику. Тот, оценив его душевное состояние, пообещал свести Феофила с сатаной. Ночью он привел его в центр города, наказав не бояться ничего и взяв клятву ни в коем случае не прибегать к крестному знамению. Стоило Феофилу произнести слова клятвы, как он узрел вокруг множество фигур в белых одеяниях, громко славивших своего князя. Феофил предстал перед этим господином, но тот обратился сначала к еврею. «Пусть этот человек, — сказал он, — отречется от Иисуса Христа и Марии Девы, от всего, что нас оскорбляет. Пусть он запишет свое отречение на пергаменте и тогда, до тех пор, пока он будет соблюдать договор, будет иметь от меня все, что пожелает». Феофил отрекся от Христа и Марии Девы, записал отречение и запечатал свиток восковой печатью с оттиском своего кольца.
Уже на следующий день епископ послал за ним, и к удивлению Феофила, вновь назначил его экономом. Но счастья это решение Феофилу не принесло. Он принял назначение, но, как мне кажется, только тут осознал цену своего договора и вспомнил о вечном огне. Спустя время он раскаялся и воззвал к Деве Марии, моля Ее о помощи. Сорок дней он постился и молился, пока наконец однажды среди ночи не явилась ему Дева Мария. Она упрекнула его за вероотступничество; Феофил обещал искупить свой грех. Три дня он провел в слезах и раскаянии и утомился так, что сон сморил его. Во сне снова явилась ему Дева Мария и протянула злополучный договор, который он некогда подписал во злобе. Феофил пробудился и увидел у себя на груди запечатанный пергамент. Он понял, что Царица Небесная вырвала его из врат ада. Возрадовавшись, он пошел на следующий день в храм и там исповедовался перед собранием верующих и показал им злополучный пергамент. Договор торжественно предали сожжению. Запись, сделанная в XIII веке, уточняет, что договор был подписан кровью Феофила.
Так менялась христианская вселенная — от чистой сверхъестественной воли к разграничению власти, от страха — к вере и страху. Конечно, Воля Всевышнего доминировала над всем, но дарованная свобода привела к тому, что нашлись те, кто ей воспротивился. Из-за этого в дальнейшем возникло множество проблем, и вряд ли стоит относиться к ним с недоверием.
Глава третья. Темные века
Развитие в мире идеи дьявола стало естественным следствием развития в сознании людей идея сверхъестественной Воли. Постепенно сложились два основных направления: божественной и богоборческой сил. Но дьявол, будь он ангелом или темным демоном, не был одинок. Его окружали другие демоны помельче, маги и ведьмы. Египет просто кишел ими, причем в этой массе преобладала скорее дьявольская сила, чем магическая. Некоторые виды животных уже надежно отождествлялись с этой силой, к ним относились козлы, кошки и все хищники. Но были и другие странные существа, которые в народных сказках или поэтических сказаниях являли разрушительную силу, и их имена еще долго существовали в христианском мире. Такова была, например, Ламия, чей образ существовал еще в древнегреческой мифологии, но после того как это имя оказалось упомянуто в Вульгате [42], оно стало нарицательным для множества демонических сущностей. В древнегреческой традиции Ламия была царицей Ливии и возлюбленной Зевса, родившей ему нескольких детей. Гера из ревности лишила Ламию разума, а детей убила. В отчаянии Ламия стала отнимать и убивать детей других матерей. Она рвала их когтями, пила их кровь, и подобная жестокость обезобразила ее внешность. И хотя изначально она была одна, со временем ламий стало много. Возник и закрепился образ полуженщины, полузверя, ночного безжалостного хищника. Ведьмы стали ламиями поголовно, поскольку издавна бытовало убеждение,
