Маршал Линь Бяо, провозглашенный преемником вождя после устранения Лю Шаоци, – окончил жизнь также в молчаливой панике. Один из самых способных и храбрых командиров гражданской войны, любимец Мао Цзэдуна и самый большой его подхалим, Линь Бяо, пребывал, очевидно, все время в состоянии нарастающей трусливой тревоги. Он совсем перестал общаться с людьми, стал бояться света и уныло сидел один в своей квартире с занавешанными окнами. Под конец «культурной революции» он уже был охвачен безрассудным страхом; ничем другим, кроме паники, нельзя объяснить его побег в Монголию в полузаправленном самолете; при попытке сесть просто в степи самолет взорвался. Погибли Линь Бяо, его жена и сын, летчик из штаба ВВС, который пытался как-то противостоять смертельной угрозе из-за заговора против Мао. Донесла на них дочь Линь Бяо. Это случилось в сентябре 1971 года.
Чжоу Эньлай, по-видимому, наиболее показательная и трагическая фигура китайской революции. Выходец из семьи высокопоставленного чиновника, с хорошим китайским и европейским образованием, Чжоу пошел из своего класса в революцию и всю жизнь провел на руководящих постах в компартии. По натуре он был недостаточно эгоцентричным для вождя, но нельзя отказать ему в самостоятельности и большом уме. Он вступал в спор с Мао не раз, бывало и такое, что Мао был советником при Чжоу Эньлае – члене руководящей тройки КПК. Когда Мао стал Председателем, Чжоу Эньлай абсолютно и беспрекословно подчинился ему. Не было таких позиций и таких людей, которых Чжоу не предавал бы немедленно по малейшему жесту Мао. Он не сделал ни единой попытки для спасения своей любимой приемной дочери, которую растерзали хунвейбины. В годы «культурной революции» именно Чжоу Эньлай в «Комиссии по расследованию» распланировал все этапы травли Дэн Сяопина. После смерти Мао, когда Дэн Сяопин уже фактически возглавлял партию, вдова Чжоу Эньлая обратилась к генеральному секретарю ЦК КПК Ху Яобану с просьбой уничтожить этот компромат, и тот согласился (не зная, что существуют копии). Ху Яобан не сам решил скрыть грехи Чжоу Эньлая – за год до того поведение Чжоу одобрил Дэн Сяопин, сказав, что если бы Чжоу Эньлай не послушался, он был бы освобожден со своего поста, а это ухудшило бы общую ситуацию. Сегодня такая оценка стала официальной.[754] Абсолютный конформизм остался нормой.
Политическая консультативная конференция. 1946
Танки на площади Тяньаньмэнь. 1 июля 1989 года
Дело не только и не столько в деградации личности императора, которым стал Мао Цзэдун, получив всю полноту тотальной власти. Те же могучие силы, которые создали красную имперскую пирамиду и поставили Мао на ее вершину, стерли вдребезги личности его соратников.
Это что – наследие действия китайских традиций? Хотя все делалось по-китайски, под Цинь Шихуанди, процесс этот имеет глобальные аналогии. Для Китая абсолютная личная власть стала не просто традицией, а условием существования нации как целого.
Преемника Линь Бяо Мао Цзэдун назначил не сразу; им оказался молодой шанхайский рабочий Ван Хунвень из окружения Цзян Цин, совсем неопытный парень, который выскочил на «культурной революции». Это символизировало победу над бюрократизмом и способность любой кухарки руководить государством – все по Ленину. Его напарником Мао сделал Дэн Сяопина. Эта комбинация оказалась неудачной: Ван Хунвень был совсем неспособен быть руководителем, а Дэна Мао боялся все больше. Преемником вождя хотела стать неугомонная мегера Цзян Цин, чтобы раскрутить новый виток массового энтузиазма на «критике» Чжоу Эньлая, а с ним и Дэн Сяопина. Формально это выглядело как кампания критики… Конфуция и Линь Бяо. Мао назначил преемником почтительного и безликого чиновника Хуа Гофэна и где-то после первого инфаркта, который случился в мае 1976 г., завещал, еле ворочая языком, не забывать великую идею «культурной революции».
