Но, пока, не будемъ касаться этихъ общихъ, перспективъ, а окончательно и вполнѣ охарактеризуемъ Гейне, въ частности, тъ.-е. подобающимъ образомъ заклеймимъ его. Это - не просто поэтъ-арлекинъ, но кое-гдѣ не только въ моральномъ, но и въ юридическомъ смыслѣ слова, прямо преступный стихослагатель. Въ первомъ отношенiи, достаточно указать на его бога - Аполлона, котораго я назвалъ iудеемъ-Аполлономъ, а въ другомъ отношенiи, укажу между его послѣдними стихотворенiями, а именно, въ группѣ его садистическихъ пьесъ, „Ночную поездку”, въ которой авторъ заявляетъ о личной своей преступности. Убiенъ щекоткою, на почвѣ половыхъ отношенiй, совершаемое при лунномъ свѣте на морѣ, у него, кромѣ того, - какъ это, впрочемъ; въ подобнаго рода штучкахъ является, повидимому, господствующимъ правиломъ, - разукрашено религiонистически. Воззванiе къ Адонаи, тъ.-е. къ Господу Богу iудеевъ, при такомъ утонченномъ сладострастiи, которое можно поставить рядомъ, съ ритуальными убiйствами, - вещь весьма понятная. Самое преступленiе относится, во всякомъ случаѣ, къ болѣе ранней эпохѣ; этому нисколько не противорѣчитъ то обстоятельство, что желанiе пощекотать себѣ воображенiе прiятнымъ воспоминанiемъ о дѣлѣ, въ сочетанiи съ необыкновенною рѣзвостью, - что эта идеальная неестественная помѣсь въ поэтически-криминальномъ родѣ, принадлежала позднейшему времени. Мерзавцу, который одержимъ былъ еврейскою манiей величiя, доставляло удовольствiе - свое реальное изнасилованiе повторить предъ публикою и идеально, и свое безчестно-надменное издѣвательство надъ лучшею частью человечества и надъ болѣе благороднымъ человѣчеcкимъ духомъ проделать еще и такимъ манеромъ. Если въ заявленiи этомъ только экспертъ, понаторѣвшiй въ разслѣдованiи подобныхъ чудовищныхъ мерзостей, вполнѣ ясно разглядитъ, что здѣсь рѣчь идетъ о преступленiи въ формѣ садистическаго разврата, то для преступника оно навсегда останется, хотя и нѣсколько затененною, но, тѣмъ не менее, все-таки уликою. Сверхъ того, оно такъ характеристично для извѣстныхъ чертъ еврейскаго существа, или, лучше сказать, ненормальностей еврейскаго существа, что должно было найти здѣсь себе мѣсто, если только чувственныя покушенiя этого, пользующагося дурною славою, народца, должны вообще найти себе современное, даже модное, чтобы не сказать, богатое и будущимъ наглядное поясненiе. То, что предлежитъ намъ въ виду такого положенiя дѣла и такихъ наклонностей, нельзя легкомысленно считать ничего не значущимъ въ моральномъ отношенiи. Въ самомъ дѣлѣ, художество въ уголовщине, равно какъ и уголовщина въ художестве, благодаря влiянiю iудеевъ, отлично преуспеваютъ, а въ послѣднее врѣмя, когда ремесленность въ литературе достигла nоn рlus ultrа нелепости, тупое и сумасбродное философастерство пришло къ паролю - да здравствуетъ преступленiе. Vivе lе crimе или, говоря по-нѣмецки, dаs Vеrbrеchеn lеbе hоch, - таковъ новейшiй девизъ, который, если не прямо, то косвенно, въ форме, - чтобы щадить публику, - нѣсколько смягченной и съ кое-какимъ передержками, разносится задающею тонъ прессою при посредствѣ панегириковъ и газетъ поляками и другими полоумными единомышленниками жидовъ, и пропагандируется въ нѣсколько прикрашенной формѣ чрезъ посредство всякихъ духовныхъ каналовъ, для пущаго орошенiя деморализацiи.
Эта развязка конца ХIХ-го столѣтiя, если спокойно взвѣсить ее, въ концѣ концовъ есть не иное что, какъ дѣйствiе всей той прежней стрижки и сервировки, - этого, въ большей своей части, дѣла жидовства, понимая это слово въ самомъ широкомъ, тъ. е. нацiонально-моральномъ смыслѣ. Все, что было прежде, и вся эта духовная традицiя, которую не только черезчуръ высоко цѣнили, а, напротивъ, прямо разукрашивали, чтобы представить ее не тѣмъ, чѣмъ она была, раскрывается для исторически созрѣвающаго сознанiя во всей полнотѣ своей гнусности лишь благодаря тому, что ее освѣщаютъ теперь свѣтомъ современныхъ еврейскихъ безобразiй и еврейской преступности.
