В числе дисциплинарных мер упоминались также телесные наказания. Арестанты (из непривилегированных сословий) должны были заниматься работой (щипать перья, толочь сандал и пр.). Заключенным запрещалось давать бумагу, перья и чернила. Разрешалось читать книги только религиозного содержания. В каждой тюремной камере определялся выборный староста, который являлся ближайшим помощником смотрителя по наблюдению за порядком и чистотой. Смотрителю предписывалось «с заключенными арестантами обхождение иметь строгое, однако же никогда не отступать от правил человеколюбия и обходиться без злобы, мщения и насильства». Представляет также интерес инструкция, разработанная Петербургским губернским прокурором для столичной тюрьмы в 1819 г.[419] Факт ее появления говорит о том, что предыдущая инструкция оказалась недолговечной. В документе указывалось, в частности, чтобы старосты собирали заключенных своей камеры на утренние и вечерние молитвы и чтобы после утренней молитвы раздавали арестантам кормовые деньги на сутки; запрещалось курение в опасных местах. Кружки для сбора подаяний на ночь предписывалось убирать (в связи с воровством денег из них). Эта инструкция носила поверхностный характер и не отражала многих вопросов организации жизни арестантов в тюрьме.
Рассмотренные инструкции не имели общегосударственного масштаба. Их можно считать промежуточным звеном между концептуальными положениями «Наказа» (вместе с проектом Устава о тюрьмах) и нормативным регулированием пенитенциарной деятельности, поскольку инструкции, вобрав в себя ряд положений «Наказа» и проекта Устава о тюрьмах, послужили в дальнейшем правовой базой первой общероссийской тюремной инструкции 1831 г. В целом же гуманистические идеи европейских просветителей, внедренные в России во многом благодаря Екатерине II, в пенитенциарной сфере длительное время не находили воплощения в каких-либо практических государственных решениях или крупных общероссийских правовых актах (указанные инструкции к таковым отнести нельзя). Положение сдвинулось с мертвой точки к концу первой четверти XIX в.
В 1819 г. в России было учреждено Общество попечительное о тюрьмах[420]. Толчком послужила поездка в Россию английского филантропа Вальтера Веннинга, который у себя на родине создал Лондонское общество улучшения мест заключения, поставившее цель распространения идей Д. Говарда о преобразовании тюрем во всем мире в соответствии с требованиями христианской морали. Его записка «О состоянии мест заключения и меры по их улучшению»[421], направленная в 1817 г. Александру I, вызвала живой интерес русского императора. Конечным итогом данной инициативы стало появление в России Общества попечительного о тюрьмах, Правила для которого утвердил сам император[422]. Основная задача Общества заключалась в «нравственном исправлении содержащихся под стражею преступников, а также улучшение состояния заключенных за долги и по другим делам людей»[423]. В Правилах определялся следующий перечень средств исправления: 1) ближайший и постоянный надзор за заключенными; 2) размещение их по роду преступлений и обвинений; 3) наставление их в правилах христианского благочестия и доброй нравственности, на оной основанной; 4) занятие их приличными упражнениями; 5) заключение провинившихся или буйствующих в уединенное место[424]. Особое внимание уделялось религиозному воздействию на заключенных. Предписывалось вводить церковные службы, проводить воскресные и праздничные дни «в благочестивых чтениях, беседах и молитве». Впервые пошла речь о тюремных библиотеках, хотя выбор книг ограничивался литературой «священного писания и духовного содержания». На видных местах рекомендовалось размещать «печатные правила», запрещающие употреблять спиртные напитки[425].
Правила для Общества попечительного о тюрьмах, строго говоря, не являлись правовым актом, регулирующим исполнение и отбывание наказания в виде лишения свободы, поскольку само Общество задумывалось как благотворительное (каковым оно и было в других странах). Однако в нашей стране эта организация приобрела гораздо более весомое значение, что связано прежде всего с отсутствием соответствующего законодательства. В этой связи М. Н. Гернет отмечал, что деятельность Общества попечительного о тюрьмах дала новое направление тюремной политике Российского государства, связанное с попытками совершенствования тюремной системы усилиями общественных благотворительных организаций[426]. В дальнейшем Общество превратилось в некую «полуофициальную организацию, наделенную некоторыми властными полномочиями… на ней, помимо прочего, лежала обязанность восполнять своими пожертвованиями недостаток казенных средств, отпускавшихся на содержание тюрем и арестантов»[427]. Нас же в контексте исследуемых проблем интересуют не административные аспекты деятельности общества, а содержание указанных Правил.