Молодежь на площади Тяньаньмэнь. «Статуя свободы» против Мао. 1989
2 сентября 1976 г. у Мао случился третий инфаркт, а через несколько минут в полночь, с 8 на 9 сентября, сердце его остановилось. Через месяц Хуа Гофэн просто арестовал Цзян Цин и трех ее сторонников. В следующем году он был вынужден реабилитировать Дэн Сяопина, а еще через год сам очутился на пенсии. Цзян Цин совершила в тюрьме самоубийство, другие члены «банды четырех» были выпущены на свободу. Началась эпоха Дэн Сяопина, эпоха развития рыночных отношений и бурного экономического прогресса. При сохранении твердой и абсолютной, традиционной для Китая централизованной власти.
Но все то, что наступило после смерти Председателя Мао, уже не было частью истории коммунистического века. Заклейменный «капиталистический путь» стал китайским путем – дао, не вдохновляя больше красных революционеров планеты на всемирно-исторические эксперименты.
«Неприсоединившиеся страны» и Индия
В середине XX века в политический словарь вошли выражения «неприсоединившиеся страны», «внеблоковые страны» и даже «блок всех стран, которые не входят ни в какие блоки». Последний очень радовал логиков и математиков, поскольку воспроизводил известный парадокс «множества всех множеств, не входивших ни в какое множество». Предположение о существовании такого множества, как известно, ведет к неразрешаемым противоречиям в теории. Однако в международной политической практике существование подобного множества оказалось полностью возможным и совместимым с мировоззрением «неприсоединившихся» политиков.
Тройка лидеров движения неприсоединения – Насер, Тито и Неру. 1956
Движение «неприсоединившихся» началось с конференции в апреле 1955 г. в Индонезии, в Бандунге, и приобретало все бо́льшую силу, особенно после того, как в 1960 г. независимость получили сразу много стран Черной Африки. Известный политический писатель Раймон Арон отмечал: «Если просмотреть дипломатические действия, символами которых являются имена – Неру, Насер, Тито, Фидель Кастро, – сразу окажется, что на пути от индийского нейтралитета к кубинской незаангажированности через египетский и югославский нейтрализм отличия по крайней мере такие же существенные, что и сходства. Нейтралитет Индии отображает личность Неру, верного западным ценностям и антиколониальной борьбе; нейтралитет Египта отображает антизападный, но не просоветский национализм арабского мира; нейтральная Югославия является проявлением авантюры левого коммуниста, который не смирился с гнетущей протекцией «старшего брата», а нейтралитет Кубы является отображением восстания интеллектуалов левого направления и латиноамериканской страны против капиталистической эксплуатации».[755] Эта справедливая оценка является вместе с тем взглядом справа: классификация, осуществленная Ароном, исходит с позиций и стратегических интересов Запада, и не случайно имена названных им деятелей расположены от более «правых» к более «левым». Свою заинтересованность в третьем мире все больше обнаруживали СССР и Китай, и в конечном итоге в ряде важных конфликтов «неприсоединившиеся» оказывались скорее на стороне красного Востока, нежели «белого» Запада. Можем констатировать разве что тот факт, что большинство государств и народов мира оставались незаангажированными в борьбе коммунизма и западной цивилизации и, провозглашая себя независимыми от блоков, выражали готовность поддержать в случае необходимости тех или других, – иногда из идейных соображений, иногда из меркантильных.
Политические маневры стран третьего мира связаны с более принципиальным вопросом о путях и последствиях модернизации. Проблему стоит рассмотреть в свете оппозиции «глобализм – антиглобализм», то есть как проблему путей и последствий модернизации третьего мира. Внешняя политика стран, которые до недавнего времени были под контролем Запада, зависит от их геополитических ориентаций. А эти ориентации, в свою очередь, в значительной мере определяются направлением, особенностями и последствиями модернизации, – то есть распространением на традиционалистские регионы технологий, в том числе социальных, европейской (евро-американской) цивилизации. Как можно видеть на примере дальневосточных политических и экономических культур, в результате технико-социальной модернизации может возникнуть или ужасный кентавр (самурайская Япония или маоистский Китай), а может через новые страдания произойти прорыв к будущему.
Движение «неприсоединившихся» заявило об эмансипации архаичного мира, который стал на путь модернизации, от цивилизаций-доноров, или же цивилизаций-эксплуататоров. Естественно, что когда не стало блоков, не стало и «неприсоединившихся». Однако возникало движение «неприсоединившихся» на основе полностью определенной идеологии, обнародованной во время провозглашения независимости первой из колоний Британской империи.
