Сложившееся исторически фактическое положение с местами лишения свободы не могло быть улучшено без привлечения огромных средств, а ими государство не располагало; к тому же о цельной и последовательной программе преобразований тюремной сферы тогда и речи не было. И все же толчок, данный «Наказом» и проектом Устава о тюрьмах, способствовал совершенствованию пенитенциарного дела в России, поскольку в это время тюрьмы стали «предметом более или менее общественного внимания и объектом научного изучения»[400]. В изданных позже инструкциях, носивших ограниченный характер, а затем в утвержденных императором Правилах для попечительного о тюрьмах общества были включены нормы, которые станут сердцевиной последующей пенитенциарной политики Российского государства.
Глава 3. Реформирование российского общества и эволюция пенитенциарной политики в первой половине XIX в.
Первая половина XIX в. характеризуется формированием предпосылок либеральных преобразований в российском обществе. В этот период усложнялся весь спектр общественной жизни, накапливались элементы новых социально-экономических укладов в хозяйственной сфере, совершился промышленный переворот, ставший основой для развертывания индустриализации, многообразилась социальная структура, в частности, возникли новые социально-классовые группы, все громче стал звучать голос оппозиции самодержавию. Все это свидетельствовало о том, что в России обострялись старые и возникали новые противоречия, на новый цивилизационный уровень поднималось российское самосознание. Другого и не могло быть, если иметь в виду развитие в целом мировой цивилизации. Так, европейские буржуазные революции уже определили социальную направленность общественного прогресса, заложили качественно новые основы государственного управления в соответствии с принципами свободы, правового равенства граждан, усиления влияния представительных органов власти.
Внутренняя и внешняя политика Российской империи, массовые репрессии против прогрессивно мыслящих дворян, польских патриотов, участников солдатских и других народных выступлений, жестокое подавление выступлений против крепостничества, национального гнета, произвола царской администрации, помещиков, горечь поражений в ряде войн и многое другое обострили историческую ситуацию в нашей стране первой половины XIX в., давили тяжелым грузом на государственность, жизнь населения, значительно осложняли систему управления. Вотчинно-поместное начало с трудом приспосабливалось к условиям промышленного переворота. Крепостничество тормозило прогресс России, все громче критиковалось представителями всех социальных слоев. Между тем самодержавие как олицетворение и выразитель интересов дворянской империи, что определяло его консервативную природу, стремилось отгородить Россию от буржуазных преобразований, государственно-управленческих новаций Запада, сохранить прежние по своей сути политические и иные институты. Как будет показано ниже, эти процессы определенным образом сказались на особенностях российской пенитенциарной политики.
Вместе с тем следует отметить, что первая половина XIX в. характеризуется весьма существенными изменениями с системе управления государственными делами, о чем свидетельствует, прежде всего, создание министерств (хотя этот процесс проходил достаточно сложно и противоречиво[401]) и Государственного совета, а также усилением законодательных начал в регулировании различных сфер общественной жизни, подтверждением чему является издание Свода законов Российской империи. Следует отметить здесь же, что в созданном Министерстве внутренних дел (наряду с другими министерствами)[402] предусматривался Департамент государственного хозяйства и публичных зданий, который и стал заведовать управлением тюрем по всей стране[403]. Вместе с тем смирительные и рабочие дома находились в ведении Министерства полиции. И лишь с присоединением последнего к Министерству внутренних дел в 1819 г. управление основными местами лишения свободы перешло к МВД[404].
В контексте нашей проблематики обращает на себя внимание то обстоятельство, что правовая регламентация системы мест лишения свободы в первой половине XIX в. обретает, наконец, логическую завершенность. Разрозненные ранее управленческие решения в пенитенциарной сфере, законы и другие правовые акты аккумулируются в таких крупных пенитенциарных документах, как Устав о ссыльных, Свод законов и учреждений о содержащихся под стражею и др. Усиливается степень законности при осуждении к наказаниям, связанным с лишением свободы, в частности, в 1822 г. законодательно закрепляется решение о том, что ссылка назначается «не иначе, как по приговорам судебных установлений»[405].