Сопоставление с принятыми позже кодифицированными актами (Устав о ссыльных 1822 г., Инструкция смотрителю губернского тюремного замка 1831 г. и др.) показывает, что основные положения Правил, будучи развиты и расширены, имели в них принципиальное, концептуальное положение. Поэтому принятие в 1819 г. Правил для Общества попечительного о тюрьмах можно, на наш взгляд, расценивать в качестве одного из первых более или менее цельных действующих юридических документов, где определялись цели наказания в виде лишения свободы, раскрывались средства исправления, обозначались основные режимные требования в соответствии с передовыми достижениями мировой пенитенциарной мысли того времени. Нельзя, однако, не заметить, что и в этом случае предусмотренные Правилами вопросы, касающиеся условий отбывания наказания в местах лишения свободы, во многом так и остались нереализованными, и опять причины были те же самые.
О нереалистичности многих (вероятно, большинства) Правил Общества попечительного о тюрьмах свидетельствуют фактические условия отбывания наказания в тюрьмах в период пребывания Веннинга в России. Так, осмотрев места заключения в Петербурге, он, в частности, обнаружил, что камеры были чрезвычайно тесны, мужчины не отделялись от женщин. «Нужные места, не чистившиеся несколько лет, – отмечал он, – так заразили воздух, что почти невозможно было сносить зловоние. В сии места солдаты водили мужчин и женщин одновременно, без всякого разбора и благопристойности. В камерах было также темно, грязно, а пол не мылся с тех пор, как сделан. Сидело в одной комнате 200 человек, и вместе с величайшим, например, преступником, окованным железами, несчастный мальчик за потерю паспорта»[428]. Конечно же, в подобных условиях говорить о нравственном исправлении арестантов, когда «в тюрьме, лишенной дневного света, и тусклая лампада благодеяние и спасение»[429], не приходится. В дальнейшем нормы, регулирующие деятельность Общества, были представлены в виде Устава Общества попечительного о тюрьмах, включенного в состав Свода учреждений и уставов о содержащихся под стражею[430]. К предметам попечительства здесь, помимо указанных выше, относились состояние тюремных больниц, обеспеченность арестантов одеждой, бельем, обувью, сооружение церквей в тюрьмах.
Президентом Общества попечительного о тюрьмах являлся министр юстиции (с 1855 г., а до этого Общество считалось находящимся под покровительством самого императора). Предусматривались комитеты Общества мужские и женские в столицах, губернских и портовых городах, а также соответствующие отделения в уездных городах. Комитеты и отделения состояли из членов Общества благородного, духовного и купеческого звания. Комитеты Общества должны были наблюдать: «1) чтобы со стороны тюремных смотрителей соблюдаемы были установленные правила по надзору за порядком и благочинием между арестантами и правильному размещению их по званию, полу, возрасту и роду преступлений или обвинений; 2) чтобы назидание заключенных в правилах Христианского благочестия и доброй нравственности было исполняемо неупустительно; 3) чтобы в установленные дни Богослужение совершаемо было в тюремных церквах; где же оных нет – молитвословия в особом помещении или в арестантских камерах; 4) чтобы во время постов арестанты говели; 5) чтобы места заключения были снабжены книгами Св. писания и духовно-нравственного содержания и чтобы воскресные и праздничные дни сопровождаемы были арестантами в благочестивых чтениях, беседах и молитве; 6) чтобы обвиненные судом, по объявлении им приговора, немедленно были устраняемы от сообщества с прочими арестантами, дабы духовный отец наедине приготовил их назиданием к достойному принятию Св. Таин и к перенесению заслуженного наказания с христианскою покорностию и раскаянием»[431].
