Однако разница между властью и террором не только в количестве насилия, а прежде всего, в его законности. Так как каждый, кто прибегает к насилию, как правило, считает свое насилие «справедливым», и обосновывает его своими моральными принципами, то мало кто пытался найти легитимацию насилию вне рамок своих религиозных или идеологических доктрин. Но поскольку религии и идеологии у разных народов разные, то что можно найти в качестве объективного критерия в спорах между ними? Интересное решение этой проблемы я нашел в книге немецкого социолога проф. Хейко Шрадера «Глобализация, (де)цивилизация и мораль» где он пишет: «Ключевой теорией для меня является теория цивилизации Норберта Элиаса. Согласно его представлению, цивилизационный процесс характеризуется переходом от внешнего давления к самопринуждению, а также к морали, праву и обеспечивающим внутренний порядок институтам. Национальное государство получает монополию на насилие благодаря отказу индивида от насилия». – Люблю, когда ясно выражают свои мысли! Исходя же из нашей терминологии, мы можем сказать, что монополию на насилие в современных политических реалиях получает нация, независимо от того, имеет ли она государственный суверенитет или только добивается себе такового (принцип права наций на самоопределение декларирован в Уставе ООН); для того и образуются нации, чтобы силой завоевывать территории, права и привилегии, отстаивать интересы своих субъектов, и, если уж признавать легитимность существования наций, следует признать их право на борьбу за свое существование под солнцем, включая также и насильственные действия, если они являются необходимой мерой самообороны. Но и нациям отнюдь не все дозволено. По всеобщему согласию всех цивилизованных наций, ни при каких обстоятельствах не может быть оправдано убийство мирных граждан, женщин, детей, а также и безоружных военнопленных. Поэтому необходимо установить границу, где заканчивается законная национально-освободительная борьба угнетенного народа и начинается преступный террор.
Прежде всего, национально-освободительная борьба должна быть признана законной там, где какая-либо народность или религиозно-этническая группа подвергается дискриминации, лишается равных прав с «титульной нацией», а ее представители лишаются возможности полноценной интеграции в единое гражданское общество того или иного государства. Таково, например, положение палестинских арабов на оккупированных Израилем территориях. Они не только лишены каких-либо элементарных гражданских прав, но также даже и при желании не имеют возможности стать лояльными Израилю гражданами, ассимилироваться в израильтян, объединиться со своими родственниками из израильских арабов. Для сравнения скажем, что при всей тоталитарности советского режима, даже в годы сталинской диктатуры, ни одна народность СССР не пользовалась меньшими правами, чем русские, а зачастую и большими (имели привилегии как национальные кадры), поэтому, если палестинцы могут оправдать свою борьбу против Израиля дискриминацией, то у чеченцев такого повода воевать против русских никогда не было, по крайней мере, до начала военного конфликта.
Конечно, чеченцы могли бы и раньше взбунтоваться против режима, навязываемого им русскими, ибо не все обязаны терпеть то же, с чем сами русские как бы готовы смириться. Тоталитарный режим не обеспечивал гражданских свобод, обрекал все подвластные ему народы на всеобщее рабское и нищенское существование. В таких условиях также каждый народ, даже и без особой к себе дискриминации, имеет вполне законное право бороться за свою независимость, однако именно тогда почему-то ни о каких национальных конфликтах в СССР никто не слышал. А поскольку все эти годы и чеченцы, и многие другие народности СССР никак о своих правах не заявляли, то и Россия сейчас вправе не признавать за этими искусственными самостийными национальными образованиями права на национальный суверенитет, считая всех их россиянами, наравне с русскими ответственными перед единым Законом. В отличие от палестинцев, чеченцы, как и любая иная нация бывшего СССР, могут спокойно жить под защитой Российской Конституции, где уважаются не только гражданские, но и культурные и религиозные права всех национальных меньшинств. А если кем-то где-то эти права и попираются, то и тогда следует бороться не с Россией и ее Конституцией, а с конкретными правонарушителями в рамках Закона.
