Попытки характеристики личности в рамках ролевой теории представлены и в работах некоторых отечественных авторов. Большое значение понятию роли придает, например, И. С. Кон, который характеризует личность главным образом через выполняемые ею роли[530]. В таком случае правовое воздействие на личность и его эффективность подлежат изучению именно в контексте обеспечения правом функционирования социальных ролей позитивной, социально адекватной направленности.
Другие авторы стремятся рассматривать личность в контексте социальных отношений в целом, определяя ее либо как «единицу в системе социальных отношений» (В. Е. Давидович), либо как меру усвоения социальных отношений (П. Е. Кряжев). Близка к этому и точка зрения С. Л. Рубинштейна, который рассматривает личностные свойства человека лишь в свете его социального поведения. «В качестве собственно личностных свойств из всего многообразия свойств человека, – пишет С. Л. Рубинштейн, – обычно выделяются те, которые обусловливают общественно-значимое поведение или деятельность человека»[531].
Критикуя данную точку зрения, Б. Д. Парыгин отмечает, что, выделяя социальную роль, функцию индивида в качестве главного признака личности, С. Л. Рубинштейн затем фактически противопоставляет социальную сущность личности ее психологическому содержанию, сводит понятие личности к ее социальному статусу[532]. Думается, что сведение личности к совокупности общественных отношений, к социальному статусу не позволит в полной мере определить психологические, личностные аспекты эффективности права и норм законодательства и пути ее повышения. В данном случае получается, что совершенствование личности происходит именно через совершенствование общественных отношений, в которых она участвует. Тем самым игнорируются внутренние духовные процессы, система саморегуляции, оказывающие существенное влияние на психологическую эффективность права и предписаний законодательства.
В какой-то мере в качестве противовеса антропологическому и социологическому подходам, рассматривающим личность как функцию биосоматической или социальной программы, существуют попытки понять и объяснить личность в качестве некой абсолютно самостоятельной и индивидуально-неповторимой целостности (персоналистский подход). Так, основоположник американского прагматизма психолог В. Джемс рассматривал в свое время личность как итог и воплощение собственности на свое тело и способности, на семью и продукты своей деятельности, на свое творчество и материальное благосостояние. Наиболее полное выражение персоналистская трактовка личности получила в концепции экзистенциализма, усматривающего сущность личности в ее абсолютной духовной самостоятельности и уникальности. Окружающая человека среда – природа и социальные отношения создают «неподлинность» существования личности, мешают ей уйти в свой неповторимый внутренний мир. Заброшенный в современный индустриальный мир вещей, человек теряет индивидуальность, растворяя свое «Я» в массе, в толпе[533].
Стремление рассматривать личность лишь как совокупность уникальных психических процессов, свойств и состояний, безотносительно к ее социальному положению, функциям и ролям, также представляется односторонним. Применительно к проблемам эффективности в праве это, на наш взгляд, будет означать игнорирование роли социальной среды в формировании правосознания и правового поведения личности. Тем не менее очевидно, что нормы законодательства человек может реализовать лишь в рамках выполняемых социальных ролей и соответствующих общественных отношений. На психологическое принятие права и конкретных норм законодательства также влияют и социальное положение человека, и его окружение, и соответствующие корпоративные ценности и нормы.
Б. Д. Парыгин предлагает следующее определение: личность – это интегральное понятие, характеризующее человека в качестве объекта и субъекта биосоциальных отношений и объединяющее в нем общечеловеческое, социально-специфическое и индивидуально-неповторимое[534]. Он также говорит о двух моделях личности – статической и динамической. Под статической структурой следует понимать предельно отвлеченную от реально функционирующей личности абстрактную модель, характеризующую основные аспекты, пласты или компоненты психики индивида. Статическая структура личности может рассматриваться как бы состоящей из трех основных пластов: 1) общечеловеческого, 2) социально-специфического, 3) индивидуально-неповторимого. Под динамической структурой личности он подразумевает ту одномоментную фотографию или модель психического состояния и поведения человека, которая позволяет понять механизмы взаимосвязи и взаимодействия всех компонентов и структурных пластов в психике индивида[535].
