Практическое значение познания цели государства заключается в том, что только им завершается психологически и этически необходимое обоснование государства. Учение об обосновании государства могло обосновать только институт государства вообще, но не государство в его индивидуальной структуре. Здесь место учения о цели государства. Как для наивного сознания, так и для научной мысли необходимо возникает вопрос, почему существуют государственные учреждения, которые не являются, конечно, слепыми силами природы, в их поддающихся изменению волей человека и фактически всегда меняющихся формах, почему необходимы те жертвы, которые индивид и все общество всегда должны приносить государству? Оппортунистическим отрицанием общих принципов государственной деятельности и безнадежным «иначе не может быть» нельзя обосновать воинской, податной, судебной и множества других повинностей, налагаемых государством. В этом пункте учение о государстве соприкасается поэтому с практической политикой. Всякое изменение в области законодательства и организации государства должно быть обосновано его целесообразностью, каждая мотивировка проекта должна прямо или безмолвно опираться на цели государства. Поэтому противоположность великих политических партий и проявляется в противоположности воззрений на цели государства. Термины «либеральный» и «консервативный», «реакционный» и «социалистический» означают принципиальные разногласия относительно задач государства. Иметь политические принципы – значит не что иное, как иметь определенные воззрения на отношение конкретных государственных дел к посредствующим и конечным целям государства. Только с точки зрения целей государства можно судить о достоинствах или негодности политики государства, – что не всегда должно быть сознаваемо высказывающим суждение. Все политические суждения суть телеологические оценки.
Это воззрение на значение цели государства всего ярче обнаружилось в союзно-государственных образованиях новейшего времени. Как введение к Конституции Соединенных Штатов Америки[290], так и Конституция Швейцарского союза[291] и предисловие к Конституции Германской империи[292] прямо указывают на цели вновь основываемого государства как на мотив политического новообразования[293].
Как ни важен именно этот последний факт для выяснения живущих в сознании властителей и народов воззрений на цели государства, следует, однако, иметь в виду и границы значения этой политической телеологии. Столь частое прежде утверждение, что важнейшей задачей учения о государстве является установление его целей, так как из них дедуктивно вытекает вся совокупность государственных функций, – в такой формулировке неверно. Путем простой дедукции из цели государства так же нельзя разрешить ни одной положительной политической задачи, как нельзя познавать исключительно при посредстве законов логики или создать произведение искусства при помощи законов эстетики. Если признавать целью государства реализацию права, то эта формула ничего не говорит нам о том, что должно считаться правом, так как конкретный характер права всегда зависит от данных социальных отношений определенного народа. Одна и та же высшая цель может быть достигнута при помощи бесчисленного множества средств, и поэтому знание цели отнюдь не дает нам знания тех средств, при помощи которых она достигается. В истории политических теорий мы наблюдаем поэтому тот поучительный факт, что нередко всевозможные партийные взгляды с мнимологической необходимостью дедуцируются непосредственно из цели государства. В противовес такого рода в высшей степени опасному способу суждений должно быть констатировано, что конкретное содержание деятельности государства всегда может быть определено только эмпирически, и притом только для отдельного государства в данный момент его существования.
Но необходимость считаться с высшими целями государства всегда остается в каждом государстве регулятором политической деятельности. Эти цели ближайшим образом указывают не столько на то, что должно совершаться, сколько на то, что должно быть отвергнуто, и это отрицательное действие имело большое значение в истории и во все времена сохраняло это значение в политике. Вся наша современная культура основана, между прочим, на убеждении, что власть государства имеет границы, что мы – не подчиненные безгранично всемогущей власти государственные рабы. Чистое формально-юридическое изучение государства никогда не может выяснить материальных границ деятельности государства; оно не может признавать никаких других границ, кроме тех, которые государство ставит себе само, но не в состоянии определить содержание этой ограничивающей деятельности государства. Существование таких границ было доказано лишь благодаря прогрессирующему познанию того, что государство связано своими целями. Самым ярким примером может служить современное отношение государства к религии. Что из власти государства должна быть изъята сфера индивидуальной совести, было познано прежде всего благодаря достигнутому, после продолжительной борьбы, выяснению тех границ, в которые государство поставлено своей природой и, стало быть, своими целями. Выяснение значения цели государства в области права в высокой степени содействовало падению полицейского государства, познание его культурной цели – отмене вредных в социальном отношении институтов. Все великие революции новейшего времени начинались под знаменем определенной государственной цели. Эту отрицательную регулирующую силу познание целей государства всегда сохраняет и в повседневной политической жизни, причем эти цели служат критерием для оценки существующих отношений, признаваемых, соответственно такой оценке, подлежащими отмене или преобразованию. Здесь мы касаемся, впрочем, одного из тех – практически неизбежных – пунктов, где партийный интерес стремится стать на место интереса государственного, отвергая неудобное для партии как противное интересам государства[294].
II. Обзор отдельных теорий цели
История учений о цели государства так же стара, как история науки о государстве. У Аристотеля политическая телеология служит, в соответствии с общим строем его философской системы, исходным пунктом его исследований о государстве[295]. И у римлян мы находим тщательно выработанные воззрения о цели государства, оказавшие решающее влияние на позднейшую литературу. Весьма энергично выясняется значение цели государства в новейшей естественно-правовой литературе, в частности, у тех авторов, которые стремятся вставить деятельность государства в прочно установленные границы. Выводя государство из индивидуальной воли, естественное право превращает его в учреждение, возникающее и существующее для индивидуальных целей. Эта черта настолько характерна для естественного права, что не было недостатка в авторах, утверждавших, что вся проблема цели отошла в область прошлого вместе с естественным правом. С победой исторической школы в науке права и государства должна была подвергнуться пересмотру и политическая телеология, что повело за собой глубокое преобразование всего учения. В то время как прежде, по общему правилу, выставлялась общая цель государства без дальнейшего исследования существа этой цели и способа ее осуществления, необходимость считаться с практической, реальной государственной жизнью и от идеальных типов государства обратиться к эмпирическим приводит к более подробному, индивидуализирующему изучению, результат которого является гораздо более сложным, чем общие положения прежнего учения о государстве. Для новейшего фазиса в развитии проблемы характерно, что в то время как прежде исследование целей государства считали своим делом философы права и государствоведы, в настоящее время этим вопросом занимаются или, по крайней мере, ссылаются на него преимущественно политико-экономы[296]. В частности, новейшее учение о государственном праве, при господствующем в нем строгом формализме, полагает возможным совершенно пренебречь содержанием государственных функций, которое, однако, для всех желающих понять жизнь государства во всей ее полноте, по важности своей по меньшей мере не уступает познанию юридических форм. Так как, однако, строгое разграничение содержания и формы в действительности неразрывно единой жизни не может быть проведено последовательно, то и это учение о государственном праве оперирует с представлением цели государства, не исключая и тех случаев, когда оно прямо в этом не сознается.
Чтобы дать краткий обзор предложенных до сих пор теорий, мы должны упомянуть здесь, прежде всего, об указанном уже учении о бесцельности государства или государстве как самоцели, практическое значение которого сводится к отрицанию правомерности индивидуальных требований, предъявляемых к организации и результатам деятельности государства. По общему правилу под этой теорией скрывается определенная политическая тенденция. Консервативно-реакционная политическая литература первых десятилетий XIX в. во главе с L. V. Haller’ом[297] усердствовала в отрицании цели государства, чтобы устранить всякую неудобную критику существующего. Мнимая бесцельность государства, в действительности, сводится у этих авторов к тому, что целью государства является у них неизменность существующего социального порядка, препятствование распространению и победе революционных идей.
