Л. И. Брежнев и К. Ф. Черненко
Генсек уже в лучшие Брежневские времена был фигурой компромиссной, правили в стране партийные олигархи через него и он через партийных олигархов, и режим этот даже нельзя назвать диктатурой, а не то что тоталитаризмом. Черненко, фигура абсолютно никакая, умирая, играл роль карикатуры на английскую королеву, роль, которую ему в конечном итоге создала эволюция коммунистического тоталитаризма.
«Застоем» и безвластием этот период называют люди стремившиеся иметь харизматичного лидера, который бы решал все наболевшие вопросы. Этого хотела широкая масса, но совсем не хотела номенклатурная элита. Брежнев таким лидером никогда не был, а Андропов, стоявший за спиной важнейших стратегических решений «эпохи застоя», вряд ли сумел бы стать полноценным диктатором, даже если бы судьба отвела ему немного больше здоровья, когда он занял кабинет генсека.
Ю. В. Андропов
Лучше всего систему власти можно понять на примере исторического решения о введении «ограниченного контингента войск» в Афганистан. Позже, когда встал вопрос об ответственности конкретных лиц за эту трагическую за своими последствиями авантюру, так и не сумели выяснить, кто и на каких полномочных заседаниях принял решение об интервенции. Оказалось, что судьбоносное решение было принято в декабре 1979 г. просто группой из нескольких членов политбюро, никем ни на что не уполномоченной, – Брежневым, Устиновым, Андроповым и Громыко. Формально решил генсек и Верховный главнокомандующий Брежнев. Однако он и в лучшие свои времена не понимал в этих делах и полагался на специалистов. Говорят, что всех подвел начальник ГРУ (армейской разведки) генерал Ивашутин. Однако руководству армии удалось доказать, что и начальник Генштаба маршал Ахромеев, и главнокомандующий сухопутными силами генерал Варенников, и командование 40-й армии, которая осуществляла вторжение, были против интервенции. Решительно за введение войск в Афганистан был Устинов, военный министр и заместитель Брежнева в Совете обороны, ее фактический председатель. Насколько приблизительно он представлял себе ситуацию, свидетельствуют его рекомендации опираться на афганские «рабочие отряды». Трезвый Андропов колебался, но личная неприязнь к мерзкому Амину, хитрому и жестокому самовлюбленному красавчику, который без санкции Москвы осуществил переворот и убил просоветского лидера Тараки, победила. Мнение Андропова оказалось решающим – Громыко присоединился к нему без колебаний. Тогда осмелился и Брежнев.
Нужно, однако, отметить, что вопрос о возможной потере влияния в Афганистане далеко выходил за рамки чисто военных или личностных рассуждений. Нейтральный Афганистан являлся с 1920-х гг. сферой влияния Советской империи, король Афганистана Захир Шах был полностью лояльным к СССР, модернизация королевства осуществлялась, хотя и крайне медленно, через советское посредничество. После переворота принца Дауда (1973) ситуация стала сомнительной, неожиданный коммунистический переворот Тараки в 1978 г. внес полное смятение, а приход к власти Амина поставил под вопрос последующую ориентацию Афганистана. Перспектива перехода его в сферу влияния Китая чрезвычайно беспокоила советских руководителей. Следовательно, само по себе решение в 1979 г. о введении в Афганистан «ограниченного контингента советских войск» было реализацией тех же принципов империи, на которых основывался контроль над «социалистическим лагерем» и национальными республиками.
Если идет речь о властных механизмах, то стратегическое решение относительно Афганистана может создать преувеличенное впечатление о влиянии Андропова на дела политического руководства. Брежнев очень доверял Андропову, но как хозяин власти держал его под контролем. Два первых заместителя Андронова, генералы КГБ Цинёв и Цвигун, были давними сотрудниками Брежнева, а главное, – издавна надежным человеком Брежнева был министр внутренних дел Щелоков, бывший секретарь Днепродзержинского горкома партии. Щелокова в годы Перестройки не раз приводили в качестве примера коррупционера эпохи «застоя». Конечно, в сравнении с современными масштабами, когда разворовываются миллионы и миллионы, целые отрасли и регионы бывшего СССР контролируются нуворишами, говорить об эпохе Брежнева как времени расцвета коррупции по крайней мере неточно. Но речь идет не о размерах как таковой коррупции, а о специфически социалистической коррупции.
Юрий Чурбанов, Галина Брежнева и Николай Щелоков
Лидеров социалистического государства нельзя назвать богатыми людьми – они в соответствии с личными вкусами могли быть почти аскетами, как Андропов или Суслов, а могли быть распутными жадными владыками, как Щелоков или другие люди из окружения Брежнева. Собственно, в настоящий момент признают, что Щелоков был хорошим министром, способным, как для своей среды – образованным, а брал он не взятки у преступников, а из государственного кармана, правда, бесконтрольно, без совести и ограничений. Да, ему не хватало отдельной секции в ЦУМе, предназначенной для партийно-государственной элиты, и он велел открыть ему и членам его семьи отдельный магазин, где все отпускалось за бесценок или бралось «так». Так же брал и Брежнев – главным образом «подарки» от зарубежных коллег и своих подчиненных.
