Можно добавить, что и та, и другая «мотивационные стратегии» в конечном итоге направлены на достижение, если можно так выразиться, «самореализационного максимума» человека. Так или иначе, данные стратегии оказывают влияние на выбор целей и средств их достижения. Естественно, что они должны учитываться и при постановке целей законодателем. Соответствие целей и средств их осуществления, устанавливаемых государством, и системы целей и средств личности является важной основой получения соответствующих результатов, а значит, основой обеспечения эффективности норм законодательства.
В ряде работ выделяется еще одна особенность структуры мотивации – соотношение компонентов влечения и необходимости. Эти компоненты внешне выступают как две различные формы побуждений, одну из которых можно обозначить как влечение, непосредственно реализуемая потребность, а вторую – как побуждение типа объективно заданной необходимости, жесткого требования обстоятельств, социальных требований, обязанностей, долга, собственного волевого требования человека к себе и т. д. Эти две формы побуждений также необходимо анализировать как проявления двух противоречивых моментов мотивационной структуры[767]. Следует заметить, что усложнение общественной жизни и системы социальных и технических регуляторов в современном мире предполагает акцентирование внимания общества и государства именно на необходимости. Однако, как представляется, увеличение числа требований, ограничивающих свободную активность людей, не может не сказываться негативно на эффективности социальных, в том числе правовых, предписаний. Чрезмерное ограничение человеческой активности (это подтверждает и печальный опыт многих бывших социалистических государств) приводит в конечном итоге к противоречиям между личностью и государством, личностью и правом.
Источником переживаемой человеком необходимости могут быть как вынуждающие его внешние обстоятельства, так и выявившиеся внутренние противоречия двух или нескольких мотивационных тенденций. Внешние обстоятельства, в свою очередь, могут выступать как в виде непосредственно предъявляемого человеку социального требования, так и в виде требования обстоятельств физической среды, когда сама предметная обстановка заставляет его следовать некоторой необходимости. С. Л. Рубинштейн писал: «Воспитательная работа, ограничивающаяся предъявлением определенных общественных требований, не учитывает, что выполнение извне предъявляемых требований легко может оказаться внешним их выполнением. Целью же должно быть не одно формальное соответствие внешнего поведения требованиям общества, не внешнее приспособление к ним; целью должно быть формирование у человека таких внутренних устремлений, отвечающих не букве, а духу моральных требований общества, из которых в порядке внутренней закономерности вытекало бы моральное поведение»[768].
По нашему мнению, именно формирование таких внутренних устремлений является подлинным, хотя и трудноизмеримым, показателем эффективности как права в целом, так и отдельных норм законодательства.
В организации процесса воспитания и поиске путей повышения эффективности норм законодательства, как уже отмечалось, нельзя игнорировать сложившиеся мотивы, потребности, интересы, идеалы, а необходимо находить разумные формы их удовлетворения и перестраивать их, исходя не только из целей воспитания, но и из свойств реального человека со всеми его недостатками и требованиями. Иначе воспитуемый не примет целей воспитателя, его идеалов, не солидаризируется с ним, займет позицию негативизма, безразличия, противоборства воспитательным влияниям. Кроме того, развитие и «культивирование» в законодательстве социально адекватных мотивов, потребностей и интересов является важным фактором позитивной самореализации личности, а значит, фактором эффективности правовых предписаний. Недаром ряд авторов справедливо указывают на необходимость определения приоритета потребностей в каждом конкретном обществе[769].
Мотивы поведения человека, как известно, тесно связаны с системой его потребностей. Существуют различные подходы в понимании потребности. Она представляется как совокупность вещей, необходимых для жизни человека; как требования организма, диктуемые внутренними процессами; как определенное отношение человека к миру вещей[770].
