сказал: «Тогда дай мне особый совет о моих чиновниках». Аристотель ответил: «Посмотри на того, кто ведает рабами; получается это у него хорошо – поставь его над войском. Тот, кто сладил с управлением поместьем, тому поручи сбор поземельного налога» [245].
* * *
В средневековом арабском переводе «Послания Фемистия царю Юлиану о политике и устроении царства» также говорится, что «только тот достигает совершенства в управлении Градом, кто достиг совершенства в управлении своими домашними и самим собой» [246].
Идея была настолько очевидна (человек справляется со своим делом, значит, он достоин повышения – так все мы думаем до сих пор), что она воспроизводилась без изменений на протяжении Средневековья. Немалую роль здесь играл, наверное, и авторитет Аристотеля. Но в начале XIV века нашёлся человек, которому бодрственность ума и уверенность в себе, а также знание действительности позволили пойти против потока. Это был Ибн-ат-Тиктаки, который в своей книге «Аль-Фахри» категорично заявил: «А я не считаю это необходимым! Сколько людей из простонародья хорошо управляют своим домом, но нет у них никакой способности, чтобы справиться с великими делами. А сколько владык справлялись с управлением собственным царством, но не могли управиться со своими домашними!» [247].
Ещё одно правило: тот, кто способен управлять собой, достоин того, чтобы управлять другими. «Если владыка пожелает кому-то поручить какое-то из своих дел, то метод здесь таков: пусть он расспросит о его нравах, терпеливости, управлении им самим собой и своим домом. И коли окажется, что он благонравен, твёрд в управлении собственными обстоятельствами и есть в нём вера и стойкость в отношении к происходящему, то можно его использовать. А ежели он являет собой противоположность, то пусть владыка его опасается, чтобы тот человек не повредил управлению» [248].
Всякий, кто претендует на управление людьми, должен владеть самим собой. Этот императив касается не только государственных чиновников, но и верховного правителя. Так, в «Избранных афоризмах» приводится вопрос, который якобы был задан Платону: «Кто среди людей наиболее достоин того, чтобы ему доверили управлять Градом?» На это мудрец ответил: «Тот, кто хорошо управляет самим собой». Солону приписывается афоризм: «Не дано сдержать многих тому, кто не способен сдержать одного себя». И Солону, и Платону приписывается одна и та же мысль с небольшой вариацией: «Предводителю подобает начинать с исправления самого себя, до того как он примется исправлять своих подданных. В противном случае он уподобится тому, кто стремится выпрямить тень, а не палку, которая эту тень отбрасывает». Легендарному мудрецу Лукману приписывается максима: «Не подобает разумному требовать от других подчинения, коли ему не дано подчинить себе самого себя» [249].
Принцип ясен, но мы замечаем, что он имеет тенденцию трансформироваться в несколько иной: недостоин управлять другими тот, кто не в состоянии управлять самим собой. Впрочем, это тоже годится как правило отбора высших чиновников.
Важное правило: старый друг лучше новых двух, особенно в опасных государственных делах, требующих полного доверия к подчинённому. В «Избранных афоризмах» Сократу приписывается мысль о том, что владыки и наместники должны выбирать себе приближённых среди людей, о чьей благодетельности, верности и надёжности они знали ещё до воцарения. «Ведь владыка или наместник знают об окружающих его людях только то, что уже узнал о них до воцарения». Секрет здесь в том, что власть, которую человек получает, заставляет других людей притворно возвеличивать его и подавать себя в отношениях с властелином лучшими, чем они есть [250].
Эта идея – воспроизведение рекомендации, даваемой Ибн-аль-Мукаффой правителю. «Правитель, – говорит автор „Большой книги жизненных правил“, – знает о людях только то, что уже узнал о них до воцарения. Ведь когда он назначен на должность, то все люди встречают его притворством, стремясь показать себя в лучшем свете, и все они исхитряются, чтобы их при нём похвалили за то, чего у них нет. И низкие, и подлые более других сильны в притворстве, настойчивы и стойки в нём. И будь даже правитель человеком проницательным, не сможет он уберечься от того, чтобы многих злых не посчитать добрыми, многих предателей – людьми верными, многих вероломных – надёжными, а это помешает ему увидеть людей достойных, которые не опускаются до того, чтобы притворяться и прикидываться» [251].
Эти соображения особо относятся к самому чувствительному (в смысле безопасности владыки) пункту – к людям, наиболее приближённым к правителю в буквальном, пространственном смысле. Аль-Маварди выделяет особый разряд людей, которые политикой не занимаются, но играют большую роль, будучи теми, кому подлежат вопросы еды, питья, одежды властелина. Они «его крепость от врагов и щит от злодеев». Поэтому властелин должен подходить к их подбору с тщательностью и ограничиваться в этом тремя группами: теми, кто рос и воспитывался с властелином, и он к ним привык; теми, кого воспитал сам властелин в подходящих ему нравах; теми, под чьей опекой воспитывался властелин. Он должен сам, не поручая это никому, совершать благодеяния в отношении этих своих слуг, опасаясь, чтобы кто-то не склонил их на свою сторону дарами и подношениями [252].
Но не только, а порой даже и не столько умение управлять ценилось в приближённых (какой верховный правитель считал самого себя недостаточно способным к управлению людьми?!), сколько другие качества, среди которых, пожалуй, на одно из первых мест я поставил бы преданность приближённого владыке. Преданность, верность стояли в начале списка черт идеального приближённого. (О других чертах речь пойдёт ниже.) Преданность и прочие свойства характера устанавливались у приближённых, подвергшихся отбору, разными способами.
В «Тайне тайн» псевдо-Аристотеля приводятся приёмы испытания визиря. Их два: один – проверка жалобами на нужду в деньгах. «Ты, – обращается псевдо-Аристотель к Александру Македонскому, – испытаешь своего визиря, если покажешь ему нужду в деньгах. Если он станет толкать на изъятие того, что в сокровищницах, то это значит, что нет ему в тебе интереса. И если он заставляет тебя брать деньги людей (подданных. – А. И.), то это дурная политика и вызовет она у всех ненависть к тебе. Если же он с готовностью возьмёт то, что имеет, и скажет: „Вот это, хоть и недостаточно, чтобы удовлетворить твою нужду, есть у меня. Возьми же это: и пусть оно поможет тебе в твоём деле“, то это – человек, коего я одобряю на близость к тебе и повелеваю, чтобы ты избрал его для себя. Ты должен поблагодарить его за этот поступок. И знай, что он в повиновении тебе пожелал собственной погибели. Ведь деньги любезны душам людей и человек не отказывает их никому, кроме того, чьё сердце он возлюбил, кого он
