В чем причины такой неэффективности? Сторонники второго подхода видят главную причину неэффективности в отсутствии у властей политической воли, а также в полном безразличии к поставленной задаче членов многочисленных кодификационных комиссий и делегатов с мест, подчас откровенно уклонявшихся от этой работы.
Иными словами, ни «сверху», т. е. со стороны власти, ни «снизу» – со стороны общества дело кодификаций в тогдашней России не было обеспечено[32].
Неэффективность кодификаций объяснялась также острой нехваткой в России XVIII–XIX вв. (до реформ 60-х гг.) профессиональных юридических кадров.
Профессор Н.М. Коркунов отмечал, что на момент принятия Свода законов (1832 г.) работу по изучению его юридической природы в России делать было некому[33].
Наконец, российская отсталость проявлялась в использовании форм упорядочения права, нигде более в Европе не применявшихся. Речь идет прежде всего о Своде законов Российской империи, одобренном в 1832 г. и вступившем в силу с января 1835 г. В отечественной литературе, посвященной Своду, – досоветской, советской и постсоветской – единодушно признается его уникальность как формы систематизации законодательства.
Так, по мнению Н.М. Коркунова, Свод – это «совершенно своеобразное, можно сказать, беспримерное явление. Нигде в других государствах не было и нет подобного собрания законов»[34]. По сути, такую же оценку Своду дает Г.Ф. Шершеневич[35].
Попытки принять новое Уложение, начавшиеся уже в царствование Петра I и продолжавшиеся на протяжении всего XVIII в. (всего было создано 8 «уложенных комиссий»), не увенчались успехом.
Будучи принятым в 1649 г., Соборное Уложение вошло в Полное собрание законов Российской Империи 1830 г. и в значительной мере было использовано при составлении 15-го тома Свода законов Российской Империи (в этом томе были собраны законы уголовные) и Уложения о наказаниях уголовных и исправительных 1845 г.
К составлению Свода приступили с началом царствования императора Николая I, в 1826 г. Руководил работами по собиранию и переработке многочисленных старых законов и указов, начиная с Уложения царя Алексея Михайловича 1649 г., член Государственного Совета М.М. Сперанский. В основу Свода законов был положен следующий план. Общественная жизнь воплощается в союз государственный и союз гражданский; в основе каждого из них лежат законы, намечающие границы его действия (определительные) и охраняющие права, из него вытекающие (охранительные). В соответствии с этим весь Свод законов должен был состоять из 8 частей: 1) законы основные, определяющие существо верховной власти; 2) законы органические, определяющие устройство органов этой власти; 3) законы сил правительственных, определяющие способы действия государственной власти; 4) закон о состояниях, определяющие права и обязанности подданных по степени участия их в составе установлений и сил государственных; 5) законы гражданские и межевые, включающие семейственные и общие имущественные отношения: 6) уставы государственного благоустройства; 7) уставы благочиния (законы полицейские); 8) законы уголовные. Разработка законодательства по этому плану была возложена на 11 Отдельных Его Императорского Величества канцелярий. 19 января 1833 г. Свод законов был внесен в Государственный совет, который решил издать его «в виде законов, коими в решениях исключительно руководиться должно». Свод был опубликован в Манифесте 31 января 1833 г. и вступил в силу 1 января 1835 г. 30 января 1836 г.
были опубликованы выработанные Государственным советом правила его применения. К Своду ежегодно стали печататься очередные Продолжения Свода, в которых показывалось, какие статьи должны считаться отмененными, а также размещались вновь издаваемые законы. С 1863 г. начали печататься, кроме очередных, еще Сводные продолжения Свода, охватывающие изменения в законах по отдельным томам за более или менее значительный период времени. До этого данная цель достигалась переизданиями всего Свода. Последним Сводным продолжением является издание 1912 г. Первоначально весь Свод законов Российской империи помещался в 15 томах; судебные уставы 1864 г. не входили в Свод. Но в 1876 г. была сделана попытка распределить эти уставы по отдельным томам (во II, X, XV томах), приведшая, однако, к искажению многих сторон судебной реформы. В целях восстановления единства Судебных уставов в 1883 г. их части вновь были соединены, а в 1892 г. внесены в Свод в виде нового, XVI тома. Однако вне Свода законов Российской империи так и остались Своды военных и военно-морских установлений и местные законы[36].
