его в мире будущем, с тем, кто просто занимается делами благочестия и ими пытается заслужить милосердие Аллахово» [389].
Многие халифы и наместники пользовались этим способом, называвшимся в мусульманской административной практике маза́лим – рассмотрение жалоб. В определённый день, как правило, в мечети, правитель принимал тех жалобщиков, чьи проблемы не могли решить ка́дии – шариатские судьи. Он был окружён охраной и помощниками (для защиты от покушения и для осуществления приговора, если того потребуют обстоятельства), чиновниками разного ранга (для принятия к исполнению выносимых решений), законоведами-факи́хами (для консультации относительно запутанных проблем), секретарями-ка́тибами (для ведения протокола), свидетелями (для подтверждения или опровержения претензий, заявлений и жалоб) [390].
Были и другие способы познакомиться с жизнью подданных. Богатый материал по этой теме собран в «Чистого золота поучении владыкам» аль-Газали. Так, он пересказывает историю, рассказанную якобы каким-то аскетом одному халифу. В Китае тамошний правитель повелел каждому, кто имеет к нему какое-то дело – жалобу ли на обидчика, просьбу ли, – облачаться в красные одежды. Он запретил также одевать такие одежды другим людям. И каждый день китайский царь разъезжал по своей стране верхом на слоне и, завидев кого-то, одетого в красное, подзывал его к себе, выслушивал и удовлетворял его просьбу или давал решение жалобе [391]. Правда, у другого автора – ат-Тартуши речь идёт не о китайском, а об индийском царе, которого поразила глухота. Люди в красном платье приходили к его дворцу, и он восстанавливал справедливость [392]. Можно сколько угодно критиковать этот метод (и не у всякого подданного найдутся деньги на особое платье, и как далеко может владыка уехать за день на слоне, и надо ещё добраться обиженному до дворца и т. п.), но история имеет целью не столько проинструктировать властелина о формах и методах сбора сведений, сколько подвигнуть его на жалость, сострадание к подданным. Логика и здесь такова: если уж неверный (китайский или индийский царь) так сострадает своим подданным, среди которых есть и поклоняющиеся Аллаху, то что же говорить о мусульманине – правоверном и повелителе правоверных? Другими словами, история эта прежде всего морализаторская и только потом инструктивно-практическая. В ней просвечивает всё та же проблема – пути и способы ознакомления с ситуацией в государстве.
Из той же серии и история о благочестивом халифе Омаре II. Как-то раз он принимал подданных-мусульман и выслушивал их нужды, выносил решения. Устав, он отправился отдохнуть. Но сын сказал ему: «Разве ты в безопасности от того, что вот сейчас наступит твой смертный час, а у твоей двери – ожидающий тебя проситель, для которого ты ничего не сделал?» Омар ответил ему: «Твоя правда», – встал и пошёл опять принимать просителей [393]. Аль-Газали постоянно возвращается к этой теме и рассказывает, например, о персидских правителях, которые в дни праздников Навруз и Михраджан получали от подданных прошения и жалобы и принимали по ним решения [394].
Чтобы узнать мнение подданных о самом себе (для выполнения императива «Познай самого себя!»), использовалось и переодевание. В том же «Чистого золота поучении владыкам» Абу-Хамида аль-Газали рассказывается, как царь Давуд (Давид), отец знаменитого Суляймана (Соломона), ходил переодетым по городу и спрашивал людей о себе. Правда, из рассказа получается, что нелицеприятную вещь (о том, что царь не живёт трудом своих рук) ему осмелился сказать только архангел Гавриил, которому для этого пришлось принять образ человека и в соответствующем одеянии повстречаться царю Давиду на пути во время его блужданий по городу в поисках истины о себе самом. После этого царь обратился с молитвой к Богу, прося, чтобы тот научил его ремеслу. Бог обучил его делать кольчуги [395].
Не требует особого обоснования тезис о том, что властелин, каким бы ни был масштаб его власти, не в состоянии получить любую и всякую информацию непосредственно – «собственными глазами увидеть, собственными ушами услышать». Его возможности ограничены как минимум двумя обстоятельствами: неспособностью находиться лично в более чем одной точке пространства в определённое время, а также теми опасностями, которые могут подстерегать любопытного, например, во вражеском стане. Явным романтическим вымыслом являются приводимые в средневековых источниках истории об Александре Македонском, который проникал под видом посланника то к персидскому царю Дарию, с которым воевал, то к никогда не существовавшей царице выдуманного острова аль-Гарра [396]. Из той же серии чудесных, но совершенно далёких от жизни историй – рассказ о персидском царе Бахраме Горе, выдающем себя за собственного слугу и в таком обличье общающемся с вражеским царём [397]. Правда, и эти истории поучительны: в них обыгрываются те возможности, которые даёт переодевание, наличие портретного изображения противника (по нему царица острова аль-Гарра узнаёт Александра Македонского), использование человеческих слабостей (играя на женском любопытстве, Александр завлекает царицу на корабль и пленяет её) и т. п. Но всё это – иные темы. Что же касается сбора сведений, то в подавляющем большинстве случаев, если не всегда, властелин был вынужден опираться на посредников.
Даже в серии нравоучительных и не слишком реалистических рассказов о властелинах, которые знакомились с условиями жизни подданных и их проблемами, авторы «зерцал», демонстрируют неизбежность получения властелином опосредованной информации. Так, справедливый персидский царь Ануширван, по рассказу аль-Газали в «Чистого золота поучении владыкам», посылал придворных на самое возвышенное место в стране, чтобы они смотрели на дома подданных. И если над каким-то домом не вился дым из очага, они должны были отправиться туда, расспросить жильцов об их бедах и заботах. Ведь отсутствие дыма – признак либо того, что в доме нечего приготовить из еды, либо того, что жильцы больны. И если действительно у живущих в таком доме были основания для печали, Ануширван помогал им [398].
Посредники могут быть самые разные. Это – все те, кто сообщает, собирает, передаёт, обобщает сведения, доводит их до властелина. Неизбежность такого рода посредников и их существование в политической реальности заставляли авторов «зерцал» вырабатывать и формулировать условия, которым эти посредники должны удовлетворять. Ниже мы рассмотрим разные звенья информационной службы средневекового властелина. Здесь – о самом близком к властелину передаточном звене в цепочках снабжения его сведениями.
Достаточно подробно рассматривает обязанности «исполнительного министра» в деле информирования владыки Абуль-Хасан аль-Маварди в своих «Законах визирьской власти». Он формулирует несколько правил, которым этот министр должен следовать. Они, я уверен, могут быть во многом распространены и на другие источники сведений, поступающих к владыке.
Прежде всего, определяется одна из задач такого визиря – быть для владыки «зрящим оком и внемлющим ухом»; он должен незамедлительно доносить до владыки всё то, чему является
