Тот же фра Гульельмо создал на протяжении многих лет четырнадцать историй из жизни Иисуса Христа, которые он предполагал отлить из бронзы. Каждая из них имеет в ширину четыре пальмы и шесть в высоту, правда, за исключением одной, которая имеет двенадцать пальм в вышину и шесть в ширину и на которой изображено Рождество Христово с великолепнейшими по выдумке своей фигурами. На остальных тринадцати – следующие истории: Вход Марии с младенцем Иисусом в Иерусалим на ослятах с двумя фигурами в высоком и многими в среднем и низком рельефе; Тайная вечеря с тринадцатью хорошо скомпонованными фигурами и богатейшим архитектурным фоном; Омовение ног ученикам; Моление о чаше с пятью фигурами и весьма пестрой толпой внизу; Христос перед Анной с шестью большими фигурами, многими внизу и с видом в даль; Бичевание у столпа; Венчание терновым венцом; Се человек; Пилат, умывающий себе руки; Несение Креста с пятнадцатью фигурами и некоторыми другими, которые в отдалении поднимаются на Голгофу; Распятый Христос с восемнадцатью фигурами и, наконец, Снятие со креста. Все эти истории, будь они отлиты из бронзы, составляли бы в своей совокупности редкостнейшее творение, которое выполнено с великими знаниями и рвением. Папа Пий IV намеревался внести их через одну из дверей собора Св. Петра, но из-за кончины своей не успел этого сделать.
В последнее время фра Гульельмо сделал восковые модели для трех алтарей этого собора: Снятие со креста, Передача Петру ключей церкви и Схождение Св. Духа – и из всех получились бы отменные истории. Вообще же он располагал и располагает величайшими возможностями трудиться и творить, поскольку должность хранителя печати настолько доходна, что позволяет учиться и трудиться ради одной славы, что недоступно тому, кто такими возможностями не обладает. И все же фра Гульельмо с 1547-го по нынешний 1567 год ничего законченного не создал, но ведь всякому, занимающему эту должность, свойственно становиться все более ленивым и беспечным. А что это так, явствует уже из того, что Гульельмо, до того как сделался братом-хранителем, сделал множество мраморных бюстов и других произведений, помимо тех, которые мы упоминали. Правда, им были сделаны из стука и четыре большие фигуры пророков, которые стоят в нишах между столбами первой большой арки собора Св. Петра. Он принимал также деятельное участие в изготовлении колесниц для праздника Тестаччо и других маскарадов, в течение уже многих лет устраивавшихся в Риме.
Учеником его был некий Гульельмо-Немец, который в числе других вещей создал богатую отделку, состоявшую из крохотных бронзовых статуэток, сделанных им по образцу лучших античных, для деревянного кабинета (так его называют), который граф Питильяно подарил синьору герцогу Козимо. Статуэтки эти нижеследующие: конная статуя на Капитолии, кони на Монтекавалло, Геркулесы Фарнезские, Антиной и Аполлон Бельведерский, а также бюсты двенадцати императоров наряду с другими, причем все они отлично сделаны и похожи на оригиналы.
Милан обладал еще одним скульптором, который умер в этом году и которого звали Томмазо Порта. Он отлично работал в мраморе и, в частности, подделывал античные мраморные бюсты, и этими подделками торговали как подлинниками. Маски же он подделывал настолько хорошо, что сравнить его не с кем. Да и сам я обладаю одной такой мраморной маской его работы, которая стоит на камине моего дома в Ареццо и которую каждый принимает за античную. Он же сделал из мрамора в натуральную величину бюсты всех двенадцати императоров – редкостнейшую работу, но папа Юлий III их у него отобрал, пожаловав ему взамен должность при одном из своих учреждений с годовым жалованьем в сто скудо, и как большую редкость продержал их у себя в покоях в течение уж не знаю скольких месяцев. Однако то ли, как полагают, по наущению вышеназванного Гульельмо, то ли других его завистников эти бюсты были использованы против него. Действительно, невзирая на почетный дар, пожалованный ему этим первосвященником, они были ему возвращены и присланы ему на дом. Правда, впоследствии стоимость их была ему возмещена, к тому же и на лучших условиях, торговцами, переправившими их в Испанию. Но никто из тех, кто подделывает античные вещи, никогда не мог с ним в этом сравниться, да и мне казался он достойным упоминания, тем более что он уже отошел к лучшей жизни, оставив после себя молву и славу о своем мастерстве.
