491
Точнее: в соответствии со своим общественным положением, сословием.
К сожалению, не все стилистические тонкости Фонтане переданы в таком переводе. Великолепно и продолжение приведенного текста: «…что признавал, хотя и неодобрительно покачивая головой и с известной неохотой, даже портье Небелунг». Конечно же, столь необычная фамилия — Небелунг — навеяна у ироничного Фонтане вагнеровскими Нибелунгами, но смысл подобной реминисценции одновременно и в том, чтобы обратить на себя внимание, и в том, чтобы не бросаться в глаза. В первом случае она высвобождает юмор совершенно свободного ассоциативного ряда, ведущего прямо в сторону от текста романа, и взрыхляет поверхность текста, открывая за ней глубину и второе дно. Сюда писатель (так всегда и поступает Фонтане) может погрузить многое, что, подобно плану «цитат» и «полуцитат», создает как бы текущий параллельно повествовательный ряд. Дочитав до «Небелунга», читатель должен не столько споткнуться обэтого неожиданного портье, сколько еще раз ощутить особое удовольствие от стиля, бесконечно разнообразного на своем тесном, умело ограниченном пространстве.
Битва за Метц 18 августа 1870 г. Разумеется, для современников Фонтане франко-прусская война была недавним прошлым и все, что сообщалось о ней, должно было ложиться на готовые и довольно еще четкие координаты памяти; поэтому слова «поздно вечером» — не более, чем знак отчетливого воспоминания и, следовательно, исторической достоверности. Однако нужно обратить внимание на то, как ниже Фонтане нарочито сближает временные данные («шестнадцать лет спустя, когда родившаяся лишь несколько месяцев после смерти отца…» — по-немецки еще теснее: «…als sechzehn Jahre spдter die erst etliche Monate nach dem Tode des Vaters…»); их столкновение, видимо, должно несколько затруднить понимание текста, — как, впрочем, множество других подобных «ретардирующих» элементов поэтического стиля Фонтане.
Офицер-дворянин «сегодня встречает вагон с рекрутами, а на завтра он приглашен к великому герцогу», — сказано в одном из фрагментов Фонтане: этот контраст однако мнимый, потому что он погружен в прозу, посредственность всей жизни этого дворянина, чуждого настоящего знания мира, особой светской культуры и образованности.
Как изменились за 20 лет эпические масштабы Фонтане: прежде сто страниц казались ему совсем «немногим» для одной из шести, «короткой» книги задуманного романа (Fontane Th. Gedichte. Kleine Prosa, S. 529); теперь ста страниц достаточно для целого социального романа.
В колониальные войска.
Fontane. Briefe, Bd. II, S. 111.
Фонтане не мог завершить свой роман по ряду причин: во-первых, сказалась неопытность писателя, в результате чего первоначальная ясность целей была утрачена, но, главное, во-вторых, Фонтане не доверял своим первым эскизам и, вместо того чтобы извлечь из них заключенную в них художественную потенцию, стремился все расширять план романа; в-третьих, роман получался настолько смелым, что в условиях Германии (при той робости, что присуща была прозе второй половины века) он, несомненно, был бы воспринят как открытый (уже не «поэтический») вызов обществу.
Fontane Th. Gedichte. Kleine Prose, S. 497–498.
Ibid., S 498.
Ibid., S. 490–497. Характерно для Фонтане внимание к звучащему живому слову. «Сладко слышать, как легко язык их скользит по титулам… Можно смело утверждать, что только лица правящего класса умеют выговаривать слова «тайный правительственный советник* так, словно это — все и ничего» (Ibid., S. 496). Замечательны вплетенные в этот текст афоризмы: «Они всегда сидят на заседаниях и всегда сидят за ткацким станком времени* (цитата из «Фауста*; Ibid., S. 495); «Настоящий член правящего класса создан, чтобы сидеть на кресле. Он не вылезает из заседаний* (Ibid., S. 497).
Тут речь идет об окнах, которые отворены и которые моют в стужу.
Ibid., S. 469–470.
Разумеется, роман не уподобляется драме механически, и каждый из эпизодов, включаемых в дугу драматической напряженности, может получать жанрово-разнообразное наполнение. Таковы письма в «Поггенпулях», — в них сам автор видел слабый момент композиции, но вводить их в повествование было вполне допустимо, и каждое письмо замещает один из драматических элементов конструкции романа.
Русский перевод даже вносит в текст чрезмерную определенность. В немецком — невнятность выражения пожирает небольшой, тяжелый, до конца изведанный их смысл.
Broch H. Das Weitbild des Romans (1933) // Broch H. Kommentierte Werkausgabe. Frankfurt a. M., 1975, Bd. 9/2, S. 96.