Сообразно этому, вышеприведенное Бёрневское предсказанiе, какъ и всѣ iудейскiя пророчества, полностью даетъ какъ разъ противоположное. Сумасшедшiй домъ будетъ играть некоторую роль, но отчасти, какъ уже теперь видно, а чѣмъ дальше - тѣмъ больше, роль эта будетъ такова, что жидки будутъ за помощью обращаться въ сумасшедшiй домъ, и искать себѣ поддержки у полоумныхъ, а именно, у морально-свихнувшихся. Въ этой ненормальной области, въ единичныхъ случаяхъ, они уже и сосредоточились, fаutе dе miеuх. Они поощряли жалчайшихъ и несостоятельнѣйшихъ радетелей, которые со своимъ литературнымъ залежалымъ товаромъ и съ соотвѣтственною сумасбродною лестью не видали спасенiя ни въ чемъ, кромѣ перехода къ угодничеству предъ iудеями и къ роли радѣтелей за iудейство, - поощряли ихъ, какъ и слѣдуетъ, своими тысячерукими рекламами, возвеличивая ихъ изъ ничего или изъ ниженичѣго въ нѣчто или даже въ сверхнѣчто. Такимъ образомъ они придумали себѣ сверхобычную видимость помощи, которая можетъ держаться лишь постольку и до тѣхъ поръ, поскольку и пока публика позволитъ прессѣ дурачить себя и водить за носъ. Съ просвѣщенiемъ о евреяхъ и объ изобрѣтенныхъ ими пугалахъ противъ антисемитизма, должно будетъ и все это безтолковое дѣло, скажемъ мы, не просто завалиться, - это было-бы слишкомъ благородное выраженiе, - а свернуться въ запутанный клубокъ, который, какъ меньшiй нуля, останется только бросить во всепожирающее пламя, чего онъ только и заслуживаетъ. Таковы моральныя перспективы и для немногихъ интеллектуальныхъ способностей, которыя попали въ этотъ клубокь, и которыя отнюдь не cлужатъ иcкупленiемъ, ни даже смягчающимъ обстоятельствомъ для этихъ, нравственности и праву противныхъ продѣлокъ или даже квалифицированнаго мошенничества, каковыми отличается современный еврейскiй и еврействующiй литературный типъ гнилостнаго рода, подобающiй характеру и племени iудеевъ.
Я нѣсколько дольше остановился на этой каррикатурѣ, называемой литературою въ болѣе узкомъ смыслѣ слова. Однако, стоитъ только осмотреться въ iудейской прессѣ во второй половинѣ ХIХ-го столѣтiя, чтобы убедиться, что эти литераторы питались крошками со стола Гейне и Бёрне и что они швырялись оборотами и, якобы, остротами, заимствованными изъ этихъ источниковъ. Всего поучительнѣе это явленiе въ нѣмецкой соцiалдемократической прессѣ. Ожидовленiе было здѣсь полнѣйшее, и особенно въ марксистской шайкѣ этой прессы. Это ожидовленiе перешло въ исключительное господство iудейскаго элемента въ соцiалдемократической прессѣ. Обороты рѣчи, напоминающiе языкъ ветхаго завѣта и талмуда, въ этихъ газетахъ часто свидѣтельствовали, откуда ихъ борзописцы заимствовали “немножечко-столечко” своего образованiя. Въ этомъ пунктѣ обыкновенныя iудейскiя газеты, поддерживавшiя гешефты другихъ направленiй, сходились съ листками, занятыми соцiалдемократическою агитацiей, какъ бы они не враждовали другъ съ другомъ или, лучше сказать, какъ бы они ни грязнили другъ друга. Впрочѣмъ, и въ самой соцiалдемократiи, раньше чѣмъ она распалась на два лагеря, лейпцигскихъ марксистовъ и берлинскихъ лассальянцевъ, послѣднiе, у которыхъ вожди были не изъ iудеевъ, осмеивали первыхъ, называя ихъ “учеными мюлендаммерцами”. Въ то время Мюлендаммъ была въ Берлине улица, въ которой съ незапамятныхъ временъ ютились iудейскiе торговцы старымъ платьемъ. Это нарядное названiе означало, такимъ образомъ, обноски iудейской учености, какою щеголяла шайка г-на Маркса, а также и ея гандель старыми жилетами и штанами, выброшенными изъ гардероба науки. Это ожидовленiе прогрессировало вмѣстѣ съ устраненiемъ раскола въ соцiалдемократiи. Если гдѣ настоящiй народъ испытывалъ на себѣ тяжесть инфекцiи iудейскаго духа, то именно здѣcь. Лучшiй духъ дѣйствительнаго народнаго единенiя въ этой iудейской каррикатурѣ соцiалдемократiи не могъ дать никакихъ всходовъ, и моральное банкротство, расчищавшее путь внешнему угнетенiю народныхъ элементовъ и приводившее ихъ къ игрѣ въ парламентарскiе пустяки, было дѣломъ iудейской игры въ соцiалдемократiю и превращенiя соцiалистической пропаганды въ iудейскiй гешефтъ. Впрочемъ, бисмарковскiй законъ о соцiалистахъ, въ теченiе своего 12-тилѣтняго господства, своей конфискацiей гласности фактически открылъ доступъ еврейскому пронырству и далъ ему возможность вполнѣ овладѣть cоцiалдемократiей. Что въ этомъ отношенiи натворили, обнаружилось тотчасъ же въ 90-хъ годахъ, когда этотъ безумный законъ, враждебный свободѣ и гласности, благодаря случайному стеченiю обстоятельствъ, былъ отмѣненъ. Тогда полная гебраизацiя соцiалдемократiи, до тѣхъ поръ прятавшаяся въ темнотѣ, стала для всѣхъ дѣломъ очевиднымъ. Однако, я долженъ здѣсь вести рѣчь о литературѣ, а не о политикѣ.