Думается, что выделение структур личности и их элементов нуждается в дальнейшей научной разработке, создает возможность для более избирательного и целенаправленного правового воздействия как на внутренний мир человека, так и на его поведение. Такое целенаправленное воздействие на те или иные структуры личности может стать действенной формой повышения психологической эффективности норм законодательства, борьбы с различными деформациями личности, имеющими социальную значимость.
В литературе указывается, что общечеловеческие психические свойства индивида являются исторически первыми и, следовательно, фундаментальными образованиями социальной психологии личности. Общечеловеческими в психике индивида являются: во-первых, наличие необходимого комплекса основных психических процессов (ощущение, восприятие, память, мышление, воля) и состояний, подчиняющихся общим для всех людей психофизиологическим механизмам, без которых не может быть и речи о психической деятельности личности; во-вторых, факт биосоциальной детерминированности психического мира и поведения человека; в-третьих, факт социальности психики человека в отличие от психики животных[536].
Естественно, что, наряду с общечеловеческим, необходимо различать социально-специфический опыт личности. Здесь имеются в виду все те особенности психики личности, которые связаны с фактом ее принадлежности к той или иной социальной общности или совокупности социальных общностей (этнических, классовых, политических, идеологических, экономических, профессиональных и т. д.). В контексте нашего исследования правомерно поставить вопрос не только об антропологической адекватности норм законодательства, но и об учете в правовом регулировании психологических особенностей членов тех социальных групп, которые участвуют в подвергающихся регулированию общественных отношениях.
Как известно, структура личности, ее содержание были и остаются предметом научных дискуссий. П. В. Симонов рассматривает личность как совокупность потребностей, З. М. Какабадзе – как совокупность интересов. В последнем случае в «своеобразной структуре личности» выделяется иерархически построенная по степени фундаментальности и объективной значимости система интересов[537]. Противоречие всей жизнедеятельности человека – противоречие зависимости и независимости, подчинение вещам окружающего мира и одновременно стремление освободиться от «прикованности» к ним. Понимание потребности как противоречия деятельности ориентировано на выявление роли главного посредствующего фактора – деятельности в процессе реализации и функционирования психики человека и развертывания его поведения[538].
Трехслойную модель личности предлагает Я. Щепаньский, включая в эту модель биогенный, психогенный и социогенный факторы. В этом заключаются противоречие и единство человека: биологическое в человеке обусловливает его приспособленность к среде, социальное – способность приспособлять среду. Это противоречие разрешается (и постоянно вновь возникает соответственно развитию познания человека) в процессе включения естественных потенций человека в общественную жизнь, подструктура «низших этажей» человека «встраивается» в «верхние этажи»[539].
В литературе выделяются следующие уровни структуры личности: психологический (темперамент, направленность, способности, характер), социологический (функциональные отношения с социальной системой), нравственный уровень (собственно моральные, морально-деловые, морально-экономические, морально-характерологические, морально-биологические качества), правовой уровень структуры личности. Личность на правовом уровне существования (функционирования, развития) сохраняет свои сущностно-содержательные свойства, родовые качества, не представляя нового, собственно юридического определения человека. Нельзя согласиться с тем, что многоплановость проблемы личности объясняет невозможность ее «универсального» определения[540]. Поэтому можно говорить о принципиальном единстве, устойчивости комплекса психологических реакций на правовое воздействие. Вместе с тем еще Л. И. Петражицкий указывал, что на правовом уровне сущностно-содержательные качества человека преобразуются, создается юридическая модель личности как фиксация системы ее качеств, обеспечивающих возможность включения человека в государственно-правовую сферу общественной жизни. Существенное значение этических переживаний и нравственного, и правового типа в человеческой жизни, по его мнению, состоит в том, что они: 1) действуют в качестве мотивов поведения, побуждают к совершению одних действий и воздержанию от других (мотивационное действие этических переживаний); 2) производят известные изменения в самой психике индивидов и масс, развивают и усиливают одни привычки и склонности, ослабляют и искореняют другие (педагогическое, воспитательное действие этических переживаний)[541].
