упрекнёт в молчании, ибо в этом не будет твоей вины или упущения» [360].
В собрании нельзя кивать или указывать пальцем на кого-то, либо что-то нашёптывать на ухо соседу; это может привести к опасным недоразумениям [361].
Продолжением этих рекомендаций вполне может быть параграф «Смерть человека – на кончике его языка» (раздел «Беречься»).
Есть прекрасное русское выражение – «поедать глазами». Вот так и нужно слушать начальника, даже если он порет несусветную чушь.
Как и обвалившийся потолок не отвлёк придворного от того, чтобы халифу внимать
Известный бытописатель арабского Средневековья Джахиз повествует о том, что как-то аббасидский халиф ас-Саффах рассказывал собравшимся в меджлисе (своего рода посиделки, слово происходит от глагола джаляса – «сидеть») истории о персидских царях. Вдруг резкий порыв ветра сорвал лёгкую крышу и обрушил её на присутствующих. К счастью, никто не пострадал, но испугались и засуетились все, включая самого халифа. Впрочем, не все. Один из придворных по имени Абу-Бакр ан-Нури всё это время неотрывно смотрел на ас-Саффаха, что, кстати сказать, несмотря на наступившее замешательство, халиф отметил, он и спросил Абу-Бакра: „Ну и странный же ты человек, право! Почему ты не испугался, как это произошло с нами всеми?“ – „О Повелитель правоверных, – ответил ан-Нури, – сказал Аллах в своей Книге: „Не устроил Аллах для человека двух сердец внутри…“ (33:4). У человека ведь одно сердце. И было оно занято тем, что говорил Повелитель правоверных, и не было в нём места ни для чего другого. Ведь Аллах, если захочет облагодетельствовать раба Своего, то сделает это через повествование, услышанное человеком от Пророка или Повелителя правоверных. И такой чести я удостоился. Ум мой и мысли были заняты только этим. Да если бы Земля перевернулась, я и то этого бы не заметил! Ведь в это время я слушал Повелителя правоверных!“» [362].
* * *
Не думаю, что читатель окажется в подобных условиях, но принцип ясен.
Один из секретов политического долголетия
В качестве условия длительного пребывания правителя у власти «зерцала» требовали «так следить за делами подданных, как кормилица следит за сном младенца» [363] [56]. Соответственно находится под угрозой потери своей власти тот властелин, который «от новостей отвлекается и ими не увлекается, от них отвращается и к ним не обращается» [366]. Аббасидский халиф аль-Мансур, которого традиция характеризует как правителя, придававшего большое значение сбору сведений, говорил: «Поражает меня такой правитель, который не любит донесения; чем же он развлекается? И поражает меня руководитель, который не ведает, что происходит с его делами; как же он осуществляет руководство?» [367]. Ещё более был категоричен Джахиз. Он считал, что недостоин называться властелином тот правитель, который пренебрегает наиважнейшей в политике вещью, необходимой для того, чтобы во владениях царил порядок, а именно – сбором сведений как о приближённых, так и о простонародье [368].
«Зерцала» приводят множество исторических примеров тех властителей, которые не игнорировали требование осведомлённости, или, говоря современным языком, информированности. В «Книге короны» псевдо-Джахиза и «Чистого золота поучении владыкам» аль-Газали в качестве царя, который знал всё о жителях своей столицы и, как утверждалось, всей страны, называется персидский царь из династии Сасанидов Ардашир I, сын Папака. О нём утверждается, что утром он знал всё, что произошло ночью, а вечером – что случилось в течение дня. Он мог кому-то из своих приближённых сказать, что именно тот ел накануне, с какой из жён (не будем забывать, что на исламском Востоке было распространено многожёнство) или наложниц этот придворный провёл ночь. Люди были склонны верить, что Ардашира информирует об их делах ангел [369]. Но автор «Книги короны» замечает, что такое знание Ардаширом обстоятельств проистекало из его постоянной заботы – быть в курсе всех дел своих подданных [370].
Ещё один крайне авторитетный образец для подражания – второй Праведный халиф Омар. Средневековый автор пишет о нём, что «своих чиновников и подданных, даже живших в удалении, он знал так хорошо, как если бы спал с ними в одной постели и на одной подушке». Он продолжает: «В любой местности, в каждом городе не было такого наместника или военачальника, при котором не был бы приставлен следовавший за ним повсюду соглядатай халифа. О настроениях жителей вocтокa и запада халифата ему докладывали ежевечерне и ежеутренне» [371]. Но не только агенты снабжали его информацией. По свидетельству аль-Газали, Омар сам ходил по Мекке с ночным дозором, чтобы знать всё, что происходит в столице [372]. В качестве вещественного доказательства глубокой осведомлённости Омара о делах автор «Книги короны» приводит его послания наместникам. Эти письма были настолько документированными и точными, что «каждый начинал подозревать в доносительстве своих ближайших родственников и закадычных друзей» [373]. Думаю, подозрения были небезосновательными.
Среди последователей Омара (который, как утверждается, сам следовал порядку, заведённому персидским царём Ардаширом I, и стремился знать всё происходящее в государстве) упоминаются Омейяд Муавия, Аббасиды аль-Мансур и аль-Мамун. Ещё один аббасидский халиф – знаменитый Харун ар-Рашид припоминается нам, потому что сказки «Тысячи и одной ночи» дали его верный образ: Харун, переодевшись, сам знакомится с жизнью новой столицы – Багдада [374]. Аль-Газали указывает и более позднего и менее известного правителя – Газневида Махмуда (998–1030), сына Себюк-тегина [375].
Приводившиеся выше в качестве образцов для подражания исторические примеры мусульманских властителей подтверждают тезис о прочности власти правителя, хорошо информированного о делах своей державы. Халиф Омар правил в 634–644 годах, Омейяд Муавия – в 661–680 годах, Аббасид аль-Мансур – в 754–776 годах, правитель той же династии Харун ар-Рашид – в 786–809 годах, аббасидский халиф аль-Мамун – в 813–833 годах, Газневид Махмуд – в 998–1030 годах. По средневековым критериям все они – политические долгожители.
Неуместным педантизмом было бы перечисление всех тех областей действительности, которые должны быть объектами информированности властелина. Ведь в сущности это всё существенные, значимые события, дела, поступки, изменения, которые могут принести вред или (реже!) пользу государю, ставящему перед собой определённые политические цели. Приведу только несколько примеров, демонстрирующих не только какие-то важные для властелина срезы действительности, но и жизненную важность осведомлённости его о том, что происходит в его владениях.
Общее требование «так следить за делами подданных, как кормилица следит за сном ребёнка» конкретизируется в отношении низших социальных групп. «Услышь бессловесных» – так, наверное, можно было бы сформулировать это обращение к властелину. «Исключительное внимание уделяй делам бедняков и неимущих, – обращался Тахир Ибн-аль-Хусайн к своему сыну, – тех,
