– Сейчас холодный сезон начался, вот я и продаю горячий печеный картофель людям, – объяснил мне продавец.
Так неохотно объяснил. Иностранка ведь, стесняются они… Японцы заматываются шарфами и надевают перчатки, при этом сами остаются в пиджаках или кофтах, а девушки ходят с обнаженными ногами. Их голые коленки сверкают между гольфами и короткими юбками. Зато шея замотана огромным шарфом и руки в перчатках. Не жалеют они женщин в японском обществе. Совсем не жалеют.
Старушки японские к старости скрючиваются вдвое-втрое и еле передвигаются. Что же так нагибает и ломает японских женщин? Судя по кинематографу и литературе, сами японские женщины глубоко поражены вирусом мазохизма и не сильно сопротивляются, когда их ломают. Странно все это… Я много думаю о японцах в последнее время, гуляю вдоль реки, наблюдаю за ними…
С деревьев всю хурму уже склевали птицы, остались только мандарины… Зелени стало совсем мало, а вдоль аллеи кто-то высадил анютины глазки. Надо же, в декабре высадили анютины глазки…
Утром проснулась рано и посмотрела в окно… Видимо, холодно. Вчера по телевизору показывали, что на западном побережье Японии выпало и еще должно выпасть достаточно много снега. Вот бы посмотреть! Снег на японских улочках – это, должно быть, красиво. Я вылезла из-под толстого теплого футона и заварила себе кофе. Хлеба уже неделю дома нет, поэтому я пью кофе и ем ложкой сладкую пасту из красной фасоли. Буду вставать рано по утрам и караулить снег. Как только он выпадет, я пойду его фотографировать, пока не растаял. Не проспать бы!
Японцы украсили улицы к Рождеству за месяц до самого праздника, поставили елки, украшенные игрушками, развесили гирлянды… Однако утром двадцать пятого декабря они уже все сняли. И Новый год получился несколько облезлым. Новогодней праздничной атмосферы совершенно не чувствуется. Японцы заперлись у себя в домах и празднуют в кругу семьи. Из внешних проявлений Нового года заметны только пустые полки в магазинах, слишком завышенные цены на продукты, больше, чем после обычных пятниц-суббот, заблеванные улицы и огромнейшая очередь в храм людей, желающих ударить в колокол.
Над входом в каждую лавку натянута веревка со свисающими с нее белыми бумажками, которые отпугивают злых духов и не дают им попасть внутрь… Свежесрезанные стволы бамбука и ветки сосны в кадушке у входа выполняют ту же функцию. Что там происходит за железными жалюзи в их японских домах?
В бутиках идут распродажи. Очумелые японки расхватывают все что можно, набрав охапками одежду, ждут долго в очереди в примерочную, а пока стоят и ждут, хватают еще больше. Они локтями расталкивают друг друга, уже даже не пытаясь делать вежливый вид… Наверное, тратят бонусы, которые обычно выдаются их мужьям к Новому году…
Первая половина января, все еще продолжаются распродажи. Везде висят таблички «25 % off», а то и «50 % off». Магазины распродают прошлогоднюю продукцию. Распродажи в каждом магазине, в каждой лавочке.
Часто японцы пишут «Распродажа» и выставляют товары по тем же ценам, но психологически это действует хорошо – скупают все. Я так устала от толпы и миллионов туда-сюда снующих японцев, что мне захотелось кофе, тем более что на улице дул холодный зимний ветер и я продрогла.
В двух кофейнях оказалось так накурено, что я, несмотря на сильное желание выпить кофе, решила подыскать другое место. Поднявшись на самый верхний этаж супермаркета Joinus на станции Йокогама, где располагался ряд ресторанов, я зашла в недорогой ресторан, и меня проводили к окну. Сразу поставили стакан воды со льдом. Я поежилась то ли ото льда, то ли от жуткого пейзажа за окном.
Внизу располагалась станция с электричками, поездами с бесконечными рельсами и серыми высокими зданиями. Во все стороны лучами расходились рельсы, и по ним бежали поезда, наклоняясь на поворотах. Двадцать пять минут до Токио. Миллионы людей каждый день спешат на поездах по своим делам. Каждый день по одному и тому же маршруту, каждый месяц по тем же самым дням, каждый год из месяца в месяц одни и те же поездки на работу по одним и тем же маршрутам без возможности сойти с рельсов времени…
Такая тоска взяла меня от этой картины. Еще японцы часто бросаются под эти поезда. Теперь я их понимаю…
В ресторане официантами работали уже отнюдь не молодые японцы и японки. Двигались они не спеша, и свой кофе, правда хороший кофе, я получила только минут через десять.