Также и в Риме много работ было выполнено неким миланцем Лионардо, который совсем недавно закончил две мраморные статуи, св. Петра и св. Павла, находящиеся в капелле кардинала Джованни Риччо из Монтепульчано и которые весьма расхваливаются и считаются красивыми и удачными. Скульпторы же Якопо и Томмазо Казиньуола сделали в церкви Минервы, в капелле семейства Караффа, гробницу Павла IV со статуей самого папы (я не говорю о прочих украшениях), набранной из разных камней. Так, мантия его – из желто-мелового мискио, а обшивка и другие украшения этой мантии из других сортов мискио разных оттенков. И все это делает из нее настоящее чудо. Так, мы видим, что и эта отрасль скульптуры поднялась до уровня других изобретений современного гения и что скульпторы в своих известных скульптурах стали подражать живописи. Гробница эта была сооружена святостью, великой добротой и благодарностью папы Пия V, отца и первосвященника поистине блаженнейшего, святейшего и достойнейшего долгой жизни.
О флорентийском же скульпторе Нанни ди Баччо Биджо, помимо сказанного о нем в других местах, я добавлю, что он смолоду и под руководством Рафаелло да Монтелупо настолько успешно занялся скульптурой, что, судя уже по небольшим вещам, сделанным им из мрамора, можно было надеяться увидеть в нем мастера своего дела. Отправившись в Рим в обучение к скульптору Лоренцетто и занимаясь, как и отец его, одновременно и архитектурой, он сделал статую папы Климента VII в хоре церкви Минервы и мраморное Оплакивание, которое повторяло Оплакивание Микеланджело и которое, как действительно прекраснейшая вещь, было поставлено в церковь немецкой колонии Санта Мариа де Анима. Другое, тому подобное, он недавно сделал для флорентийского купца Луиджи дель Риччо. Сейчас оно находится во флорентийской церкви Санто Спирито, в капелле названного Луиджи, который за это Оплакивание заслужил перед своим родным городом хвалу не меньшую, чем Нанни за столь старательное и любовное ее выполнение. После этого Нанни под руководством Антонио да Сангалло с особым рвением предался архитектуре и, пока был еще жив Антонио, принял участие в строительстве собора Св. Петра, где, упав с помостьев с высоты шестидесяти локтей, разбившись, все же каким-то чудом остался жив. В Риме и за его пределами Нанни возвел много сооружений и всегда стремился получить возможно больше заказов и на возможно более крупные постройки, как об этом уже говорилось в жизнеописании Микеланджело. Им выстроен дворец кардинала Монтепульчано, а в Монте Сансовино по заказу Юлия III – ворота, незаконченный водоем, лоджия и другие помещения во дворце, сооруженном в свое время старым кардиналом ди Монте. Им же построен дом семейства Маттеи и многие другие дома, которые строились и продолжают строиться в Риме.
