Специфика влияния шариата на уголовное право Малайзии и Нигерии, имеющих федеральное устройство, заключается в действии основанного на исламских принципах законодательства на уровне отдельных штатов, где мусульмане составляют большинство населения. Например, в Малайзии к таким территориям относится штат Келантан, в котором в 1993 г. был принят шариатский уголовный кодекс. Он, в частности, предусматривает исламские меры наказания за нарушения «худуд» (из традиционного их перечня исключен лишь бунт), но применяется только к мусульманам, совершившим преступления на территории данного штата.
Сходная ситуация наблюдается в северных районах Нигерии. В частности, шариатский уголовный кодекс штата Замфара 2000 г. также распространяется лишь на мусульман. За преступления «худуд», среди которых не упоминаются вероотступничество и бунт, он устанавливает, в числе прочих, членовредительские и телесное наказания, а за убийство и телесные повреждения предусматривает санкции «кисас» в виде талиона или выкупа за кровь в размере 100 верблюдов либо их денежного эквивалента.
Важно иметь в виду, что во всех упомянутых странах исламское уголовное право не просто провозглашается или фиксируется в законодательстве, но и применяется на практике. Это касается и таких шариатских мер ответственности, как забивание камнями, отсечение руки и ноги, телесное наказание. В частности, по сообщениям СМИ, в Иране ежегодно приводятся в исполнение около десятка приговоров об отсечении руки за кражу, и выносится несколько судебных решений, предусматривающих забивание камнями.
В Нигерии подобные приговоры уже не раз привлекали к себе внимание далеко за пределами страны. В Саудовской Аравии ни один год не обходится без нескольких (иногда – десятков) случаев отсечения руки, а исполнение телесного наказания в качестве санкции как за преступления «худуд», так и за нарушения «тазир» является обычной практикой. Смертные приговоры здесь, как рекомендует традиционный фикх, до сих пор приводятся в исполнение путем отсечения головы.
Отметим еще одну форму влияния традиционного фикха на современное уголовное законодательство исламских стран. Оно проявляется в том, что отдельные нарушения шариатских запретов, относящихся к «худуд», криминализируются, но ответственность за них не совпадает с позицией исламской правовой доктрины. Например, уголовный кодекс Кувейта 1961 г. (с изменениями 1965 г.) относит употребление алкоголя к преступлениям, однако в качестве санкции предусматривает не телесное наказание, а лишение свободы и штраф. Напомним, что аналогичного принципа с 1993 г. придерживается и ливийское законодательство.
Кроме того, отдельные нормы, связанные с традиционными исламскими концепциями «тазир», включаются в законодательство, которое в целом прямого отношения к шариату не имеет. В частности, уголовные кодексы Марокко и Иордании предусматривают ответственность за несоблюдение поста во время рамадана в виде лишения свободы или штрафа. Сходное положение содержится и в кувейтском законе об открытом и вызывающем пренебрежении обязанностью соблюдать пост от 1968 г., который помимо указанных выше санкций требует закрытия торгового учреждения, нарушившего шариатский запрет.
Уголовный кодекс Египта 1937 г. такой нормы не включает, зато устанавливает важный принцип, который потенциально открывает дорогу для обращения к шариату: согласно ст. 7 этого акта, его предписания ни в коем случае не нарушают права, закрепленные шариатом. Иначе говоря, предусмотренные кодексом санкции могут при желании трактоваться в категориях фикха как наказания «тазир». В таком случае предусмотренные этим актом санкции за преступления «худуд» и «кисас» (например, за кражу, разбой или убийство) будут применяться только в случае невозможности прибегнуть к шариатским мерам ответственности в том виде, в котором они принимаются традиционной исламской правовой доктриной.