Комиссией под руководством М.М. Сперанского в 1814 г. были подготовлены проекты Гражданского и Уголовного кодексов по французскому, но однако они были отклонены. Еще один проект Гражданского кодекса планировалось завершить в 1826 г. Однако идея кодекса была отвергнута царем Николаем I, который распорядился провести систематизацию действующего законодательства без всяких изменений в его существе. В.О. Ключевский отмечал в связи с этим, что сам М.М. Сперанский рассматривал Свод как черновую, подготовительную работу к составлению Уложения[37].
Г.И. Муромцев по этому поводу замечает, что подход М.М. Сперанского к вопросу о кодификации гражданского права отражал известную недооценку историко-культурной специфики тогдашней России. В самом деле, у читателя, знакомящегося с историей создания Свода, может создаться впечатление, что не будь в 1814 г. антифранцузского общественного мнения, а в 1826 г. – настроя царя против гражданского кодекса, проект Сперанского мог бы быть принят. Между тем, по нашему мнению, это весьма проблематично, поскольку его принятие предполагало необходимость предварительной и глубокой реформы российского общества. Дело в том, что гражданский кодекс, построенный по французской модели, предполагал господство буржуазной формы собственности и адекватную этому структуру общества, основанного на принципе юридического равенства граждан. Иными словами, он предполагал единство рыночного пространства[38].
В начале XX в. попытки кодификации продолжались, но им по-прежнему мешало сохранение во многих районах страны общинных отношений и обычного права. Неудивительно поэтому, что хотя с 1882 г. в России работала комиссия по составлению Гражданского уложения, однако вплоть до 1917 г. оно так и не было принято[39].
Столь же несостоятельной была попытка подготовить проект Торгового кодекса, который должен был быть представлен на утверждение в 1827 г. Причину неуспеха Г.Ф. Шершеневич видел в том, что в отличие от Франции в России «никогда не было особого купеческого права», как и купеческого класса, исторически обособленного и самоуправляемого, как основы для дуализма частного права. Позднее кодификация продолжалась, однако к 1917 г. была далека от завершения.
В советском государстве кодификационные работы начались сразу после окончания гражданской войны и охватили все основные отрасли права.
В юридической науке имеется уже довольно большая литература по этой проблеме[40].
O.A. Красавчиков предложил для советской гражданско-правовой науки следующую периодизацию становления и кодификации:
1) период становления (1917–1922 гг.), к концу которого происходит переход к нэпу, принятие ГК РСФСР, появление первых его комментариев и первых сравнительно крупных исследований гражданского законодательства;
2) период первоначального развития (1923–1936 гг.), который распадается на два этапа – этап борьбы на два фронта (1923–1928/30 гг.), т. е. с буржуазным и нигилистическим отношением к советскому гражданскому праву, и этап хозяйственно-правовой концепции (1928–1936/37 гг.);
3) период стабилизации (1936/37–1956 гг.), характеризующийся тем, что гражданско-правовой наукой были выброшены за борт буржуазные и мелкобуржуазные концепции, она стала целиком и полностью на прочные методологические рельсы марксизма-ленинизма, покончив с различного рода методологическими колебаниями;
4) период дальнейшего развития (начиная с 1956 г.).
Не говоря о сомнениях, вызываемых описанием сложившейся в каждом периоде фактической ситуации, обращает на себя внимание постоянное изменение критериев, сообразно с которыми выделяются различные периоды. Первый период связывается с появлением ГК РСФСР, комментариев к нему и первых крупных исследований; второй – вначале с борьбой против враждебных и ошибочных концепций, а затем с господствующим взглядом на сущность советского гражданского права; третий – с методологическим состоянием цивилистической науки; четвертый – только с тем, что завершение третьего периода отнесено к 1956 г. Едва ли, однако, допустимо строить периодизацию с помощью скользящего основания. Не нужно забывать, что периодизация – один из видов классификации. Особенность ее состоит лишь в том, что при помощи периодизации систематизируются однопорядковые факты, отделенные друг от друга не в пространстве, а во времени. В границах отмеченной особенности для периодизации обязательно распространяющееся на всякую систематизацию общее правило относительно единства критерия ее построения. Вопрос лишь в том, какой именно фактор должен быть избран в этом качестве.
