В современных исследованиях проблемы уголовной ответственности можно выделить также два направления, основное различие между которыми заключается в неодинаковом определении содержания самого предмета исследования. В одном случае его содержание исчерпывается анализом отношений ответственной зависимости, возникающих в связи с фактом совершения преступления; ответственность трактуется исключительно в смысле неблагоприятных правовых последствий преступления («узкое», «традиционное» понимание ответственности). В другом, наряду с указанной группой отношений ответственной зависимости, в предмет исследования включаются отношения, предшествующие факту совершения преступления; последним также придается уголовно-правовое значение («широкое» понимание ответственности). Здесь ответственности за преступление предшествует «ответственность как обязанность соблюдать требования уголовного закона», «ответственность как правовые требования», «ответственность как выполнение должного», «ответственность как социальный (правовой) долг». Приоритет во времени формирования указанных направлений в исследовании ответственности, несомненно, принадлежит осмыслению ответственности в качестве последствия правонарушения (преступления). Это в свою очередь обусловило и современный уровень разработанности названных направлений: при всей своей противоречивости концепция «ответственность – правовое последствие правонарушения» разработана гораздо глубже и всестороннее, чем концепция широкого понимания ответственности.
Идея позитивной юридической ответственности неоднозначно оценивается в правовой литературе. Спектр мнений по этой проблеме фокусируется на решении двух основных вопросов: а) имеет ли позитивная ответственность правовое содержание? б) в чем конкретно может быть выражена позитивная юридическая ответственность, и каково ее практическое значение?
При всех разноречиях во взглядах на проблему позитивной юридической ответственности в современной правовой литературе практически все ученые в той или иной форме признают положение о разновидности, производности юридической ответственности от ответственности социальной. Это характерно даже для тех работ, в которых уголовная ответственность рассматривается как «чисто правовое явление»[33].
Социальная ответственность представляет собой диалектическое единство позитивного и негативного. Логично предположить, что это единство должно сохраняться и присутствовать в отдельных формах социальной ответственности, в том числе и уголовной. И в этом случае обсуждаться должны уже имеющиеся варианты практической реализации тезиса о производности юридической ответственности от ответственности социальной.
Рассмотрение юридической ответственностис широких социально-философских позиций первоначально нашло свое выражение в выделении, наряду с традиционно понимаемой ответственностью за правонарушение, ответственности как осознания своего поведения в правовой сфере, его последствий и социальной значимости, как обязанности субъекта права действовать в рамках правовых требований. Между тем подобный взгляд на юридическую ответственность акцентирует внимание лишь на одном из аспектов содержания отношений ответственной зависимости – субъективном. Именно с субъективной стороны социальная ответственность выражается в отношении индивида к общественным интересам с точки зрения их правильного понимания и выполнения им своих обязанностей, вытекающих из социальных норм. Но если учесть, что критерием оценки «помыслов и чувств личности» служит только реальное поведение, «действие личности»[34], что право имеет дело лишь с теми действиями, которые имеют внешне наблюдаемую форму выражения, регулирует только социальные действия, а трактуемая таким образом позитивная юридическая ответственность лишена названных свойств, то отсюда вполне закономерен вывод, к которому и приходят многие противники позитивной ответственности в праве: позитивная юридическая ответственность имеет в целом общесоциальный характер, связана с социальным правом и моралью – в ней нет или почти нет юридической специфики. Как отмечал в связи с этим А.С. Булатов, позитивная юридическая ответственность – это важнейший психологический регулятор поведения, представляющий собой «чувство ответственности», понимаемое не в качестве категории права, а в качестве категории правосознания[35].
Рассуждая об обоснованности придания юридического «статуса» позитивной ответственности, нельзя отдельные структурные элементы ответственных действий субъекта выдавать за саму ответственность. Конструкция позитивной ответственности, включающая в себя лишь «познавательную» и «волевую» ответственность – сознание и чувство ответственности, – действительно уязвима. При всей значимости результатов познавательной и волевой ответственности, они характеризуют ответственность субъекта лишь потенциально. Реально же об ответственности или безответственности социального субъекта можно судить по его поведению и деятельности, т. е. по заключительной стадии формирования субъекта ответственных действий – по «практической ответственности»[36]. Юридической оценке, прежде всего, подлежит именно такая «ответственность», т. е. результаты внешнего проявления поведения субъекта права. И только с учетом этого элемента ответственности возможно выяснение того, как формировалась ответственность познавательная и волевая. Поэтому имеющаяся в литературе критика рассматриваемой концепции позитивной юридической ответственности представляется обоснованной. Однако это обстоятельство еще не означает, что предложенное понимание позитивной юридической ответственности является единственно возможным, что такого рода ответственность не имеет своего объективного выражения.
Попытки устранить указанный пробел в понимании позитивной юридической ответственности привели в свое время целый ряд авторов к мысли о том, что ее объективное содержание выражается в требованиях необходимого поведения, заложенных в диспозициях правовых норм, в самих уголовно-правовых запретах[37]. Тем самым было предложено рассматривать юридическую ответственность как явление, равнозначное правовым требованиям.
Положительным моментом такого подхода к определению понятия позитивной юридической ответственности является стремление перевести ответственность из сферы субъективной в объективную, придать позитивной ответственности внешне наблюдаемую форму выражения. Однако при этом, на наш взгляд, допускается ошибка другого рода: в отличие от рассмотренного выше понимания позитивной юридической ответственности в данном случае ответственность трактуется вообще вне связи с субъектом ответственных действий. Строго говоря, здесь анализируется не сама ответственность, а ее предпосылки или, или, как отмечает А.Н. Тарбагаев, нормативно-правовое основание ответственности[38]. В результате чего последняя лишается вообще какого-либо содержания.
Необходимым условием признания за позитивной ответственностью правового качества является включение в ее содержание не только интеллектуально-волевого аспекта, но и поведенческого. С учетом этого «дополнения» предлагается определять позитивную ответственность в праве как точное добросовестное исполнение субъектом своих юридических обязанностей, опосредованное его высокой сознательностью и чувством долга перед обществом. В рамках этого подхода к определению понятия позитивной юридической ответственности сформирована концепция, в которой внимание акцентируется не столько на мотивационной основе выполнения соответствующих правовых обязанностей, сколько на самом результате – выполнении должного; применительно к уголовной ответственности – фактическом соблюдении требований уголовного закона, уголовно-правовых предписаний[39]. Этот вариант определения понятия позитивной юридической ответственности представляется наиболее правильным, поскольку он, во-первых, «уравнивает» позитивную юридическую ответственность с негативной (традиционной) ответственностью в плане их объективного выражения (правомерное, неправомерное поведение), а во-вторых, мотивы воздержания субъекта от совершения уголовно наказуемых деяний сами по себе не отрицают добровольного характера ответа на предъявляемые уголовным законом требования. Мотивы соблюдения уголовного закона могут быть самыми различными. Поэтому отнюдь не всегда, как порой утверждается в литературе, поощряется сознательный, а осуждению и наказанию подлежит несознательный[40]. Нет никаких оснований исключать из сферы правомерного поведения, а следовательно, и не признавать позитивно-ответственным, соблюдение уголовного закона, обусловленное, например, страхом перед угрозой уголовного наказания. Другой вопрос, что в подобных случаях наблюдается расхождение юридической и моральной оценок социально значимого поведения.