В пенитенциарной политике Российского государства начала XIX в. акцент делался по-прежнему на максимальном использовании ссылки в государственных интересах. Это подтверждается прежде всего тем, что именно ссылке (как в каторжные работы, так и на поселение) уделяется наибольшее внимание из всех видов наказаний, связанных с лишением свободы. В частности, серьезным изменениям подверглось управление ссылкой. Было сочтено нужным, чтобы все вопросы водворения ссыльных находились под общим наблюдением сибирского генерал-губернатора, а непосредственное их ведение – под контролем гражданских губернаторов, выделив для этого специальный аппарат и дав губернаторам в этой сфере достаточно широкую свободу действий. Тем самым правительство предполагало упростить и ускорить решение всех организационных, а также материально-бытовых вопросов, во множестве возникавших при поселении на конкретные места ссыльных преступников. Все это предусматривалось Положением о поселении в Сибири 1806 г. Основными местами поселения указывались Забайкалье и Нижнеудинский округ. Как и ранее, предполагалось оказывать поселенцам содействие в постройке домов, снабжении хлебом и семенами. Кроме того, предусматривалось не распределять их по различным населенным пунктам, а образовывать особые поселения[406].
В целом можно говорить о том, что первая четверть XIX в., по выражению Н. Г. Фельдштейна, была «эпохой коренных преобразований в русской ссылке»[407]. Далее будет показано, что именно в рассматриваемый период ссылка получит очень подробное и завершенное правовое регулирование, где задача колонизации уже никоим образом прямо не указывается (в отличие от отдельных императорских указов, о которых говорилось ранее). По утверждению того же Н. Г. Фельдштейна, в XVIII и начале XIX вв. государству так и не удалось решить с помощью наказания в виде ссылки поставленные перед ним задачи. Более того, этот автор писал о «полном крушении отдельных колонизационных попыток» (это не поколебало тем не менее стремления государства осуществить с помощью ссылки «мечту обратить Сибирь в густо населенную провинцию»[408]).
Нам представляется, что такая оценка излишне категорична, поскольку при всех недостатках и просчетах, с большим скрипом, но все же ссылка исполнялась, и государство реально имело от этого определенные результаты. В полной мере осуществить планы колонизации Сибири и извлечения выгод от эксплуатации труда осужденных преступников государство не смогло в силу следующих основных причин: отсутствия необходимых материально-финансовых средств, неподготовленности персонала, несовершенства государственного управления, отсутствия коммуникаций, отдаленности районов ссылки и др. Государство в значительной степени стало «заложником» присоединения огромных территорий, когда, с одной стороны, существовала крайняя необходимость в заселении окраинных земель, развитии в них промышленности и сельского хозяйства, укреплении границ; а с другой стороны – нехватка государственных «мощностей» и населения (рабочей силы), готового добровольно осесть в тех краях для реализации этих проектов.
Мы можем предположить, что здесь речь шла уже о стратегических государственных интересах. Поступиться своей государственной территорией Россия не могла, что было связано, во-первых, с установившейся мировой практикой, в соответствии с которой каждое государство стремилось расширить свои границы, что представляло собой объективный государственно-исторический процесс, и, во-вторых, с теми потенциальными природными богатствами, разработка которых сулила несомненные экономические выгоды. Исходя из этого, можно, пожалуй, говорить о вынужденности государства использовать отправку в отдаленные районы и труд осужденных (каторжные трудились на серебряно-свинцовых рудниках, солеваренных заводах, добыче угля, строительстве плотин и т. д.) к лишению свободы ради высших государственных интересов. Хотя, разумеется, данное обстоятельство ни в коей мере не оправдывает тех плохих условий, в которых осужденным приходилось отбывать наказание.