Конечно, где-то эти ниточки взаимосвязей и взаимозависимостей упирались в нормальную кражу и криминал, и, покрывая секретаря Краснодарского обкома Медунова, Брежнев, в конечном счете, покрывал и сочинских уголовников.
Можно представить, как все это Андропова смущало, если он вынужден был лично по телефону требовать от Чазова уволить какую-то сотрудницу, потому что она не нравилась медсестре Н., любовнице Брежнева. К противоречиям Андропова с властной средой, кроме непереносимой для него специфически социалистической коррупции, добавлялась несовместимость КГБ и МВД, что прорвалась кровавым конфликтом между московскими милиционерами и кагэбистами уже после смерти Брежнева. «Очищение» социализма стало в глазах многих членов КПСС первостепенной задачей партии.
У генерального секретаря было около тридцати очень дорогих автомобилей, в основном, подаренных западными политиками, но после его смерти оказалось неясным, кому они принадлежат – наследникам Брежнева или государству. Самому Брежневу было все равно – никто в СССР с таким правом не мог сказать «государственное – это мое».
…Сегодня с дистанции времени и с высоты птичьего полета эпоха «развитого социализма» видится нам более обнадеживающей, чем ее современникам. Все-таки она была шагом вперед от диктатуры, время было спокойнее, не внушало лицемерных надежд, но и не ставило перед людьми такого драматичного выбора, как в годы перманентной непоследовательной критики «культа личности». Политических репрессий было даже меньше, чем у Хрущева, они были «точечными», а не массовыми, наиболее непримиримых не убивали, а морально давили в «психушках». Но какой же гнетущей и мерзкой была та атмосфера! Каким цинизмом, какой безнадежностью была она преисполнена! Сколько неправд нагло несли ежедневно газеты, журналы, радио, телевидение! Даже жизнерадостные и злые анекдоты исчезали из политического быта интеллигенции. Казалось, режиму не будет конца.
Национальный вопрос в стране «развитого социализма». Россия и Украина
Дезинтеграция СССР, превращение «союзных республик» в независимые государства стала полной неожиданностью и для руководства КПСС, и для зарубежных «советологов», и для демократической оппозиции внутри страны. А между тем уже простой перечень осуществленных и едва не осуществленных военных операций советских вооруженных сил показывает, что большая война оставалась ужасающей возможностью, войны на планетарной периферии использовались лишь враждебными блоками, а реальные конфликты происходили между СССР и национальными государствами – его сателлитами.
Так, в октябре – ноябре 1956 г. советские войска осуществляют в Венгрии операцию под кодовым названием «Вихрь» по подавлению восстания и усмирению непослушного правительства Имре Надя, в результате которой убито 669 и пропал без вести 51 советский воин, только в Будапеште убиты 2 тысячи и ранено 12 тыс. повстанцев, 200 тыс. человек эмигрировало из Венгрии. В то же время Хрущев дал приказ расквартированной в Польше танковой дивизии двигаться на Варшаву, и только отчаянная позиция Гомулки спасла поляков от кровавой партизанской войны. Осенью 1968 г. в результате операции «Дунай» была задушена Пражская весна. В операции было задействовано больше 20 дивизий – 500 тыс. человек и 5 тыс. танков. Военный министр Гречко сообщил генералам, что СССР сознательно идет на риск мирового военного конфликта. С марта до сентября следующего года продолжался вооруженный конфликт с Китаем вокруг острова Даманского. Ситуация на китайской границе снова стала крайне напряженной через 10 лет, после вторжения Китая во Вьетнам. В 1979 г. образовано Главное командование войск на Дальнем Востоке, которому был оперативно подчинен Тихоокеанский флот. На границе с Китаем были сосредоточены войска; одних лишь танковых дивизий здесь было 8, тогда как Китай имел их всего 12. После коммунистического переворота в Афганистане в апреле 1978 г. ситуация стала напряженной и на границах Средней Азии, а в декабре следующего года в эту подконтрольную империи страну введен «ограниченный контингент», что привело к десятилетней войне. В 1980–1981 гг. СССР едва не вступил в военный конфликт с Польшей в связи с нарастающей дестабилизацией коммунистической власти в этой стране; Брежнев рассматривал предложение ввести в Польшу три дивизии в добавление к двум уже там размещенным. СССР ограничился грандиозными военными учениями «Союз-80» и «Запад-81» под командованием самого Устинова. Спас Польшу от интервенции переворот генерала Ярузельского, который ввел в стране военное положение.