Иногда в психологической литературе потребность определяется как нужда, то есть, в первую очередь, надобность, недостаток предметов и условий, необходимых для существования человека. Иначе говоря, таким определением подчеркивается зависимость человека от определенного круга внешних обстоятельств. Побуждающая сила поведения человека отдается окружающим его вещам. Потребности человека – это те цепи, которые накладывают на него вещи. Без вещей он ущербен и неполноценен, не чувствует себя самим собой. Как отмечается в литературе, потребность как надобность, нужда, недостаток есть свидетельство добровольного подчинения и приковывания человека к вещам. Ведь не они в нем нуждаются, а он в них; не они «побуждаются» им, а он ими. Определение потребности как нужды всем своим содержанием оказывается противопоставлением мысли о потребностях как движущей силе активности человека. В этом состоит ограниченность и недостаток данного определения потребностей[771].
Другое определение потребностей предложено В. Н. Мясищевым. По его мысли, потребности – это не просто нужда и не просто требования, побуждения организма. Потребность отражает единство нужды и побуждения, тяготения, тенденции к определенному объекту. Потребности представляют основной вид отношения человека и объективной действительности. Потребность, по его мнению, или существует как активное отношение, или не существует вовсе[772].
Следует согласиться с высказанным в литературе положением, что определение потребности как некоторого отношения дает возможность учесть в их развертывании роль как субъекта, так и объекта. Потребности в таком определении представляются не только как переживания субъекта, но и как психический феномен, рассматриваемый в соотношении с внешним миром, а для природы потребностей характерно, прежде всего, то, что они относятся к сфере идеального. Потребности выступают в качестве внутренней идеальной силы человека. В этом заключено принципиальное отличие потребностей человека от «потребностей» животного и физических нужд биологической особи. К области идеального относятся не только духовные (культурные, интеллектуальные, нравственные, эстетические) потребности, но и материальные (или, как их обычно называют, естественные, физические, натуральные, практические, базовые и т. д.). На самом деле, как духовные, так и материальные потребности – это явления человеческой психики. В этом плане материальные потребности не менее идеальны, чем духовные. Следует отметить, что переживание и тех и других в психологии описывается с помощью одних и тех же терминов: беспокойство, напряженное желание, чувство удовлетворения и т. п.[773]
В нашей психологической литературе преобладающим и исходным положением в исследовании потребностей является признание их в качестве движущей силы, источника и причины активности, деятельности человека[774]. В таком случае удовлетворение социально адекватных потребностей есть важнейшая цель и важнейший показатель эффективности права, эффективности как психологической, так и социальной, показатель известной самореализации личности в определенной сфере.
В потребности в концентрированном виде «схватывается» противоречие между субъектом и объектом, конкретно реализующееся в развертывании деятельности людей. Человек зависит от мира вещей, что выражается в необходимости использования вещей для существования человека через его деятельность. И в то же время он стремится избавиться от этой зависимости, что опять-таки выражается в деятельности, обеспечивающей ему возможность распоряжаться теми вещами и так, как диктуется это его собственным, относительно автономным бытием[775].
В советской психологии о противоречивой природе потребностей писал С. Л. Рубинштейн, отмечая, что потребности присущ пассивно-активный характер. Переживая потребность, человек испытывает зависимость от предмета, способного удовлетворить потребность. В этом отношении он оказывается страдательным существом. Но он стремится выйти из такой зависимости. В его переживаниях возникают своеобразное внутреннее беспокойство, выражение процесса и результата удовлетворения данной потребности, анализ путей достижения желаемого, взвешивание возможностей. Человек, таким образом, не ограничивается только внутренним стремлением выйти из зависимости от необходимого предмета, а обычно старается практически обладать желаемым предметом и так или иначе практически действовать. Переживание потребности выражается в стремлении снять внутренний конфликт, разрядить напряжение, получить удовлетворение и относительное успокоение. Но удовлетворенная потребность рождает новую, соответствующую себе, или даже противоположную потребность, необходимую для разносторонней жизни организма, личности. И все это развертывается в деятельности. Последняя выражает слитность, внутреннее единство человека с внешним миром и в то же время обеспечивает автономию, выделенность, независимость существования человека[776]. Практика социалистического строительства показала, насколько неблагодарным и трудноосуществимым делом является попытка чрезмерного ограничения потребностей в угоду государству.
