Думается, что творческая и многогранная роль личности в правовой системе нуждается в детальном и многоаспектном научном исследовании применительно к вопросам эффективности в праве. В этом плане серьезного научного внимания требует проблема взаимодействия элементов правовой системы и личности, ее психологических структур.
В литературе анализируется три подхода к объяснению отношений между психологическими явлениями и правом (понимаемым как система юридических норм): психологическим явлением можно считать само право; можно не относить его к числу психологических явлений, однако говорить об его обусловленности этими явлениями; можно, наконец, считать, что оно связано с этими явлениями какими-то иными способами (право создается и познается при помощи определенных психологических процессов, играющих также известную роль в правоприменительной деятельности; важное значение в процессе правоприменения имеет психическое состояние субъектов – умысел, его отсутствие, намерение и т. д.)[518].
В этом ключе можно проанализировать взаимосвязь психических явлений и эффективности норм законодательства. Во-первых, можно утверждать, что эффективность норм законодательства для лица сама по себе носит психологический характер. Во-вторых, можно говорить о том, что психологические факторы влияют на установление и реализацию норм, на эффективность самих этих процессов. В-третьих, сама оценка, определение критериев эффективности норм носят психологический, субъективный характер.
Таким образом, эффективность норм законодательства включает две составляющих: объективную и субъективную. Объективная сторона эффективности норм заключается в тех реальных изменениях общественных отношений, которые вызываются соответствующими предписаниями. Субъективная сторона означает: 1) степень изменений в психике человека, его внутреннем мире, ценностях, идеалах, потребностях; 2) оценку эффективности правовых норм в индивидуальном и массовом сознании. Такая оценка может быть адекватной, завышенной или заниженной, более или менее компетентной и т. д.
В литературе справедливо отмечается, что регулятивные свойства права получают различную интерпретацию в индивидуальном правосознании. Вполне определенно можно говорить о том, что в нем выражены реально существующие регулятивные свойства права: социальная оправданность, общеобязательность, институционность, принудительность, властность и др. Здесь они представлены субъективно, отражают индивидуальный опыт взаимодействия с правовой системой. Но все же среди них можно обнаружить устойчивые и распространенные стереотипы. В их числе выделяются:
1. Социальная оправданность, справедливость отдельных правовых предписаний и права в целом.
2. Авторитет государственной власти, проявляющийся в уважении к правовым предписаниям как к выражению государственной воли, независимо от степени личного согласия с ними в конкретной ситуации.
3. Принудительность, интерпретируемая как способность соответствующих государственных органов заставить исполнить правовое предписание или наказать (применить санкции) за его неисполнение.
4. Общеобязательность правовых предписаний, раскрывающаяся в отношении к ним как к объективным критериям оценки явлений общественной жизни и разрешения спорных юридических вопросов.
5. Способность права к социальной интеграции, снятию или предупреждению напряженности (конфликтности), сохранению формы общественного взаимодействия. Индивидуально эта способность интерпретируется в том, что правовые предписания определяют поведение, которое ожидается окружающими от их адресата. Соответствие поведения правовым предписаниям понимается как гарантия общественного одобрения, включенности в социальное окружение, адаптации к его требованиям.
6. Реальная обеспеченность правовых возможностей, уверенность в определенной свободе действий и проявлении правовой активности, в гарантированности личных свобод и субъективных прав.
7. Формальность правовых предписаний, которая расценивается преимущественно в негативном смысле, как возможность «обойти» правовые предписания; исполнить правовые обязанности чисто формально; использовать нормы права для достижения своих эгоистических, корыстных интересов, включая злоупотребление субъективным правом, и т. д.[519]
Итак, очевидно, что право, правовые учреждения, правовая система в целом наделяются в сознании целым рядом качеств, которыми они должны обладать (и в той или иной мере обладают). Эти качества права и правовой системы в целом носят характер ценности. Качества же конкретной правовой системы подлежат оценке с позиций соблюдения их меры и надлежащего, социально оправданного сочетания, соотношения. Соответствие действующего права (законодательства) государства стереотипам и ожиданиям людей является важной психологической основой его эффективности.
В литературе связи права с психологическими явлениями рассматриваются в следующих основных направлениях:
1. В праве получают свое выражение и оценку многие психологические аспекты регулируемых общественных отношений.
2. Психологическую сторону имеет процесс правотворчества.
3. При помощи психологических процессов осуществляются познание права в целом и отдельных правовых норм, их истолкование с целью соблюдения, применения и использования.
4. Психологические явления, относящиеся к субъективной стороне человеческого поведения и взаимоотношений в сфере правового регулирования, подвергаются в ряде случаев правовой оценке и влекут за собой вполне определенные юридические последствия.
5. Право взаимодействует с психологическими явлениями в процессе правовой социализации, которая является органически присущим, необходимым моментом общей социализации личности.
6. Большинство связей между правом и психологическими явлениями возникает и существует в процессе функционирования, действия права. При этом одни психологические явления и процессы являются необходимыми механизмами правового воздействия, другие – важными условиями его действенности и эффективности[520].
Как видно, любое юридически значимое действие имеет психологическую составляющую. Поэтому эффективность права как регулятора в целом и отдельных норм законодательства имеет как объективную (изменения в общественных отношениях, возникновение правоотношений на основе соответствующей нормы, ее неуклонное соблюдение и исполнение и т. д.), так и субъективную сторону. Сама категория эффективности, ее критериев может оцениваться в сознании по-разному. Представляется, что в иерархии социально-правовых ценностей эффективность норм законодательства находится ниже их других качеств – общественной полезности, гуманности, справедливости.
Практика правового регулирования показывает, что способность норм законодательства к воздействию на личность не может быть шире способности ее к восприятию такого воздействия на психологическом уровне. Несоответствие же этих способностей – один из источников противоречий между правовым регулированием и социальной действительностью[521]. Поэтому и эффективность норм законодательства, их возможности не могут быть шире возможностей человеческой психики, возможностей ее восприятия и трансформации. В этой ограниченности массового сознания заключается и ограниченность воздействия права и его норм на сознание и поведение людей. Эффективность конкретной нормы, несомненно, зависит не только от ее содержания, но и от особенностей взаимодействия с психикой человека.
Анализ психологических проблем эффективности норм законодательства не может претендовать на полноту без изучения самой личности как объекта правового воздействия и его автора, особенностей взаимодействия личности с элементами правовой системы и конкретными требованиями права. Именно человек, по нашему мнению, является не только главным объектом правового воздействия, но и главным критерием эффективности норм законодательства.
И в создании законодательства, и в его реализации, обеспечении его эффективности огромная роль принадлежит именно человеку, который сочетает в себе качества индивида, духовного и биологического существа и существа общественного, сформированного социальной средой. Если в каждом из этих качеств в отдельности человек уже являлся объектом специального научного исследования, то в их органической и противоречивой взаимосвязи он до сих пор не привлек должного внимания ученых. Кроме того, юридическая наука, очевидно, и ныне грешит непомерным увлечением и даже гиперболизацией социальных сторон человеческого существования и деятельности. К сожалению, это относится и к юридическим наукам. Сведение человека к совокупности общественных отношений, по нашему мнению, является существенным препятствием для исследования и практического разрешения целого ряда политико-правовых проблем, в том числе проблемы эффективности права и конкретных норм законодательства.
