«Держава может удерживаться на неверии (
куфр), но не удержится на несправедливости» [105]. Иными словами, признавалась в качестве имеющей право на существование власть даже неисламская. Лишь бы она была справедливой!
Наконец, приведу знаменитую в эпоху Средневековья среди просвещённых мусульман так называемую круговую формулу. Впервые она приводится в «Тайне тайн» псевдо-Аристотеля, но её приписывали не только Стагириту, но и персидскому царю Хосрову Ануширвану, и Праведному халифу Али. Эту восьмичленную формулу можно читать, начиная с любого парного сегмента. В ней увязаны вместе все аспекты социального бытия. С некоторыми незначительными вариациями она звучит так. «Мир – сад; его ограда – держава. Держава – власть; её предел – Закон. Закон – это политика; её осуществляет властелин. Властелин – пастырь; его поддерживает войско. Войско – сподвижники; их обязывают деньги. Деньги дают пропитание; их приносят подданные. Подданные – рабы; их порабощает (в другом варианте: их оберегает) справедливость. Справедливость – благо; она основа мира. Мир – сад…» И так далее [106].
Притом что действительно формулу можно читать с любого сегмента, авторы «зерцал» рассматривали справедливость как ключевое звено всей конструкции [107].
Таким образом, вопрос о сохранении (и соответственно гибели) державы решался в категориях справедливости/несправедливости.
Предпринимались и дополнительные условия для объяснения факторов деградации власти. Например, Ибн-аль-Джавзи в «Сокровище владык» рассматривает субъективные моменты и предупреждает, что покушения на власть имеют место тогда, когда властелин был вскормлен в неге и удовольствиях, получил свою власть по наследству, предаётся безделью, считая, что власть – награда, данная ему без усилия с его стороны, надеется, что «деяния предков простираются, даже если их не возобновлять и не продолжать, на дни державы потомков» [108].
Аль-Маварди обращает особое внимание на идеологические аспекты. Опасность грозит власти, если её главный держатель расходится с традиционно сложившейся системой социоорганизующих норм – их аль-Маварди называет «религией». Пренебрегает властелин установлениями религии, в грош не ставит или даже преследует религиозных деятелей, придумывает какие-нибудь «порицаемые нововведения», заменяющие привычные для людей положения, – во всех этих случаях против властелина может выступить кто-то, кто провозгласит своей целью борьбу за восстановление религии в её первозданной чистоте. И если ещё при этом люди, идущие за ним, получат какие-то блага в начале этой борьбы, – не без реализма замечает аль-Маварди, – то успех восставших гарантирован [109]. Вот он – Божий гнев!
Предупреждает аль-Маварди и против людей, которые приближены к власти и вдруг обогатились. Они будут стремиться к тому, чтобы воцариться на месте властелина, чтобы своё экономическое господство закрепить господством политическим.
Естественно, и несправедливость может привести к восстанию, успех которому гарантирован, если выступающие против власти многочисленны, храбры и самоотверженны и ими руководит человек, который обладает благородным происхождением или разумом и отвагой [110].
Мы видим, что несправедливость постоянно всплывает в качестве угрозы самому существованию державы. Но категория эта достаточно абстрактна в трактовке многих мыслителей Средневековья. Пожалуй, наиболее интересное толкование несправедливости как понятия экономического обнаруживается у Ибн-аль-Азрака в его «Чудесах на пути, или Природе владычества», когда он излагает взгляды знаменитого историка и политолога Ибн-Хальдуна [111] [13].
Несправедливость – это изъятие имущества или собственности из рук собственника без всякой причины и без какой бы то ни было компенсации. Это изобретение новых налогов, которые непомерным бременем ложатся на производителей и торговцев. Это любое вмешательство со стороны государства в развивающуюся по своим собственным законам экономику, например в форме создания государственных монополий, государственной торговли и т. п.
Государство вторгается в экономическую жизнь, потому что иначе не может существовать. Деньги нужны для того, чтобы содержать государственный аппарат, наёмную армию. В них нуждаются все «государственные люди», чтобы жить в условиях роскоши и неги. Но тем самым при вмешательстве власти в экономику происходит уничтожение той основы, без которой государство существовать не может.
Послушаем самого Ибн-Хальдуна, чьи слова звучат как-то по-современному, хотя и написаны в конце XIV века «Множатся траты и растут расходы власти и государственных людей, а затем это охватывает и всех жителей столицы. Это приводит к увеличению выплат войску и жалованья государственным людям. Умножается расточительство и распространяется среди подданных, ибо люди следуют религии своих владык и их привычкам. Власть видит роскошь в столице и считает, что все люди живут в благополучии.
Она нуждается в расходах на самоё себя, на содержание войска. Посему она прибегает к введению налогов на товары, продаваемые на рынках, чтобы увеличить сборы в казну.
Роскошь увеличивается, и податей уже не хватает, и государство начинает чинить несправедливость и насилие над теми подданными, что под его дланью, и тянется к деньгам подданных, чтобы изъять их, будь то в форме подати или занятия торговлей, а то и простого изъятия имущества, что бывает в некоторых случаях» [113].
Правящий режим погружается в обостряющийся кризис, в ходе которого взаимно усиливаются деструктивные факторы. Увеличивающиеся налоги отнимают у людей всякую надежду на лучшую жизнь, и они забрасывают производительную деятельность. Но растущие расходы государства требуют увеличения поступлений в казну. Для изъятия податей привлекается сила армии, которая начинает играть возрастающую роль, порой даже растёт численно, и для которой требуются возрастающие суммы денег. Однако деньги неоткуда взять, и в армии зреет недовольство, войско норовит заменить властелина на более сговорчивого. Тот, понимая опасность, задабривает войско новыми выплатами, что приводит к новому росту потребности в средствах. Придумываются новые вещи, призванные принести деньги в казну. Например, начинается контроль международной торговли: у купцов, прибывающих в страну, по ценам, устанавливаемым государством, скупаются товары, чтобы затем их продать населению по ценам более высоким. Но купцы перестают приезжать в страну, не видя для себя выгоды в такой «торговле». Начинается товарный голод, вызванный как падением активности местных производителей, так и оттоком иностранного капитала. Растёт недовольство во всех слоях общества. Восстаёт население удалённых от столицы провинций. На ослабленную державу покушаются внешние враги. Опять властелин обращается к армии. И так далее…
Конец державы близок. «И если захочет кто-то вырвать государство из рук владеющих им, – заключает Ибн-Хальдун, – то сделает это, а нет, так останется оно, исчезая, пока не пропадёт, подобно огню в светильнике, когда кончается масло и гаснет светильник» [114].
Как сохранить державу? Не делать всего того, что у Ибн-Хальдуна охватывается понятием «несправедливость». Если получится…
Сокровенное – кровь, сокрытая под покровами
Необходимость сохранения тайны проиллюстрирована в Коране, в истории об Иосифе-Юсуфе. На неё ссылаются в соответствующих разделах едва ли не все авторы «зерцал» [115]. Иосиф обратился к Иакову (Йакубу): «Отец мой, я