В Японии наступление Нового года не сопровождается ажиотажем, как в России, но за железными ставнями своих домов и лавок японцы ждут, встречают и празднуют Новый год. Вот что рассказала мне репетитор японского языка Кавасаки-сан. Кавасаки-сан очень милая, крупная, полная японка лет тридцати пяти. Она убирает длинные волосы в хвост на макушке, с этой детской прической она кажется очень трогательной. Она любит делать украшения из бусинок и работает учительницей английского в школе. Еще Кавасаки-сан охотно отвечает на все мои вопросы о японской культуре и о поведенческих особенностях самих японцев.
«Тридцать первого декабря, перед Новым годом, мы собираемся большой семьей. Женщины готовят много еды на следующие дни, поскольку первого, второго и третьего января работать никому нельзя. Тридцать первого числа мы едим гречневую лапшу соба, хотя эта и обычная соба, но тридцать первого числа мы ее называем тосикосисоба. Смысл в том, что соба – длинная лапша, и поэтому это равносильно пожеланию долгих лет жизни.
В ночь с тридцать первого на первое мы идем в храм. В новогоднюю ночь буддийский колокол в каждом храме бьет сто восемь раз, что по буддийской традиции означает все сто восемь страстей, свойственных человеческой природе. После каждого удара очередная страсть остается в старом году. Если хочешь ударить в колокол один из этих ста восьми ударов раз, надо заранее купить билет.
Длинная очередь японцев в храм начинается с ночи тридцать первого декабря и длится до третьего января. Первый приход в храм в новом году называется хацумодэ.
Приходя в храм, мы молимся о том, чтоб новый год сложился благоприятно, и еще приносим с собой из храма хамая, это такая стрела, которая в течение года висит над порогом внутри дома и отгоняет злых духов. Старые хамая сжигают в храме, а новые покупают в свой первый приход и вешают над входом вместо старой.
У домов с двадцать восьмого декабря по седьмое января мы выставляем украшения из веток сосны и косо срезанного бамбука. Это украшение называется кадомацу, оно приносит в дом счастье, долголетие, охраняет дом от злых духов и отпугивает их своей колючестью.
Первого января мы проводим день вместе с семьей и едим специальную новогоднюю еду осэти, приготовленную хозяйками заранее. Осэти представляет собой дорогую еду, уложенную в коробке в три слоя. Содержимое может включать рыбью икру, рыбу, специально приготовленные водоросли, растения и т. д.
Каждое блюдо имеет свое значение: икра – пожелание иметь много детей; длинные водоросли означают долгую жизнь; сочетание белого и красного в рыбном рулете – пожелание счастья. И так далее.
Сейчас осэти можно купить в магазине, а раньше все-все готовили сами.
Еще одно новогоднее блюдо – это одзони, которое включает в себя обжаренные рисовые лепешки омоти и специальный рыбный суп, их едят вместе.
Омоти делаются из рисовой муки, и по консистенции они как резина, тягучие. Это ассоциируется у нас с понятием гамбару, одним из ключевых в японской культуре. Гамбару – значит очень стараться, прилагать все усилия.
По телевидению традиционно по каналу NHK в новогоднюю ночь показывают музыкальное шоу кохаку ута га сэн, на котором зрители выбирают самые популярные песни уходящего года. А потом показывают репортаж из известных храмов в Японии, где и что в данный момент происходит. Эта передача называется юкку тоси куру тоси, уходящий год – приходящий год.
На седьмое января мы едим суп нанакусагаю, суп „семь трав“, все очень полезные для здоровья, для разных органов. А одиннадцатого января мы едим кагами моти, то есть зеркальные моти. Блюдо называется кагамибираки. Эти зеркальные моти очень твердые, мы их раскалываем молотком и жарим осколки вместе с красными бобами».
Я зашла в игрушечный магазин в надежде купить воздушного змея. Продавец удивленно посмотрел на меня. «Но ведь Новый год уже кончился, и змеи не продаются» – так следовало понимать этот взгляд.
– А вы что, пускаете змея только на Новый год? – спросила я.