В наши дни в числе других архитекторов знаменит и весьма прославлен также и перуджинец Галеаццо Алесси. Состоя в молодости своей на службе у кардинала Римини в должности его камерария, он в числе первых своих произведений осуществил по желанию этого синьора перестройку всех помещений в перуджинской крепости, сделав их настолько удобными и красивыми, что, принимая во внимание столь малую площадь, всех это поразило, хотя в прежнее время они не раз вмещали в себя папу и весь его двор. После чего, выполнив для названного кардинала множество других его поручений, он, к великой для себя чести, был приглашен генуэзцами на службу этой республики, для которой в качестве первой своей работы он приступил к перестройкам и укреплению гавани и мола, вернее, к полному их обновлению. А именно был выстроен выдвинутый в море на доброе расстояние великолепный полукруглый портал, богато украшенный рустованными колоннами, чередующимися с нишами; к оконечностям же полукружия примыкают два небольших бастиона, защищающих этот портал. Далее, на площади, над молом, с задней, обращенной к городу стороны названного портала, он построил огромнейший дорический портик, в котором помещаются войска сторожевой охраны, а над этим портиком на протяжении, занимаемом портиком, а также двумя бастионами и порталом, остается для артиллерии свободная площадь, которая наподобие бастиона господствует над молом и защищает гавань от нападения изнутри и извне. И помимо всего этого, уже построенного, сейчас приступают к расширению города по его проекту, и модель уже одобрена Синьорией, весьма похвалившей Галеаццо, который как в этом, так и в других произведениях показал всю свою изобретательность. Он же создал в Генуе новую улицу с такими дворцами, построенными по его проектам в новом духе, – что многие утверждают, что ни в одном городе Италии не найти улицы более великолепной и более величественной, ни такой, в которой было бы больше таких роскошнейших дворцов, какие были выстроены генуэзскими синьорами по совету и по проекту Галеаццо. И все генуэзцы в один голос признают, что они ему бесконечно обязаны за то, что он был изобретателем и исполнителем таких произведений, которые, поскольку речь идет о постройках, сделали их город, без всякого сравнения, куда более роскошным и величественным, чем он был раньше. Он же построил другие дороги вне города и в числе прочих ту, что из Понте Дечимо ведет в Ломбардию. Он восстановил и городские стены в сторону моря, а также и здание собора, пристроив к нему абсиду и купол. Построил он много и частных домов, а именно: загородные дворцы мессера Луки Джустиниано и синьора Оттавиано Гримальди, дворцы двух дожей, дворец синьора Баттисты Гримальди и многие другие, о которых говорить не приходится. Но не умолчу о том, что для синьора Адамо Чентурони им были устроены озеро и остров, изобилующий источниками и фонтанами, которым он придал самые разнообразные, красивые и причудливые формы, а для капитана Леркаро, неподалеку от города, – водоем, вещь весьма и весьма примечательную. Однако превыше всех различных водных сооружений, выполненных им для многих лиц, красивейшая – баня, построенная в Бизаньо, в доме мессера Джован Баттисты Гримальди. Она круглой формы и на середине ее – небольшой бассейн, в котором свободно могут купаться от восьми до десяти человек. В этот бассейн вливается горячая вода через пасти четырех морских чудовищ, которые как будто из него вылезают, холодная же – из четырех лягушек, сидящих над головами этих чудовищ. Вокруг названного озерка, к которому спускаешься по трем расположенным по кругу ступенькам, проходит дорожка, достаточно широкая, чтобы по ней свободно могли прогуливаться двое. Стена, опоясывающая это круглое помещение, состоит из восьми граней, в четырех из которых четыре большие ниши и в каждой из них круглая ваза, немного возвышающаяся над землей, наполовину заглубленная в нишу и наполовину из нее выступающая. Против каждой из них может купаться один человек, получая холодную и горячую воду из маски, выпускающей ее через свои рога и, когда нужно, всасывающей ее через пасть. В одной из остальных четырех граней находится дверь, а в трех других – окна и сиденья. Все восемь граней разделены гермами, поддерживающими карниз, на который опирается круглый свод всей бани. Из середины этого свода свисает большой хрустальный шар, на котором написана небесная твердь и внутри которого помещается земной шар. Из хрустального шара, когда кто-нибудь пользуется баней по ночам, местами пробивается очень яркий свет, освещающий все помещение так, что в нем светло как средь бела дня. Я не стану говорить ни об удобствах предбанника, раздевальни и малой купальни, сплошь отделанных лепниной, ни о картинах, украшающих это помещение, дабы сверх должного не затягивать своего изложения; достаточно сказать, что они нисколько не противоречат столь выдающемуся произведению.