Палестинцев также многие, особенно, представители т.н. «правого лагеря», называют «фиктивной нацией», из чего заключают, что им не положены не только те права, которыми пользуются в России чеченцы, но и вообще они не вправе претендовать на какое-либо физическое существование в той стране, где они родились. Возможно, и была бы какая-то доля правды у тех израильтян, что выступают против создания независимого Палестинского государства на территории Эрец Исраэль, но только в том случае, если бы палестинцы, проживающие в зоне юрисдикции Израиля, пользовались всеми правами израильтян, тогда можно было бы им сказать: «либо подчиняйтесь израильским законам и живите, как все, либо переезжайте в арабские или мусульманские страны», но Израиль палестинцев израильтянами никогда не признавал и признавать не собирается, таким образом, он сам их поставил в условия суверенной нации со всеми вытекающими отсюда последствиями. И это, увы, не фикция, а факт, что существует целый народ, которому никто и нигде не дает права жить на земле. А почему израильтяне не хотят предоставить гражданские права палестинцам, неужели они не понимают, что из-за этого они терпят и террор, и гражданское сопротивление, и позорную репутацию оккупантов во всем цивилизованном мире? – Я думаю, что понимают, и многие из них рады были бы прекратить этот многолетний конфликт, однако они понимают также и другое: что, предоставив равные права палестинцам, им придется кое-чем поделиться с ними: и многими материальными благами, и привилегиями, которыми пользуются пока исключительно израильские граждане: это и социальное страхование, и работа, и равная оплата труда, и равное распределение воды и других природных ресурсов, и т.д., и т.п. Поэтому они предпочитают терпеть террор, рисковать своей жизнью и жизнью своих детей, нежели чем-то поделиться с гоями. Некоторые ради «мира» и безопасности даже готовы отдать палестинцам пол страны, но только не свои исключительные еврейские права, и в этой «левой» уступке также есть своя еврейская логика, из двух зол выбирающая меньшее. Как говорится: «Жадность фраера сгубила».
Таким образом, в принципе, борьбу палестинцев за свои права, как ее ни назови, следует признать законной, хотя, конечно, такие ее методы, как теракты против мирных граждан, остаются преступными и не имеют никаких оправданий.
Палестинцы свою борьбу называют «интифадой» – формой сопротивления, в основном, исключающей насильственные действия, максимум дозволяющей детям бросать камни в израильские танки. Теракты же, в которых гибнут мирные граждане, всегда официально осуждались палестинским руководством, однако то же руководство практически ничего не сделало для поимки террористов и придачи их суду, что, по нашему мнению, наносит вред прежде всего интересам палестинского народа, так как политическими законными методами палестинцы скорее бы могли защитить свои права.
Скажем более: где-то в мире происходит кровавый теракт против гражданского населения – ищите в том еврейский интерес, если не прямую провокацию или подстрекательство. Любой теракт приносит дополнительные политические очки Израилю, США и т.н. «антитеррористической коалиции», что стремится утвердить свое абсолютное господство в мире, и господство это отнюдь не будет либеральным, правовым и демократическим. И вот, почему. Любой теракт прежде всего повышает общественный вес военных и полицейских чинов, ШАБАКА, кабатов (офицеров безопасности, аббревиатура от ивритского: кацин битахон) – т.е. всех тех людей, которые не способны творить в мире ничего, кроме насилия (другими словами, террора). Им нужна работа, власть, высокие зарплаты и общественный авторитет – террор помогает им заполучить все это. Эти люди мечтают о таком «мире», где на каждой двери висел бы замок, на каждом окне – решетка, где каждого входящего в автобус обыскивают, а у каждого входящего в магазин проверяют документы. Прекратится террор – и их мир рухнет, они останутся не у дел. Всякая армия сильна всегда там, где слаба политика, где стороны не соблюдают ни нормы международного права, ни взаимные договоры. Поэтому, если хочешь с кем-то разговаривать с позиций большого кулака (напомним цитату из «Протоколов сионских мудрецов»: «Наше право – в силе»), спровоцируй его на террор, дай ему понять, что политическими, законными методами от тебя никаких уступок добиться невозможно, срывай переговоры, затыкай рты оппонентам, продолжай силой гнуть свою линию – и террор появится сам собой.