Наконец, обращает на себя внимание воздействие отдельных институтов традиционного фикха, касающихся нарушений и ответственности, на современное законодательство исламских стран за пределами уголовного права. В частности, гражданский кодекс Кувейта 1980 г. предусматривает выплату денежной компенсации в порядке выкупа за кровь «дия» при нанесении телесных повреждений в результате совершения любых правонарушений. На практике эта норма применяется, например, в качестве санкции за причинение увечий в результате дорожно-транспортных происшествий. Интересно, что размер подобного выкупа в денежной сумме установлен декретом эмира Кувейта. В этой стране также действует акт о пределах предоставляемого выкупа, которые определяются в виде доли от его полного размера в зависимости от характера причиненных повреждений.
Особенности современного исламского уголовного права. Анализ влияния исламских концепций нарушения правил фикха и ответственности на современное законодательство подтверждает, что и в наши дни исламское уголовное право в своих принципиальных чертах сохраняет преемственность с традиционной исламской юриспруденцией и исходными началами шариата. Такая генетическая зависимость проявляется главным образом в том, что оно продолжает придерживаться религиозных критериев. Однако тесная связь с религией, придавая современному исламскому уголовному праву высший авторитет в исламском общественном сознании, в то же время предопределяет неоднозначное отношение к его законодательному признанию.
При анализе этой проблемы необходимо иметь в виду, что упрочение позиций исламского уголовного права – важнейшее звено стратегии исламизации правовых систем многих мусульманских стран. Более того, именно масштабы влияния шариата на уголовное право является основным критерием, позволяющим классифицировать современные правовые системы мусульманских стран по степени их близости к исламской правовой культуре. Проводимая в указанных странах политика «претворения шариата» затрагивает, прежде всего, именно уголовное право, что объясняется соображениями, имеющими прямое отношение к фундаментальным понятиям фикха.
Дело в том, что ключевые институты традиционного исламского уголовного права – нормы «худуд» и «кисас» – основаны на таких предписаниях Корана и сунны Пророка Мухаммада, которые имеют абсолютно ясный смысл и не вызывают сомнений в своем закреплении этими священными религиозными источниками фикха. Кроме того, положения последнего относительно «худуд», по мнению многих правоведов, приравниваются к религиозным обязанностям мусульман. Следовательно, пренебрежение ими вполне может трактоваться как отход от религиозных ценностей ислама.
Уголовно-правовая тематика находится в центре острых дискуссий о месте шариата в правовом развитии мусульманского мира именно потому, что законодательное признание шариатских норм уголовно-правового характера воспринимается его сторонниками и противниками сквозь призму религиозных критериев.
Ситуация здесь заметно отличается от положения в других отраслях. В частности, по вопросам личного статуса (преимущественно брачно-семейным отношениям) позитивное право многих мусульманских стран придерживается в целом персонального принципа действия. Иначе говоря, шариатские нормы в этой сфере распространяются на мусульман, а иные конфессии следуют принятым у них правилам и только при отсутствии последних подчиняются основанному на шариате законодательству как общему праву страны. Причем, даже там, где законодательство по личному статусу едино для всех граждан, в нем предусмотрены изъятия для немусульман, на которых не распространяются имеющие прямую связь с религией исламские нормы – например, относительно полигамии или запрета на брак мусульманки с немусульманином.
Воспринятые гражданским правом отдельные институты и нормы фикха также не задевают религиозных чувств немусульман. Аналогичным образом можно оценить положения шариата, регулирующие коммерческие отношения, поскольку они, как правило, носят диспозитивный характер и применяются только в деятельности исламских финансово-экономических институтов, наряду с которыми работают и альтернативные им обычные коммерческие структуры. Поэтому действие норм шариата в этих областях не вызывает противоречий на религиозной почве. Более того, среди клиентов и партнеров исламских банков, страховых и инвестиционных компаний есть немало немусульман, которые руководствуются чисто коммерческими мотивами и не усматривают в заключаемых ими на основе норм шариата сделках посягательства на свои религиозные чувства и права.
Что же касается уголовного права, то любые проекты его исламизации и, тем более, конкретные шаги в этом направлении приобретают не узко-юридическое, а серьезное политическое значение, провоцируя открытые столкновения противоположных позиций на религиозной почве.