Kraus K. Nachwort zu Hfcine und die Folgen (1911) // Deutsche Essays / Hrsg. von L. Rohner. Mьnchen, 1972, Bd. 4, S. 194.
Ast F. System der Kunstlehre… (1805) // Romantheorie / Hrsg. von E. Lдmmert. Kцln, 1971, § 214, S. 228.
Не случайно поэтому предположение (Роде Э., 1876; Бюргер К., 1892) о том, что дошедший до нас текст Ксенофонта Эфесского есть лишь сокращение романа, хотя такое предположение и отвергнуто. См.: Xenophontis Ephesii Ephesiacorum libri V / Rec. A. D. Papanikolaou. Leipzig, 1973, p. VII.
Литературное наследство. M.: Наука, 1973, т. 86, с. 1.
Лесков Н. С. Собр. соч.: В 11-ти т. М.: ГИХЛ, 1958, т. 8, с. 628.
Оно, по возможности, перекладывается на плечи рассказчика и объективизируется в его образе.
Huet P. D. Traitй de l’origine des romans / Hrsg. von H. Hinterhдuser. Stuttgart, 1966, S. 9.19 und 107.4. Соответственно (S. 11.4 и 107.22) романы — это вымышленные, но вероятные вещи (fictions des choses и auЯgezierte Sachen, т. e. вымышленные и риторически украшенные).
Ср.: Barner W. Barockrhetorik. Untersuchungen zu ihren geschichtlichen Grundlagen. Tьbingen, 1970, S. 372 u. a.
Broch H. Op. cit., S. 96.
Augustinus, quaest. evang. 2, 51. Цит. по: DyckJ. Ticht-Kunst. Deutsche Poetik und rhetorische Tradition. 2. Aufl. Bad Homburg, 1969, S. 145.
Solger K. W. F. Ьber die «Wahlverwandtschaften» // Meisterwerke deutscher Literaturkritik / Hrsg. von H. Mayer. 2. Aufl. Berlin, 1956, Bd. I, S. 761. Ср. глубокие соображения о романизации литературных жанров в XIX в. у М. М. Бахтина (Бахтин М. М. Вопросы литературы и эстетики. М.: Худож. лит., 1975, с. 450).
Ср. замечание М. Гаспарова в комментариях к его переводу «Поэтики»: «Эмпедокл, автор поэмы „О природе“ V в., в другом месте „О поэтах“, фр. 70, назван у Аристотеля „гомеричнейшим“; но это не отменяет факта, что „по предмету подражания“ он не поэт» (Аристотель и античная литература. М.: Наука, 1978, с. 113).
См.: Ficher J. Gebundene Rede. Dichtung und Rhetorik in der literarischer Theorie des Barock in Deutschland. Tьbingen, 1968, S. 22 («Различие поэтики и риторики — не столько в сфере ars <искусства, науки>, сколько в конечном итоге практического их применения, в художественном продукте»). Ср.: Ibid., S. 35 («Различие поэзии и красноречия дается существенно легче, нежели теоретическое размежевание поэтики и риторики»).
Цит. по: DyckJ. Op. cit., S. 13.
Ibid., S. 28–29.
Цит. по: Ibid., S. 31. Цитата из: Harsdцrffer G. Ph. Poetischer Trichter (1653). Nьrnberg, Bd. 3. Vorrede.
Cm.: Fischer L. Op. cit., S. 22. 83.
О возникновении самого слова «роман» в средневековой Романии, единой культуре романских народов, см. замечания у Э. Р. Курциуса (Curtius E. R. Europдische Literatur und lateinisches Mittelalter. 9. Aufl. Bern; Mьnchen, 1978, S. 41–42).
Теоретический уровень трактата Юэ, который, кстати говоря, в качестве предисловия предварял роман «Заида» (1670) Ж. Р. де Сегре (и мадам де Jla- файет), следует считать безусловно высоким: в нем — конспект будущего литературоведческого осмысления романа вплоть до конца XIX в.; различные мотивы литературоведения, характерные оценки представлены у Юэ в кратком виде, в зародыше.
Ср.: Fischer L. Op. cit., S. 28. Слово «роман» применялось к различным повествовательным жанрам гораздо раньше эпохи барокко — так было, например, во Франции. Однако, по-видимому, и здесь «роман» становится понятием систематизируется, теоретически осмысляется только в эпоху барокко, — из непосредственного, рождающегося на корню, окказионального, живого словоупотребления вырабатывается крайне широкое и «бесконтурное», но внутренне центрированное понятие, принципиально относимое к прозе.
